не возвращайся — войди, словно впервые (2/2)

Пальцы ведут по гладкому покрытию гитары нежно, словно он касается чего-то хрупкого и ценного. Как она. Боже. Она в его мыслях через каждый шаг, образ, паузу, боже, боже, помогите мне, нет, не помогайте. Улыбка гаснет.Боже.Чёрт возьми, Шин Э!Ты на расстоянии, но ты умудряешься топить меня.Он боялся просыпаться с ?Шин Э? на языке и ещё сильнее боялся просыпаться без.Но когда-нибудь это должно прекратиться.И удивительно, но оно прекращается. Рана затягивается, остаётся броский шрам, но от него не избавишься, поэтому Ён Ги привыкает и перестаёт обращать внимание на продолговатую и чешущуюся линию на листе прошлого.

Можно переболеть ветрянкой — можно и человеком.

~Пафосное высказывание, но — жизнь налаживается.Он не тонет.

Нет ни Алиссы, которая по утрам не брала звонки, ни Шин Э, имя которой перестало пугать.

Ён Ги выбирает правду и честность — без масок, как в прошлом городе, и без голоса, смеющегося через силу. Он отлично играет на гитаре и задумчиво посматривает в сторону барабанов, но недолго — стоит скопиться сбережениям, как они идут на импульсивную покупку, о которой Ён Ги не жалеет. В этот раз Соуши учится у него, а Дитер с улыбкой наблюдает за их идиллией, потягивая сок через трубочку. Они же всегда пьют что-нибудь покрепче. Вот тебе и взрослая жизнь — с пьяными вечерами, когда вспоминается усердно забываемая горечь. Вот тебе и взрослая жизнь — с одинокими ночами, когда приходит всё то, от чего успешно убежал.

Не до конца, но Ён Ги выздоравливает.

От них.От неё.И всё равно болит где-то под ключицами. Но он понимает и принимает: от этого не избавиться.

Дай себе себя.Не летом и даже не осенью — когда Ён Ги уносит потоком новых и приятных знакомств, витиеватостями диалогов с хитрыми и кокетливыми девушками, информацией, откладывающейся в голове с лёгкостью, которой завидуют сверстники. Он благодарен своему выбору и пройденным урокам — людям.

Не летом и даже не осенью — когда Ён Ги наконец свободно выдыхает, рассматривая серое дождевое небо и наслаждаясь сладковатым запахом листьев, размякших в лужах.

Не летом и даже не осенью.Колючей и сверкающей зимой — когда всё чисто, всё заново, всё просто. Когда Ён Ги чувствует себя полностью обновившимся и может сказать ?я в порядке?.

Она возвращается.Снег хрустит, и хрустят его кости, а сердце бесстыже и неприветливомолчит.Ён Ги не хочется кричать, Ён Ги не хочется драться, Ён Ги не хочется даже дышать.

Глаза у Шин Э слезятся — то ли от звенящей тишины между ними, то ли от мороза. Она сжимает губы и смотрит так, как смотрела, когда боялась за него. Когда боль разрывала грудную клетку. О, ему знакомы эти чувства — они пробуждаются, будто пепел, осевший на дне притихшей души, взметается от резкого толчка. Его подхватывает ветер — и через секунду ураган разрастается, поднимая пыль и камни — и всё то, что он оставил, боясь прикасаться и хоронить.

В надежде, что она вернётся.Ён Ги хочется треснуть прямо здесь, на месте, словно пластмассовая игрушка, дрогнувшая под прессом. Развалиться, словно кирпичный дом от взрыва — пора сносить. Рассыпаться, словно песочный замок, смытый прибойной волной.

Но всё это уже успело произойти.Облачка пара вырываются из их ртов одновременно.Ён Ги давно не видел её — ему хочется провести рукой по холодной щеке, огладить губы, притянуть к себе, вдохнуть знакомый и до дрожи родной запах. Он скучал. Он безумно скучал.

