маркер (1/1)

Ичиро хихикает плутовато, не по-детски коварно, словно он — злодей из любимых мамой кино, готовящийся как можно быстрее и незаметнее совершить ужасное преступление. В пухлых ручках красуется чёрный несмываемый маркер, подобно устрашающему орудию убийства возвышаясь над умиротворённым лицом беспробудно спящего папы. Детское личико искажает зловещая улыбка — он прекрасно вживается в придуманную им же самим роль, будто ему на роду предназначено быть актёром, умело нацепляющим на себя идеальную по всем параметрам маску одного из множества персонажей, следуя прихотям требовательных зрителей. Над лицом возносится почти аспидно чёрный кончик, мягко ложась в место на лбу прямиком над правым глазом. Ичиро ведёт осторожно, и, пусть у него и выходит кривовато (ну а что вы хотите — ребёнок же!), результатом он более чем доволен. Карикатурный шрам красуется на лице его мирно дремлющего папы, а сам Ичиро никем не пойман — ну что за чудесный исход! Однако, не успевает он и пару секунд насладиться триумфом, как за спиной возникает знакомый силуэт, а в затылке жжёт дыру знакомый осуждающий взгляд.— Ичиро, — укоризненно вздыхает мама, беря пойманного с поличным сына на руки, — опять ты за своё.— Папа так похож на злодея из аниме, — не особо испытывая угрызения совести, бойко отзывается он, впрочем, закрывая маркер и обвивая чужую тёплую шею, — а у всех злодеев должны быть шрамы! — мама смотрит на него в ответ с неясными эмоциями, но вскоре улыбка берёт своё — шалости Ичиро в какой-то степени ей нравились, он готов был в этом поклясться. Тем не менее, она принимается его отчитывать:— Не стоит относиться ко шрамам так несерьёзно. Это же... увечье на всю жизнь.Ичиро хмыкает про себя — как будто папе так просто оставить шрам. Он всего лишь забавляется, не более того. Да и тем более, папа всегда относится к подобному с весельем, хваля сына за скрытность и смекалку, в результате чего они оба заслуживают полные молчаливого осуждения взгляды мамы. Ну и пускай — веселья это почти не портит. Когда почти пятнадцать лет спустя он вновь смотрит в глаза Рею Амаядо (уже не его папе), и видит поддёрнутый пеленой правый глаз с пересекающим его старым шрамом, собственные детские шалости уже не ощущаются такими забавными. Во рту и груди копится горечь.