21. May a destiny be decreed for you (1/2)

Артур Биман, был ребёнком, который не улыбался.Он был самым младшим среди четырёх детей, между ними была разница в пять лет, а через два года он стал пятым. Откровенно говоря, даже если его родители знали, что с ним делать, у них не было на него времени. И по правде, они не знали, что с ним делать.Артур Билан был ребёнком, который не плакал.Это не значит, что он не мог, - просто это доставляло больше проблем, и он не любил громкие звуки, особенно, когда они исходили от других детей, особенно, когда они исходили от него самого. Это не значит, что он вёл себя хорошо; на всех его табелях с оценками крупными агрессивно красными буквами были написаны жалобы на его плохое поведение, грубость и невнимательность на уроках.Ему не были интересны искусство, сверстники, учителя, английский, математика, история или вообще что-то. Он не сдерживал свои обещания, и у него не было друзей. Переменки он проводил, согнувшись под деревом, наблюдая за движущимся строем муравьёв. И когда типичные школьные хулиганы подходили к нему, он бросал на них недетский холодный взгляд - даже они отставали.И когда он приходил домой, где его братья и сёстры бесконечно создавали шум, он уходил за несколько километров от дома на свой любимый камень в пустыне Нью Мехико, пристально смотрел в небо и задавался вопросом: есть ли место лучше этого.- Можешь сказать нам, почему ты не слушаешь на уроках, Артур?- Они слишком простые.Он начал вести записи, он чиркал на бумаге, пока учитель что-то рассказывал, потому что шум и бессмысленная болтовня вокруг была физически неизбежна. Зато он мог писать так, как ему хотелось, - продираясь через статьи книг и энциклопедий с книжной полки его отца, чтобы оказаться в лучшем месте.Прошло не так много времени, прежде чем он нашёл, за что ухватиться. Тесты с вопросами, на которые он не мог ответить, пока не перескочил сначала один класс, а затем сразу два. Но, как выяснилось, это не избавило его от бессмысленной болтовни. Становилось всё хуже, поскольку одноклассники считали забавным, что такой маленький долговязый ребёнок учился вместе с ними. Единственный положительный момент - это база данных средней школы, библиотека и знания, от которых остальная часть класса была не в восторге.По крайней мере, когда он вернётся домой, его будет ждать камень в пустыне Нью Мехико.Его семья действительно любила его, и он мог назвать миллион вещей, которые они сделали чтобы доказать это, но в конечном счете они были никем иным, как нормальными людьми, - так однажды выразилась его мать, - а Артур...Глис 667 С. Двадцать четыре световых года от нас. Кеплер-442 б. Расстояние: одна тысяча двести девяносто два световых года. Проксима центавра б. Четыре световых года от нас. Он держал список в переднем кармане своего пиджака и записную книжку, полностью заполненную его неразборчивыми каракулями, говорящими о солнцах и лунах, гравитации и атмосфере, жизни, культуре и инженерии. Что нужно для развития в мире, где нет воды? На планете с кольцами? С тремя лунами? На звезде? Как будут развиваться их религия, музыка, социум? Как они будут строит жилища и из какого материала?Как те вопросы, на которые у него не было ответов, перед ним были бесконечные возможности.Для прояснения: Артур Биман не ненавидит человечество. Как раз наоборот. Если он действительно задумывался, как много планет было в этом огромном чёрном пространстве, то любая жизнь оказывалась чрезвычайно редкой, и чрезвычайно драгоценной. Если так сформулировать, то не важно сколько ран нанесут ему отдельные индивиды, как он мог ненавидеть целое человечество? Просто... они были маленькими.Люди были крошечными. Микроскопическими. И потому, что они были такими маленькими, он рассудился, что их ценности были сильно искажены. Это был единственный факт, объясняющий, как такие маленькие и незначительные существа так много внимания уделяют вещам и проблемам, которые меньше и незначительнее их самих. Тогда Биман решил стать больше. Мыслить шире. Вести расчёт масштабнее. Достигать большего и видеть вещи яснее.Потому что он хотел, чтобы его вид делал всё возможное, потому что он хотел, чтобы они были готовы к встрече с чем-нибудь более масштабным.Вот почему он не мог простить себя за те незначительные чувства, которые говорили ему встать на сторону Дока, своего старого друга и человека, которого Биман уважал больше всех. Которому он сказал, что хочет защитить мальчика, которого он помог вырастить. Потому что он должен быть больше, должен быть лучше.Потому что если не он, то ктоДа, он был груб. Грубость заставляет всех слушать тебя. И, конечно, он был бескомпромиссным. Часто им приходилось иметь дело с тем, с чем невозможно справиться. И, конечно, он будет требовать, - но если он не будет требовать от этих людей, умнейших и самых компетентных умов человечества, - то что будет с другими?

