не тебя, не прощай (2/2)

Но с этим ублюдком всё иначе. Всё не так.

Сан Чхоль сидит на земле, вид у него потрёпанный, вымотанный, а взгляд не меняется — нахальный, наполненный вызовом. Пронизывающий насквозь ядовитыми спицами. Хочется выколоть ему глаза, под которыми пролегли тени. А подбородок-то задирает. В какую бы грязь ни упал, как бы ни облажался — не теряет гордости.

— Тебе понравилось, — он облизывает губы, впиваясь в них зубами, и Соуши следит за этим действием, словно загипнотизированный. Руки немеют. Кончики пальцев покалывает. Жарко. — Ты хочешь ещё.

Выражение победы на лице Сан Чхоля идеально гармонирует с выражением ужаса у Соуши. Грёбаная картина маслом. Искусство. Поместить в рамочку и повесить на стену — любоваться одинокими ночами. Без сомнений, блистательный сын не менее блистательной семьи Ким наслаждался бы такой красотой с присущими ему садистскими мыслями.Соуши и противно, и... приятно?

— Блять, — шипит он, прикрывая рот ладонью. Уголки губ дёргаются в нервной улыбке.

Ему и правда понравилось.— Знаешь, в чём проблема? В том, что это не сон, а если бы я пришёл к тебе во сне, ты был бы приветливее. Тебе было бы стыдно, и ты бы молчал об этом, боясь, что кто-то узнает о неправильности…

— Хуявельности, — перебивает Соуши. — Оставь свои высокопарные речи девчонкам.— А ты бы хотел быть на их месте?— Закройся.— Хотел бы? Хотел.

После того вечера он думал, что разбросается бранью, стоит услышать знакомый голос и нотки сарказма, но нет ни злости, ни капли раздражения. Ему всё равно. Внутри — усталость от учебного дня и недосыпа. И молчание, спокойное, ничего не обещающее, не скрывающее.Но жарко. Как жарко-то!

Ладно, думает Соуши, ладно, хер с ним, пошёл нахер, ублюдок, это не он играет, это не я играю, мы не играем — мы просто пробуем. Ничего страшного не случится, если они дадут себе право на ошибку — и ошибутся, выбирая друг друга в одну ночь, в одной квартире, на одной постели. Наверное, сын блистательной семьи Ким не должен приводить домой незнакомого парня, ещё и с такой целью, но Сан Чхоль живёт отдельно от родителей — он предупреждает об этом сбивчивым шёпотом на ухо, когда забирается руками под футболку Соуши и водит холодными пальцами по торсу. Вверх. Вниз. Он тянет пряжку ремня, забывая, что они до сих пор в лифте — рассудок помутнён алкоголем и распаляющей похотью, из-за которой в штанах тесно, а в голове смазанные образы того, что произойдёт.

Вообще-то, Соуши хороший мальчик.Вообще-то, обычно ему нравились девушки.Обычно.У него дёргается глаз и стоит на ублюдка. Соуши думает, что это всё — плохая, затянувшаяся шутка, но разве собственное тело будет шутить? Когда Сан Чхоль наигранно и глухо стонет в шею, что-то останавливается и резко начинает нестись в сумасшедшем ритме. Наверное, его сердце. Или жизнь? Всё смешивается, сдавливая горло крепкой хваткой осознания — надо остановиться. Но ему хочется продолжать безумие — хочется до боли, до скрипа зубов, до искр в глазах, а в груди пульсирует тугой узел неразборчивых эмоций, вызывающий тошноту и лёгкое головокружение. Он пьян. Он пьян им.Сан Чхоль захлопывает за ними дверь и толкает Соуши к стене. Тесно прижимается и, шумно выдыхая, целует в подбородок — слишком нежно, по сравнению с предыдущими поцелуями, и слишком медленно для желания, захватившего их в капкан, заставляющий торопиться, словно время, отведённое им двоим, внезапно кончится.Соуши упирается коленями в кровать, она скрипит, простыни холодные, как пальцы Сан Чхоля, скользящие по спине. Он стягивает с него футболку, не давая повернуться лицом, и напирает сверху — лопатку обжигает коротким поцелуем. Ещё. Сильнее. Ближе.Он груб снаружи и саркастичен до оскомины, но под кожей чистая, больная нужда в нежности, словно обсессия, и если никто не подарит её ему, Сан Чхоль отдаст сам. Ведь если отдавать первым, то, может, удастся получить взаимный ответ? Не ножом.

