о давних знакомых (лошончики) (1/2)
Лошало подобные мероприятия не любит. Не нравится ему эта атмосфера опасной враждебности, завёрнутая в пафосную упаковку показного дружелюбия и взаимоуважения. Но быть главарём одной из авторитетных банд города — значит часто делать то, чего тебе делать совершенно не хочется. Крупные сходки лидеров ОПГ со всего региона устраиваются нечасто. Алик говорит, что и существуют подобные мероприятия только лишь по прихоти нескольких ведущих группировок, которые высматривают образовавшееся слабое звено среди остальных или же укрепляют ненадёжные связи с сильными конкурентами.
Их катамарановская троица всегда появляется вместе и держится на протяжении всего действа неподалёку друг от друга. Малина так и вообще от Алика практически не отлипает, следует массивной тенью, старательно делая вид, что каждый раз просто совершенно случайно оказывается неподалёку. Лошало это жутко веселит и становится темой для шуточек на неделю вперёд, хотя в глубине души он Мишу очень даже понимает. Будь Тончик здесь, он бы его тоже ни на шаг от себя не отпустил.
Но мелкого шалопая здесь нет, слава несуществующим богам. Молодой ещё и неопытный для подобного, наверняка сейчас сидит на хате со своими пацанами и дуется обижено в бутылку пива. Ну ничего, зато в безопасности, подальше от зубастых улыбок матёрых бандитов и завуалированных речей за небольшими столиками. Лошало, успокоенный этим фактом, вальяжно разваливается на своём диванчике, затягиваясь сладким дымом кальяна. Закрытый клуб, в котором на этот раз назначена сходка, больше напоминает бордель. Затемнённый общий зал с многочисленными нишами в стенах, разбросанные по кучкам и тихо беседующие за небольшими столами главари, тискающие сидящих на их коленях проституток.
Свою даму развлечений Лало отсылает движением руки сразу же, подавив тоскливую мысль о Тончике. Нестерпимо хочется к нему на продавленный диван, ощущать несильные игривые укусы на плечах и ощущать под пальцами тёплую бледную кожу. Но он далеко, в чужом городе уже пару дней, и задержится ещё как минимум на несколько часов, поэтому Лошало снова оглядывает лениво собравшихся в зале людей, отвлекаясь.Он помнит практически всех ещё с прошлой сходки, но парочка новых лиц всё же мелькает. Лошало успевает мазнуть взглядом по устроившимся за соседним столиком Малине и Алику, когда замечает, как кто-то направляется к нему. Узнаёт моментально, но остаётся сидеть в той же позе, расслабленно и вальяжно. Мужчина садится рядом, улыбается так, что шрам, тянущийся по всей правой щеке, некрасиво натягивает кожу.
– Ну здорово.Лошало выдыхает пар, смотрит, как на мгновение теряет очертания картинка перед глазами, растворяясь в белом мареве. Отвечает нейтрально:– Привет, Ярик.
Сердце в груди начинает колотиться настойчивее. Напряжение сковывает мышцы, и Лало приказывает себе сосредоточиться. Ярик много лет назад крышевал ту территорию, которая сейчас под Серебряными шортами. Удивительно жестокий даже по меркам криминального мира, он держал районы под таким концентрированным страхом, что от него мечтали избавиться, наверное, даже бездомные собаки, живущие за мусорными баками. Так уж вышло, что избавился Лошало. Не один, конечно, встающие на ноги Малина с Аликом помогли, тоже уставшие от диктатуры Ярика, но в ту злополучную ночь на курок нажал именно Лало.Он не гордится этим, никогда не мог испытывать к беспричинному насилию хоть что-то, кроме отвращения, но всё же прекрасно осознаёт, что в тот момент по-другому было никак. Такие, как Ярик никогда не успокаиваются.
– Ну что, удался сюрприз? Небось думал, что я сдох?
– Думал. – Лало отвечает спокойно, не видя смысла в показной лжи, и продумывает, смогут ли Малина с Аликом дать отпор за их город, если его убьют. Наверняка, смогут. Вопрос в другом: сможет ли не сорваться Точник? – Так где ты пропадал столько лет?Ярик хмыкает, явно позабавленный его небрежным тоном. Садится рядом, тянет из похолодевших пальцев мундштук, затягивается. Лало видит, как напрягается спина сидящего справа от них Малины, и посылает Алику предупреждающий взгляд. Не хватало ещё, чтоб тот полез, куда не надо.
– Раны зализывал, бизнес налаживал. Представляешь, я теперь даже законопослушный гражданин. – Ярик выдыхает в сторону, паскудно ухмыляется. – Ну, почти.
– Значит, живёшь полной жизнью.– Ага. Вот решил, наконец, старые долги отдать.
В чужом голосе мелькает неприкрытая угроза. Мутная, интимная раньше атмосфера клуба мигом становится угрожающей и неприятной.
– Ты же знаешь. – Начинает Лало осторожно. – Это были дела и ничего личного.
Ярик посмеивается глухо, цыкает языком, руку свою на плечо чужое кладёт, сжимает сильно, склоняясь непозволительно близко. Лало машинально сжимает спрятанный в рукаве нож.
– Для меня это всегда было личным, цыган, и для тебя скоро станет.