Таким человеком был Артур Биман: грубым, бескомпромиссным и требовательным. В этом была его роль. Именно таким он должен быть, чтобы другие не расслаблялись. Потому что мир был огромен. Так огромен, что это пугало его. И если Артур Биман будет маленьким... то какие шансы будут у остальных?***- Привет, Артур, - сказал Пол, входя в больничную палату. Стены, пол, потолок, простыни, шторы и рубашка Артура были белыми, и они подчёркивали, насколько бледной была костлявая фигура Бимана, его левая рука лежала на одеяле, а правая была забинтована. Его глаза были закрыты, очки лежали на прикроватной тумбочке, но он хмыкнул, показывая, что не спит, когда Пол придвинул стул ближе к кровати.- Я избавился от контроля разума лемурийцев, - сказал он, переходя сразу к делу. Именно так Артур любил действовать - никаких шуточек, никаких фривольностей. - Теперь я свободный агент.- Молодец, - невозмутимо отозвался Биман. Он казался измученным, но явно не настолько измученным, чтобы не произнести и пары слов. - Переметнулся от обезьян с контролем разума к змеям, нашептывающим тебе на ухо, да, Асклепий?Наконец он приоткрыл глаза, чтобы взглянуть в сторону Пола. Он поднял перевязанную руку.- Они не хорошие парни.Это прояснило позицию Бимана, но не сдержало Пола.- Мы сами не лучше, - отметил он. - Мы посадили наших друзей в клетки, чтобы поохотиться на пару подростков.- Подростков, представляющих глобальную угрозу, - прервал его Биман. - Благо всего мира нас оправдывает.Пол вздохнул. Споры с Биманом всегда проходили так: он был жёстким и бескомпромиссным, всегда имел, чем возразить. Пол, который не любил конфликты, считал, что с ним особенно сложно иметь дело. Единственный, кто мог справиться с ним, был Док, и то потому, что Биману, видимо, нравился Док больше всех остальных. В конце концов, даже у Бимана были предубеждения и предпочтения. То, что он считал Дока близким другом, может быть, даже своим единственным другом, не было секретом.Проблема заключалась в том, что Биман был утилитаристом, поэтому считал, что этика и мораль сейчас были на его стороне.Пол полагал, что это нормально, потому что как бы он ни хотел сделать из Бимана союзника, в конечном счёте, ему просто нужно было удержать Артура от звонков остальным учёным, если Вади случайно отключит не те провода. Поэтому он наклонился вперёд, намереваясь сказать то, что всегда хотел сказать. Нечасто он выражал свои чувства таким способом.- Артур, - произнёс Пол, - мне кажется, в этой ситуации великое благо на ничьей стороне.- Не говори глупости, - усмехнулся Артур. - Я…- Послушай, Артур, - прервал его Пол, - ты скучаешь по Доку. Я говорю это, потому что ты звонишь мне каждую неделю, как раньше звонил ему, чтобы просто пообщаться. Но ты действительно считаешь, что между вами всё останется прежним, когда ты рискуешь жизнью его сына?Последовала тишина. Неужели Чичу сказал слишком много?- ... Я знаю его дольше, - сказал Биман, откидываясь на подушку, - Я знаю его дольше его девушки. Или их ребёнка.- Это не так, Артур.- Я знаю, - он посмотрел в сторону. - Я не робот, как вы любите шутить между собой, когда думаете, что я не услышу. Я знаю… Я знаю. И я знаю, что единственный способ вернуть его расположение - это помочь этому ребёнку, - и я помог. Ты знал это? Я помог.На самом деле Пол не знал.- Что ты имеешь в виду?Биман продолжил, как будто не слышал его вопроса.- Сначала я подумал, что у него высокие шансы, он безошибочно ?конь?. Я имею в виду мальчишку. Поэтому я рискнул поставить на него: может ему удастся найти тузы и выбросить флэш-рояль, и обезьяны выйдут из игры. Это должно произойти. Все ещё должно произойти.Биман посмотрел на Пола - без очков мешки под его глазами отчетливо выделялись на бледной коже.- Но потом я испугался.- Испугался? Чего?Биман поправил одеяло.- Что ты сделаешь, - спросил он, - если пришельцы нацелятся на землю оружием, которое уничтожит её одним выстрелом?- Я лично? - спросил Пол. - Буду паниковать. Я геолог.- Нормальный ответ, - сказал Биман. - Но у меня нет такой роскоши. Я единственный, кто может что-то предпринять. У меня нет времени паниковать.

Он поморщился.- Но я в панике. Потому что в этот раз я не могу договориться с оружием. В этот раз у оружия все карты. Ты предоставляешь себе, что случится, если Кур вырвется на свободу? Это... ад на земле. Мамонтова шкура, люди умрут. Мы биологически не запрограммированы, чтобы справиться с ним.Пол сделал глубокий вдох, а потом наклонился ближе со сцепленными вместе руками.- Артур, - произнёс он. - Я всегда паникую. То есть, ты невероятно умён, у Миранды есть робот, на которого можно положиться, У Мизуки есть его тело... все вы способнее меня. Пачакутек - химик, а Дэвид - невролог, и это всё намного привлекательнее геологии. Обычно самое захватывающее, что мне приходится делать, - это напоминать людям о зонирование.Биман взглянул на него.

