Грех 5. Похоть. (1/2)
У боли есть множество оттенков. Можно просто бить, нанося короткие удары в самые чувствительные части тела, а можно изматывать, разрезать кожу и намеренно медленно расширять ранение. В такие моменты жалеешь, что не можешь истечь кровью, потому что порезы маленькие и нож не настиг артерию, а дышать становится больно и тяжело.
Но есть такая штука, как гордость. Она не даёт опустить голову, не даёт упасть лицом вниз прямо под ноги своему мучителю. Вали остаётся неотрывно смотреть в глаза Шах-Кулу, потому что руки уже не слушаются. А ведь его наказание только началось, и их схватка так и не состоялась – воин оказался проворнее, и быстро лишил дозорного последнего шанса защититься. Два чудовища сошлись в неравной борьбе – всё-таки нравственности в Вали было побольше, чем в туркмене. Он вроде бы и хотел убить молодого изверга, но в то же время что-то его держало, что-то сродни любопытству, чтоб оно было неладно.
На лице Шах-Кулу была написана жестокая правда – существующая реальность сложнее и ужаснее, чем кажется по началу. В ней нет места слабостям и воспоминаниям. Когда-то дворянин уже потерял всё – родных и близких ему. Ассассины не пришли на помощь, когда Валахию захватывали турки. В отличие от ренегата, Вали искал у тамплиеров надежду. Но нашёл лишь молчание и холодные взгляды в спину.А ещё нашёл этого ублюдка. У которого встал на пути.
- Как жаль… - приложив задумавшегося дозорного головой об стену, Шах-Кулу оттолкнул его ногой от себя и надавил ботинком на спину. Вали хрипло выдохнул, затуманенным от боли взглядом пытаясь найти в поле зрения хоть что-то, что могло его защитить от туркмена, но на его руку внезапно легла тяжёлая ладонь революционера. Тихий шёпот пробился сквозь настойчивый звон в ушах, и бывший ассассин замер, пытаясь сосредоточиться.- Жаль, что я не могу убить тебя… - с нескрываемой обидой сообщал ему Шах-Кулу – Но я могу тебя так измучить, что тебе никогда больше не придёт в голову перечить мне. Задумайся, Вали, только представь, что я могу с тобой сделать сейчас.
Пальцы туркмена вплелись в волосы предателя. Перевернув жертву на спину, молодой человек вновь нанёс ему удар под дых и подтолкнул ближе к тлеющим в камине углям. Они выбегали на место происшествия поспешно, даже не задумавшись о том, что нужно потушить огонь.- Смотри, Вали… Я могу лишить тебя глаз… - ударив дворянина наотмашь по щеке и заставив смотреть себе в глаза, Шах-Кулу облизнулся, словно одержимый – Или отрезать тебе палец. Я слышал, что в братстве раньше это делали с каждым ассассином…Сделав вялую попытку дать отпор, Вали, однако, добился относительного успеха. Ударив противника в грудь, дворянин вынудил солдата упасть на колени, но форы это ему никакой не дало. Шах-Кулу нанёс удар локтём по рёбрам и, чтобы жертва не дёргалась, сел на Вали сверху, больно стиснув ноющую грудную клетку.
- Так что ты предпочтёшь? – громко спросил туркмен – Палец или глаз?
Воин схватил сопротивляющегося предателя за руки и, приподняв его торс над полом, с силой ударил о деревянные половицы. Дозорный издал первый в своей жизни болезненный стон.- Или может… Оставить кое-что на память? – на губах революционера заиграла дерзкая ухмылка – Будешь смотреть на шрамы и думать о том, как подвергся такому унижению.- Прекрати, пожалуйста… - сорвался на мольбы Вали, но было поздно. Выхватив кинжал, жестокий отступник царапнул его щёку и пронзил лезвием ладонь с такой силой, что оно воткнулось в пол. Стекающая из ранки на лице дозорного капля крови заинтересовала Шах-Кулу сильнее, нежели громкий крик.
Бежать было некуда.- На что ты готов… Чтобы спастись, Вали? – хрипло спросил туркмен, и кончик его языка скользнул по царапине, слизывая кровь – Принести извинения? Или отдать мне что-нибудь взамен?