Он даёт себе и Соуши шанс.Соуши не знает, как относиться к переменчивым движениям Сан Чхоля — то резким, поспешным, напоминающим, что это всё на раз, без глубоких чувств, то заботливым, будто под шершавыми пальцами — кто-то дорогой, родной. Знакомый дольше, чем пару недель.Но и то, и другое сливается в солёный коктейль, оставляющий привкус горечи на языке, как после сигареты.

Потому что это — ошибка.Соуши не сомневается, не убегает от факта, осознаёт и принимает, сжимая подушку до белеющих костяшек.

Если закрыть глаза, то не страшно.Закрыть глаза — бросить камень в Сан Чхоля.Наверное, поэтому Соуши ни на секунду не жмурится и не отворачивается, он ведь хороший — вообще-то — мальчик. Нормально в этой ситуации думать о подобных вещах? Мысли сами скользят, звенят, как отголосок адского оркестра.

А может, потому что он никогда не видел такого Сан Чхоля.

Соуши берёт и отдаёт. Соуши запоминает.Чтобы потом забыть.~Ладно, хорошо, думает Соуши, прохладный воздух остужает разгорячённую кожу, фары проезжающих машин слепят глаза. Он сверхчувствителен — к звукам, к свету, к теплу, свернувшемуся внутри змеиным клубком. Хочется, чтобы кто-нибудь отвёз домой. Но город спит, и спят люди, боящиеся любви. Ладно, хорошо, думает Соуши, я принимаю себя, вот таким разломанным и долбанутым, и я принимаю их, поэтому они должны принять меня, да?Говорить о Сан Чхоле больше не хочется никогда. Но Соуши кажется, что все вокруг намекают о нём, о секрете, родившемся ночью и ночью похороненном.

Ему жарко и холодно, ему хорошо и плохо.Его тошнит.Его раздирает эйфорией.Когда Соуши закрывает глаза, он видит Сан Чхоля.Когда Соуши открывает глаза, Сан Чхоль исчезает.Закрыть глаза — бросить в него камень.А Соуши хороший мальчик — наверное, поэтому он держит глаза открытыми до утра, пока чёткий образ не начинает смазываться, а потом вовсе исчезает из головы. Боль, разорвавшая ядовитую змею, расползается по телу вместо тепла, и он не спит, о, он не спит, он не сможет спать и в эту ночь, и в следующую, и во многие другие, рану не залечить, потому что нет раны, есть только ненужное имя, случайная связь и непрошеные воспоминания. Ничего не уйдёт — оно теперь в нём, как кровь.

Это Соуши тоже принимает, пусть с трудом, пусть сжимая челюсть и разъярённо рассматривая уставшее лицо в зеркале. Ну, чего ты ожидал? Что станет проще? Не сейчас.

Но потом — потом станет. Ведь Сан Чхоль не его история, и Соуши не история Сан Чхоля, и они, соприкоснувшиеся по ошибке, расходятся в противоположные стороны, как и должны были. Всё правильно. А с правильным легче смириться.~Расскажи мне, как ты не вспоминал о нём. Расскажи ему, как он не искал тебя в темноте клуба. Расскажи им, как они не приняли тебя.

Расскажи, как ему не снится твоё сбивчивое дыхание.

Расскажи себе, как ты пережил.Ну что, не можешь?Потому что этого не было.