11.2. Свёрток тканевой. (1/1)
11.2.Свёрток тканевой. Яков Петрович, распахнув дверь, решительно вошёл в цирюльню первым. От следователя, казалось, веяло шлейфом неподдельного азарта. Николай и жандарм вошли за ним.С утра стричь было некого?— знатные посетители изволят явиться ближе к обеду, а рабочий люд не может позволить его стрижку. Цирюльник стоял на коленях в углу помещения, дёргая себя за волосы перед несколькими иконами и о чём-то сокрушаясь. Раскалывать убийцу Яков не стал, да и раскалывать было некого?— душегуб со слезами сдался, стоило следователю упомянуть измену. И, вправду, Марина и Остап оказались любовниками, близко связанными задолго до замужества барыни.—?Любил барыню, да? —?спросил Яков. В голосе прозвучала наигранная горечь.—?Больше жизни любил!..Остап в очередной раз взвыл, заливаясь слезами и хватаясь за голову. Яков недовольно сжал губы, отводя взгляд.—?Ну, а что же заколол её?—?Так, ревность замучила!—?Раз у вас всё так хорошо шло, отчего она к Раневскому ушла?—?Статусов ей, дуре, захотелось… говорит, мол, барыней хочу быть! А я барин какой разве? Вот и ушла к.. этому..И Остап, не договорив, взвыл вновь, пуще прежнего.—?Сапоги снимай.Цирюльник, чудом вмиг усмирившись, поднял на следователя вспухшие рыданиями глаза.—?Что?..—?Сапоги снимай,?— твёрже повторяет Яков, наклонившись к нему с опорой на трость.?— Живо.Тот сжался, захныкал, но сапоги стянул. Николай, стоя чуть поодаль, затаил дыхание.
Из левого сапога на пол выпал тканевой свёрток. Размотав тряпицу, Яков Петрович с победоносной усмешкой осмотрел ножницы цирюльника?— тупые на кончике, чтобы не ранили при стрижке. В щелине клёпки отчётливо виднелась не смытая кровь. Душегуб, дёргая себя за волосы в отчаянии, через вой безрассудно вторил:—?Любил, любил, любил…Глеб Дмитриевич, словно оттаяв, устремился на крыльцо, подзывая из брички двух полицейских. Отдав одному из рядовых свёрток с ножницами, Яков надел перчатки.—?В общем, вы его забирайте, как проплачется. А Вы, Николай Васильевич, всё ясно запротоколируйте. И про сапог не забудьте?— напишите, якобы кожа на сапоге подозрительно топорщилась, вот мы и проверили.Юноша, всё ещё поражённый, лишь кивнул на улыбку следователя, сжимая в пальцах перо.Яков, выйдя из цирюльни, остановился у своего экипажа. Жандарм вышел следом и замер около. Торопить его на слова Яков не стал.—?Неловко у Раневских вышло. Вы уж простите за цирк, уважаемый Яков Петрович.Следователь, поймав взглядом через стекло окнá хрупкую фигуру с чемоданом, чуть прищурился.—?Скажите, а что это у него за обмороки такие?Глеб Дмитриевич, взглянув в карие глаза, усмехнулся с нотой волнения.—?Так.. не можем знать, Яков Петрович. На службу к нам таким заступил?— и как только взяли?!—?Гоголь.. —?едва слышно выдохнул Яков.—?Не осведомлён, как там на досуге, но на службе?— каждый раз что-то эдакое приходится. К примеру, если кража?— чуть содрогнётся, проморгается, а вот если тело задействовать, то свалится на пол, как змей, - вдохнув поглубже, раздражённо дёрнул рукой. - Понимаете, ну работать невозможно! Сколько слал прошение не ставить меня с ним на смены?— со счёта сбился!—?А как часто пишет что-то в таком состоянии?Глеб Дмитриевич, чуть помедлив, обдумывал. Яков терпеливо склонил голову, наблюдая медленно плывущий в раздумии холодный взгляд.
—?Да знаете ли.. в большинстве случаев.. Наземь заваливается, чернилами, бывает, перепачкается, как сегодня, и рукой с пером вот так по бумаге водит…—?И всегда три слова?В голосе следователя жандарм улавливает насмешливую иронию, и ухмылка как бы подтверждает это. Глеб Дмитриевич чувствует себя безнадёжным шутом.—?Да, Яков Петрович. Всегда три, казалось бы, несвязные друг с другом слóва.Яков легко вогружает на переносицу очки, с улыбкой посмотрев на жандарма поверх синих стекл.—?Или же Вы не способны их связать, м? Желаю всего хорошего,?— и, ловко забравшись в бричку, скоро покинул N-ю улицу.