15.2. Казусы и неоконченное дело. (1/1)

15.2Казусы и неоконченное дело. Лезвие разрезает: воздух, сумерки, шерсть и кожу, плоть и позвонки… Звериное урчание мгновенно стихает. Кошачье тело, будучи уже в прыжке на следователя, глухо падает на тропу. Голова?— не кошачья, а человеческая! —?тихо ударяется о земь, откатившись на один широкий шаг. Голова кошки ловко превратилась в голову той трактирной бабы ровно в миг после удара меча по лохматой шее. Глаза мертвым взглядом зацепили потерявшего себя Николая; голова замерла, вежливо повёрнутая точно к нему лицом.Еще стоя к юноше спиной, Яков достает из нагрудного кармана сюртука платок. Тщательно протирает серебристую сталь орудия.Николай смотрит в остекленевшие глаза.?Если меня кто проклял,?— думает он,?— этот взгляд?— точно взгляд моего Проклятия?.Перепачканный платок, отброшенный, оседает на солому, а меч с лязгом укрывается в трости, словно и не было его.Яков, прижав трость к боку, делает несколько шагов вперед, назад… перешагивает кошачье туловище и замирает перед писарем. Они немо смотрят друг на друга. Николаю зябко: ощущение, что мужчина что-то прочесть в его глазах старается. И так голову наклонит, и эдак темнющие глаза прищурит, а потом?— улыбнётся. Не от радости, а от сочувствия.—?Право Вам, Николай Васильевич,?— не получает отклика.?— Мир многими бедственными вещами полнится, голубчик. По каждой обезглавленной твари убиваться, так и самому головы не хватит,?— Яков осматривает тропу.?— Это необходимо убрать, как бы неприятно ни было.Писатель, смотря сквозь следователя, не шелохнулся.?Свидетелем какого явления я стал??Рукой в перчатке Яков Петрович хватает пучок желто-седых волос и, подняв голову, с усмешкой заглядывает в мертвые очи.—?Морок рассеялся, надо же. А всего-то голову от тела отделили,?— говорит тихо и, размахнувшись, кидает голову в солому, подальше от дороги. Следом, подхваченное за заднюю лапу, летит туда и кошачье тело. В этот момент Яков Гуро юноше кажется зловещим.Следователь говорит, что казусы?— казусами, а дело их не сделано.—?До темноты около получаса, а я, вот, вижу, черный дым из низкой трубы валит?— печь только топить начали. Ну, навестим писаря нашей пропавшей персоны? —?и повёл Николая к лесу.Говорил Яков ободрёно, тянул довольную улыбку, но юноша его не слушал.?Морок рассеялся, ну надо же.. Морок..?— вторил в разуме писарь, чуть шевеля губами.?— Как можно в таких сумерках завидеть печной дым? В ночном лесу ничего не видно?. Взойдя на низкий шаткий порожек, Яков четырежды постучал в не менее шаткую дверь. Вокруг была абсолютная темень, и писатель, оглянувшись назад, подивился, какой яркий и острый месяц висит где-то над Диканькой.Высокий человек с худым лицом и блестящими в ночи глазами открыл хиленькую дверь. Из-за нешироких плеч скромно разливался желтый свет свечи. Яков прижал трость локтем к себе.—?Доброго времени суток,?— человек в ответ кивнул.?— Вы, как я понимаю, Тесак?—?Да, так меня зовут,?— отозвался тот образцовым Полтавским гóвором.—?И Вы несете службу у Александра Христофоровича Бинха?—?Да. Он глава полиции у нас..Следователь довольно улыбнулся.—?Надеюсь, мы Вас не поздно потревожили. Дело-то важное.Николай выглянул из-за плеча мужчины. Тесак, подмяв губы от волнения, отводил взгляд.—?Входите,?— и, отойдя, впустил ночных гостей. Хата в свете одинокой свечи казалась ниже, чем была в действительности; убранство?— несуразное, а пол?оказался усыпан грязным опилом да щепками осины. Тепла от едва затопленной печи не было и, верно, не будет.Яков, изучив хату несколькими шагами, замер против Бинховского писаря.—?Меня зовут Яков Петрович Гуро, и я?— старший следователь в Третьем отделении императорской канцелярии. Прибыл я в ваше село с целью поимки убийц,?— глаза в полумраке сверкнули.?— Известите, куда запропастилось Ваше начальство.Тесак по-глупому открыл рот, затем закрыл и покачал головой.—?На коллегию он отбыл. Уже суток как четверо прошло..—?На какую такую коллегию?

—?Да ведь.. они каждые два годовых сезона собрание проводят.—?Любезный, кто "они"? - понизил голос.—?Главы полицейских местных управлений! —?на выдохе прохрипел Тесак, чувствуя недовольство следователя, тучей повисшее над ним.?— Они там, кажись, важные отчеты пишут и сверяют..Яков Петрович иронично усмехнулся, скользнув взглядом по Николаю.—?Неужто эти мелкие сошки аж коллегии устраивают. Прямо в жандармерию играют,?— тихо протянул мужчина насмешливым тоном, будто ни к кому не обращаясь.

Тесак покривил лицо.—?Что Вы, господин дознаватель, так о Александре Христофорыче сказываете? Он человек умный, не мелкая сошка!—?А что же этот умный человек перед прибытием нашим упорхнул и хоть на коре берёзовой нам депешу написать не додумался? —?голосом пригрозил Яков. Глаза начинали метать искры от отблеска свечи.Тесак хлопнул себя по бокам.—?Депеша.. —?снова хлопнул,?— была же депеша,?— роется в карманах потертых брюк.?— Ох, Господи, забыл ее Вам вручить!—?Вы, молодой человек, хранитель особеннейшего головотяпства. Никогда не гордитесь этим,?— кольнул следователь, принимая измятый, единожды сложенный лист.Николай не хотел слышать их разговор. Не хотел ощущать колкость Якова в отношении провинившегося юноши. Не хотел видеть лохматую, виновато понурую голову.—?Пойдемте, Николай Васильевич.А Николай Васильевич не сможет уснуть всю оставшуюся ночь.