Скучал.Больше не скучает.Отчасти потому, что прошёл — оставил позади. Отчасти потому, что она здесь, перед ним — надежда исполнилась. Вся ложь, влитая в кровь правдой, выцвела, потеряла роль, привела её обратно, но никакого ?обратно? нет. Боже, Шин Э, как же ты была нужна! Боже, Шин Э, как же ты была любима! Боже, Шин Э, сколько же прошло времени… Сколько боли протекло через него и через тебя?Кто перед тобой?Перед кем ты?И имеешь ли ты значение для него?Пустишь? Не сложно? Ради эксперимента?

Этого ли ты молчания ожидал от себя?

Этого ли ты хотел?Жалеешь?Ён Ги лукаво улыбается. Шин Э стискивает кулаки.

Она понимает, словно читает его прозрачные мысли: ничего не исправишь — поэтому он ни о чём не жалеет.Ты можешь вернуться туда, к ним, но не ко мне. Я — новое, неизвестное, созданное почти с нуля.

Ён Ги не впускает её.Не надо возвращаться. Некуда возвращаться. Некому возвращаться.Надо прийти, как впервые.~Всё изменилось. Всё изменится. Ничего не вернётся.

Ничего не бойся, никого не бойся.Ты умрёшь. Но, может быть, умрёшь не в одиночестве.Научившись давать шансы себе, Ён Ги научился давать их другим.Они сидят плечом к плечу на капоте его машины, и солнце совершенно не греет, но светит, словно планирует ослепить мир. Им тепло рядом друг с другом.

— Ты когда-нибудь простишь меня? — голос у Шин Э тихий, сдавленный. Ён Ги не сразу соображает, что она обратилась к нему.?Простишь?? Серьёзно? И это заставляло её хмуриться и выпадать из реальности в глубокие размышления, приводящие к тупику — к вопросу, который Шин Э наконец задала? Ён Ги беззвучно и грустно посмеивается. Наверное, стоило поинтересоваться раньше, но он решил дать ей время. Дать ей шанс.

— Я же не обижаюсь, — он крутит электронную сигарету в руках. Вообще-то в ней сел аккумулятор, и ему не хочется покупать ещё один. И курить — тоже.— А что ты тогда?Она не смотрит на него — боится. Упирается локтём в ногу и наматывает прядь волос на палец.

— Ничего… Взгляни на меня, малыш.Стоит ей повернуться — Шин Э ощущает прикосновение к щеке и вздрагивает. Мурашки бегут по спине, и дыхание останавливается на мгновение — сердце забивается в крике, бешено стуча в грудь. Ён Ги нежно ведёт вниз к подбородку, пробуждая в ней сладко-горькие воспоминания, и она удивлённо распахивает глаза — он к ней не прикасался все эти месяцы, держа дистанцию, как держал бы с недавним знакомым, требующим проверки временем, а сейчас в его взгляде горит столько заботы… Ей не унести. Ей не сбежать.

Волосы у него рыжие-рыжие, огненные, точно второе солнце, а глаза — острая сталь и зелёная от яда.

Яда приятнее Шин Э не находила.

— Разве я тебе говорил что-нибудь о какой-то обиде? — Ён Ги грустно улыбается. — Всё прошло. Я пережил. Я понял. Просто тогда этого было слишком… много, — он качает головой. — Сейчас ничего из того не имеет значения.Он резво треплет её по волосам, и Шин Э отдёргивается, толкается, но смеётся.

Некоторые вещи меняются — и люди.Ничто его не держало в той тухлой жизни, но теперь всё иначе — теперь есть, чему держать, и есть, за что ему хочется держаться. И Шин Э идеально вписывается в эту картину, нарисованную поверх старой. Они не обесценивают то, что было, но строят, не оглядываясь на прошлые ошибки и выборы.Его брат был хорош и правилен по каким-то неразборчивым критериям. Но она выбрала Ён Ги — выбрала и осталась.Он дал себе всё, что мог, и сейчас хочет дать ей всё, что сможет.