9. Поэма, которую он ждёт. (1/1)
9.14 октября.Поэма, которую он ждёт.
В Третьем Отделении Николай Гоголь заимел себе характеристику припадочного, чем-то замученного писаря. Всем коллегам?— да и самому юноше?— такие моменты проще называть именно припадками. Николай через некоторое время понял: чем тяжелее дело?— тем сильнее припадок. Если случалось ограбление или разбой?— его лишь коротко посещают образы, картины, не вырывая его разум из тела и указывая исключительно основное: кто и зачем совершил злодеяние. Если под рукой бумага?— Николай в лёгком беспамятстве записывает отдельные, казалось бы, бесполезные слова, или что-то зарисовывает. Это помогало закрывать дела в считанные минуты, однако, Глеб Дмитриевич относился к юноше с тем же раздражением, будто намеренно не понимая одну истину?— у Николая способности. Такие способности, о коих в людях упомянуть серьёзно, без смешка, равносильно назваться либо лжецом и мошенником, либо душевнобольным.Так всё и сложилось: жандарм отрицал непознанное для себя, юноша стал замкнут, насторожен и никогда не заявлял о себе, а коллеги считали его если не больным на душу, то обморочным. С делами, где непосредственно фигурирует труп, всё куда тяжелее. Бедный писарь валится почти замертво наземь, чудом не убиваясь своим деревянным чемоданищем, вылетает сознанием из тела, попадая в неизведанную реальность; там жертва жива, но оставалось ее сердцу биться буквально минуту-другую. Николай наблюдал, вынужденно становясь незримым свидетелем. В это время покинутое тело билось судорогой, мечась по полу в лужах разлитых чернил, задыхалось, закатывало глаза под сомкнутыми веками.Глеб Дмитриевич откровенно требовал начальство больше не ставить этого болезненного писаря в его смену?— уверял, что с ним невозможно работать. Возмущения жандарма были проигнорированы, ибо в отделении писарей крайне недоставало. Помимо видений и припадков юношу с бóльшим усердием мучили по ночам кошмары: каждое сновидение было слишком взаправду, и случалось, что первые минуты Николай не мог отличить сон от очередного видения. Страх сковывал юного писателя практически каждую ночь, нагло не позволяя мученику отдохнуть и в ночное время суток.Случалось ещё явление, приводящее Николая в ужас.. Нечто необъяснимое, пугающее, мистическое случалось периодически; сие нельзя было отнести ни ко сну, ни к видению?— оно было настоящей реальностью. Случаи с платьями-сорочками и одержимой бесом швейной машинкой?— лишь начало лукавого цикла.*** Сердце взволнованно трепетало, а перо размашисто бегало остриём по бумаге, оставляя ветееватые росчерки. Николай оканчивал свою поэму.Да, не зря юноша с опаской называл сие стихотворением, изначально чувствуя, что данное определение к его творению не лóжится, а другое?— не находится. Но нашлось, буквально недавно. Поэма! ?Идиллия в картинах? на 56 страниц.Последние тридцать страниц Николай дописывал в невообразимо скромные сроки, ибо посвящал перу всё свободное время, отчаянно скрываясь от страхов в сочинительстве.Пишет про Германию, отчего вспоминает Романа.?Что случилось? Отчего он не вернулся? уже третий месяц...?Хмурится, отгоняя ненужные мысли, мешающие закончить. Спустя пару минут, Николай, немного помедлив, ставит точку и, оставив перо в чернильнице, со слабой улыбкой осматривает лист. Лист вложил в стопку, стопку взял в руки, и улыбка постепенно становилась осознаннее, значимее.Признаться, ему не верилось, что у него хватило сил закончить своё детище.Юный писатель откинулся на мягкую спинку кресла, всё ещё держа бумагу в руках.—?Он ожидает книгу.. —?выдохнул он, прикрывая уставшие веки, засыпая.?— Ганц Кюхельгартен..