- Что ты хочешь? – с трудом выговорил предатель, пытаясь не отвлекаться от слов на разрывающую ладонь боль – Что мне сделать?Молодой человек нахмурился и достал второй кинжал, демонстрируя его бывшему ассассину.- Ты тряпка. Мусор у моих ног. Также, как и твои бывшие братья и сёстры… Крыса.. – выплёвывал он оскорбление за оскорблением – Я хочу тебя убить. Но что ты готов сделать ради того, чтобы я сжалился над твоей жалкой грешной душонкой?За долгое молчание при ответе на этот вопрос Вали был наказан вторым кинжалом, повторившим судьбу первого и лишившим дозорного последнего способа отбиться. Но он не закричал. Вспомнив, как Дульчемара бесстрашно смотрел в глаза Шах-Кулу, мужчина сделал то же самое.- Я готов на всё, чтобы жить… - ответил он.
Воин долго и внимательно смотрел на него, словно пытаясь найти подтверждение этим словам. Было видно, что кровь его отвлекала от мыслительного процесса, завораживала, приводила в состояние транса. Это пугало ещё больше пронзённых ладоней.
Стигматы. В душе. На руках. На всю чёртову жизнь.- Как славно. Что ты говоришь это серьёзно… - прошептал Шах-Кулу, приходя в себя – Славно, что ты наконец понял, чего я добиваюсь от каждого, кого не могу убить, но могу подчинить себе. Тебе страшно?Подчинить? Вали прищурился и, нежелая стать личной игрушкой революционера, злобно зарычал.- Нет, ублюдок, мне не страшно. Мне плевать на тебя!Прищурившись и снова больно сдавив грудную клетку предателя, Шах-Кулу покачал головой, будто разочаровавшись.
- В данный момент подобные помыслы тебе не помогут. Ты усвоил урок? – склонившись к лицу бывшего ассассина, туркмен стиснул пальцами его подбородок – Готов искупить свою вину?Сняв с руки перчатку и небрежно стерев каплю крови с щеки дозорного, молодой человек облизнул свой палец. При этом он неотрывно смотрел в глаза своей жертвы.- Ну? Я не слышу! – Шах-Кулу повысил голос – Отвечай!Вали открыл глаза и, когда от болиздравый смысл почти покинул его, произнёс:- Готов. Лишь бы ты заткнулся.Вместо ожидаемого удара Шах-Кулу одарил жертву торжествующей улыбкой. Одновременно выдернув оба кинжала, туркмен громко захохотал.
- Ты жалок… - покачал он головой, небрежно вытирая лезвия о белый плащ предателя – Но я подумаю о том, что попрошу взамен твоей жизни.В этот момент бывший ассассин решил, что уснул, и ему это снится. Его схватили за грудки, заставили сесть и, оторвав от платка на поясе несколько лоскутов, стёрли кровь с рук. Вали мало что соображал – тело плохо реагировало на любые попытки двинуться или отстраниться. Одна мысль пролетела в гудящей голове – там, на столе, лежат бинты, которые как-то раз принёс ему Сераффо. Но сказать об этом Шах-Кулу дворянин не сумел – его снова несильно тряхнули, приводя в чувства, и принудили посмотреть в глаза.- Люблю, когда жертвы так послушны… - улыбался воин – Может быть, ты ещё не настолько потерян для ордена, бывший ассассин Вали Предатель.- Отпусти меня уже… - мужчина отстранился от собеседника. Туркмен был слишком близко к нему и это настораживало.- Отпущу. Чуть позже… - поднявшись с пола и направившись к столу, революционер немного раздражённо спросил – Есть лекарства или повязки?Закашлявшись и почувствовав металлический привкус крови во рту, Вали посмотрел в спину Шах-Кулу и, отмахнувшись от желания поблагодарить солдата, кивнул, отвечая:- Там… На столе. Бинты… - с трудом встав на ноги и застонав от боли, бывший ассассин дошёл до подушек в углу и сел, тяжело привалившись к стене. На несколько секунд он впал в состояние полудрёмы, но туркмен снова оказался рядом с ним, на этот раз совершенно негуманно похлопав жертву по щекам.- Приди в себя, осёл… Я пока не разрешал тебе терять сознание.