– О чём ты?Рука неожиданно отпускает плечо. Ярик поднимается с дивана, спиной отходит от столика, улыбается резко и остро. Лошало следит за ним, не моргая, ощущая, как напрягается каждая мышца в теле, готовый вскочить, ударить так, чтобы уже наверняка. Но он сдерживается. Нельзя, здесь нельзя.
– Ты животных любишь, Лало? – спрашивает Ярик неожиданно не к месту. Останавливается, говорит тихо так, чтобы слышали только они вдвоём. Ухмыляется зло. – А то я тут нашёл щенка одного недавно. Случаем не твой?
Диван опрокидывается на спину, когда Лошало подрывается с места. Ощущает тут же крепкую руку непонятно откуда взявшегося Малины, упёршуюся в грудь, останавливающую от опрометчивых поступков, и слышит знакомый голос, призывающий успокоиться. Повстававшие со своих мест люди, возбуждённо перешёптываясь, окружают их кольцом в попытке выяснить, что произошло. Со многих тут же слетают маски беспечности, в руках отточенными движениями мелькает оружие.
Чья-то спина загораживает обзор буквально на секунду, и Ярик пропадает из поля зрения, чтобы в следующий момент исчезнуть. Его нигде нет, и Лошало судорожно оглядывает всё помещение. Чувствует, как начинает долбить в груди сердце, и вцепляется ладонью в лацкан малинового пиджака как утопающий. Хрипит не своим голосом тихо:
– Позвонить надо.
Малина смотрит серьёзно, не убирая своей мощной ладони с чужой груди. Отвечает удивительно ровно и спокойно. Лошало на периферии слышит, как что-то объясняет остальным Алик, но не может разобрать, что именно.
– Здесь телефоны запрещены, сам знаешь.
Он буквально рычит в ответ:– Значит, нужно уйти отсюда. Мне надо позвонить, понимаешь?
– Успокойся. Раз надо, сейчас свалим. Просто постой здесь одну блядскую минуту.
Малина куда-то отходит, небрежным тоном забалтывая всё ещё напряжённых мужиков и испуганных девушек, и Лало отходит в самый угол зала. Поднимает по пути брошенный диванчик, ставит его на место и никак не может унять возрастающую внутри панику. Угроза Ярика настолько явная и неприкрытая, настолько очевидная, что руки начинает потряхивать. Чтобы успокоить дрожь, Лошало оглаживает кончиками пальцев лежащую в кармане штанов небольшую вещицу. Кожа ощущает прохладный металл от пивной крышки – поплывший от выпивки Тончик пару месяцев назад надел её Лало на палец, глупо улыбаясь. Забыл об этом наутро, а у Лошало рука не поднялась выбросить, вот и таскает теперь с собой.
Услышать недовольный родной голос хочется невыносимо, до искр перед глазами и выворачивающей боли в животе. Убедиться, что всё в порядке, предупредить, обезопасить. Думать о том, что сам подставил под удар собственным прошлым, думать не хочется вообще.
– Пошли.Алик вырастает неожиданно перед лицом со стоящим позади Малиной, толкает несильно в плечо в направлении выхода, и Лошало тут же едва ли не бежит в сторону двери. С наслаждением покидает душное мрачное помещение, вдыхает полной грудью свежий воздух и ищет взглядом припаркованную машину со своими ребятами, которые должны ждать внутри.
В таких больших городах он ориентироваться не привык, поэтому взгляд мечется, соскальзывает, подгоняемый волнением, и Лошало вертится на месте, пока не ощущает, как останавливает его привычное прикосновение к плечу. У Малины голос требовательный и сердитый.– Что там произошло?
– Мне нужн-…– Да хрена с два! Из-за тебя там все друг друга чуть не перестреляли!
Малина закипает, повышает голос, явно настроенный орать дальше. Обычно спокойно относящийся к его вспышкам Лошало сейчас это терпеть не намерен. Он уже собирается начать кричать в ответ, когда Алик цыкает громко и несильно хлопает их ладонями по груди.
– Тихо. Лало, кто это был?– Ярик.Малина, тут же растерявший весь свой запал, неуверенно проговаривает:– Он же сдох.
– Ну как видишь нет. Он угрожал Анатолю. Так что могу я теперь, с вашего позволения, позвонить ему, чтобы убедиться, что он всё ещё, блять, жив?
Не дождавшись ответа, Лошало разворачивается к стройным рядам припаркованных машин. Но долго искать ему не приходится – с противоположной стороны улицы навстречу бежит Харман, бледный и растрёпанный, с судорожно сжатым в ладони телефоном. Тёмные глаза ярко выделяются на его смуглом лице, и Лало чувствует, как падает вниз сердце, ещё до того, как тот начинает говорить.
– Баро Лошало, на Алюминиевых напали.
– Когда?
– Утром ещё. Я хотел сообщить, но никого из нас не пускали, и…
– Все живы?
Харман мнётся, и от паузы этой горло пересыхает так, что Лошало даже сказать ничего не может. Ждёт, краем уха слыша, как подходят сзади Малина с Аликом.
– Пашка в реанимации, пулю словил, а остальных поломали серьёзно, но…
– Анатоль?Голос сипит и ломается, и Лошало застывает, каменеет в ожидании одного слова. Слова, которое может разрушить всё, что когда-то было важно и имело для него смысл.
– Его забрали.