тепло (1/1)

От этого дня Ичиро ожидал отнюдь не такого исхода. Всё начиналось более-менее нормально: он избил очередного должника, отобрал у него все деньги и послушно отнёс, куда надо. Вроде как, тот умолял не делать этого из-за жены и ребёнка. Ичиро не слушал. Он уже давно перестал различать чужие умоляющие вопли. Он вообще перестал что-либо различать, механически выполняя поставленную перед ним задачу. Это был сплошной день сурка — никаких изменений. Завтрак. Работа. Обеденный перерыв. Снова работа. А потом глубокий болезненный сон, мутный, вязкий, насквозь пропитавшийся двумя полными ненависти голосами. Даже там Ичиро преследовали грубые злые слова, небрежно бросаемые братьями почти каждый божий день. Было ли ему больно? Поначалу однозначно. Единственные люди, остававшиеся с ним на одной стороне, отвернулись — разумеется, Ичиро страдал. Джиро и Сабуро маленькие и слабые, ещё не способные ударить достаточно сильно, но их слов хватало с лихвой. Потом пришло тупое смирение. Нет смысла убиваться над этим — Ичиро ведь заслужил, связавшись с ужасными людьми и выполняя грязную работу. День за днём одно и то же. Ичиро даже с кем-то дрался, не запоминая их лиц и обрабатывая раны лишь по привычке, а не из-за того, что ему больно. Ичиро, кажется, разучился чувствовать боль. Совсем. Поэтому сейчас, будучи окружённым толпой безликих хулиганов, он не ощущал никакого страха. Только лёгкое недоумение тому, что распорядок дня несколько изменился.— Ты поплатишься за то, что избил моего брата, ублюдок! — злобно зарычал (как собака, ей-богу) один из них. Остальные согласно (загавкали) заорали, уже готовые нападать. Когда и чьего брата Ичиро избил? Насрать. Ноги сами приняли подходящее положение для обороны, тело напряглось, готовое броситься в драку в любой момент. До отравленного равнодушием разума не доходило, что исход этого неравного боя может оказаться плачевным. Ичиро не думал о том, что ситуация обернута не в его сторону, не думал о своих возможных увечьях. Он уже давно ни о чём не думал.— А вас не учили, что нападать толпой, блять, неприлично? — чужой вопль, в этот раз больше похожий на шипение разозлённой кошки, пребольно резанул по ушам, заставив Ичиро вздрогнуть и растерянно проморгаться. Ого. А их, оказывается, так много. Это самое множество, окружившее его полукольцом радиусом примерно в полметра, сейчас растерянно верещало, рассредоточенное и растерявшееся. Кто-то посеял смуту средь их ровных рядов — Ичиро слышал странно-знакомый смех и непрекращающиеся звуки ударов. Ему пришли на помощь?.. Осознание этого факта принесло вместе с собой тихую радость и недоумение — кому и зачем понадобилось выручать его, Ямаду Ичиро? Он же всегда один. Он не запоминает лица коллег и ни с кем, кроме Мозуку, не разговаривает. Тот, кто сейчас дрался и сыпал матами, точно им не являлся. Наверное, ему нужно помочь, — сообразил вдруг Ичиро, наконец сдвинувшись с места и смело рассекая толпу своим мощным телом. Далее всё смешалось в невнятную какофонию ударов, чужих криков и на удивление не раздражающего хриплого смеха. Ичиро очнулся, когда последние обидчики со страдательными воплями бежали прочь — очевидно, зализывать раны.— А ты был неплох, святоша! — где-то на уровне плеча Ичиро услышал чужой задорный голос — тот самый, похожий почему-то на кошачий. Он повернул голову и встретился с яркими янтарными глазами — ну точно кошак. Святоша?.. Они до этого пересекались?..— Ты что, не помнишь меня? — в этот раз он звучал забавно-обиженно, как у ребёнка. Красные волосы, клыкастая ухмылка... ну точно же, они виделись! И, кажется, не раз. Ичиро осторожно тронул заклеенную пластырем ссадину на щеке — её оставил именно этот парень с красными волосами и кошачьими глазами.— Ты... — немного заторможенно выдал Ичиро. Ого. Он что, совсем отвык нормально разговаривать с людьми? Надо бы это исправлять, — это же ты ударил меня по щеке вчера, да? На удивление, ответ пацана не удовлетворил.— Ты чо, совсем с башкой не в ладах, что ли? — с искренним возмущением завопил спасатель, обвиняюще ткнув его пальцем в грудь. — Я Куко, Куко Харай, и я говорил своё имя каждую грёбаную встречу с тобой, но ты, ублюдок, так и не представился! — ох, кажется, это наболевшее. Но Ичиро действительно не хотел его обижать.— А... ты это, извини, Куко, — тихо забормотал он в ответ, — но я уже очень давно перестал запоминать лица и голоса людей. Ещё раз извини, я искренне сожалею, что так вышло. Меня зовут Ичиро Ямада. Рад знакомству, — и даже странно, что Ичиро не запомнил лица Куко раньше. Оно ведь такое... выразительное, что ли. Яркое и живое. Не то что у него. Недовольство во взгляде напротив исчезло — Куко взглянул на него внимательнее. Ичиро ожидал вопросов, но собеседник оказался удивительно тактичным. Только вздохнул.— Ну ты и странный, святоша. И имя у тебя скучное.Когда со стороны нового знакомого раздался тихий смешок, Куко в шоке повернул голову в его сторону. До этого на лице святоши не мелькало ни единой эмоции — он смотрел будто сквозь Куко, этими своими удивительно-красивыми (но п у с т ы м и) гетерохромными глазами. Сейчас же, как выяснилось, Ичиро, улыбался. В глазах плясали смешинки, теперь сам Ичиро словно светился — ещё слабо, очевидно, уже отвыкший улыбаться, но чертовски искренне. Глядя на него, Куко и самому захотелось смеяться.— Я тоже рад знакомству, Ичиро Ямада, — задорно ухмыльнулся Куко, протянув к сидящему рядом святоше кулак. Заметив его, тот не сразу сообразил, что нужно делать, но Куко готов был простить ему эту маленькую оплошность. Когда они с Ичиро стукнулись кулаками, монах ощутил греющее грудь тепло — то точно было предчувствие чего-то очень хорошего. Впереди предстояли долгие годы дружбы, выдернувшие Ичиро из пелены меланхолии и тихой тоски по отвергнувшим его братьям. Кто знает, что было бы с ним сейчас, пройди тогда Куко мимо. И даже после того ужасного дня Ичиро всё ещё хранил у себя родную красную повязку, напоминавшую ему о светлых деньках, проведённых рядом с Куко. Они слишком много всего вместе пережили, чтобы вот так вот рассориться. Ичиро верил — однажды, рано или поздно, судьба вновь сведёт их вместе, и тогда они обязательно расставят все точки над ?и?. Он готов был ждать этого столько, сколько потребуется.