- Поясни?- Ладно, - сказал Пол, - я знаю, что если ты будешь метаться в разные стороны, пока паникуешь, то загородишь дорогу людям, у которых есть своё решение.- У меня есть решение.- Возможно, - ответил Пол. - Но я не думаю, что ты знаешь как разделить Кура и Зака. Никто из нас не знает.Артур откинулся на подушку, издав недовольный звук, но, что примечательно, возражений от него не последовало. Вполне возможно, что Чичу впервые выигрывал в споре с ним.

- Ты веришь в этих детей, любитель камней?Может быть, а может быть и нет. У них был огромный опыт в гонках за невозможным.- Конечно, - ответил он. Потому что он хотел в них верить, даже если это было трудно. - То есть, они же так далеко продвинулись, верно? Как мы можем их победить?Биман издал ещё один звук недовольства, отвернувшись, признавая своё поражение.- Думаю, что совершаю ошибку, - пробормотал он. - Я не знаю, как поступить правильно. Это не хорошо. Вы ребята насчитываете, что я знаю, что делать. Или вы привыкли так думать, пока мир не перевернулся с ног на голову. Где мы... где я ошибся?Пол вздохнул, потому что на этот вопрос у него не было лёгкого ответа, если он вообще был.- Может дело в том, что здесь нет правильного и неправильного пути, - сказал он. - Здесь только ты, я и все остальные на крутящемся шаре, пытаемся сделать так, как будет лучше по нашему мнению.Биман снова откинулся на подушку.

- Какой в этом смысл? - побеждено спросил он. - Что мне вообще нужно делать?- Я не знаю. Не знаю, смогу ли сказать. Не думаю, что кто-то смог бы.Долгое время двое мужчин молчали, и единственным шумом в комнате был гул устаревшего кондиционера и шум людей как за дверью, так и на улице под больницей.- … Итак, раз ты здесь, - сказал Артур, - я полагаю, это значит, что кто-то из тех детей снова крадёт мои вещи.

Ох. Чёрт.- Что ж, я не могу этого отрицать...- Не пытайтесь найти правдоподобное оправдание, - сухо сказал Биман. - Они натравили на меня змею. Я имею право расстраиваться.

- Не могу с этим спорить.

- Ты, - сказал Биман, ткнув в его сторону неповрежденной рукой, - ты должен мне за то, что позволил им ускользнуть.

Пол кивнул. Биман оказал им услугу, позволив сбежать – никто никогда не хотел бы быть ему должным. Но тот факт, что Биман сделал им такое одолжение, делало этот поступок великодушным.

- И если окажется, что ты был неправ, - произнёс Биман, - тогда я должен буду сказать ?а я говорил? до того, как кто-то из нас или мы оба умрём.Пол фыркнул.- Справедливо.- И ещё кое что, - сказал Биман. - Если моё оборудование будет сломано, кто-то обязан за него заплатить. Я сомневаюсь, что деньги мамочки и папочки смогут покрыть ущерб... так что эта задача ложится на тебя. Удачи.***Фрэнсис вдохнул стерильный воздух. В секретном бункере, куда его привёл Прайм, было пусто, стояли только отсавленные без присмотра старые и ветхие консоли. Воздух здесь был таким же, как на космической станции: душный и гнетущий, каким может быть только переработанный кислород. Он не только дышал воздухом, которым дышал Эпсилон, когда был Фрэнсисом,… но и Эпсилон до него, и до него, и до него. Мысль об этом погружала его в чувство ужаса, поэтому он научился не думать об этом. Но теперь он понял, что эта мысль против его воли снова завладела им.

Прайм провёл его мимо пустующей лаборатории в личную комнату. когда ржавые двери закрылись за их спинами, комнату заполнил тяжёлый удар металла о металл. Комната, в которой они находились, явно было переоборудованной частью пещеры: красный камень выглядывал из-за металлических пластин. Справа от Фрэнсиса находилась устаревшая, как и всё в этом месте, компьютерная консоль. Слева – что было неожиданно, - стояла кровать: не капсула для отдыха, к которой привык Фрэнсис. Прайм… спал.

У него было миллион вопросов, которые он хотел задать, но, казалось, что он не сможет выдавить из себя ни один из них - не тогда, когда он смотрел на Эпсилона, а его учили не говорить, пока ему не позволят. и эта тренировка была выучена им на всю жизнь. Прайм внезапно опустился перед ним на колени, чтобы быть с ним на одном уровне. Он обхватил его лицо руками в кожаных перчатках, тёплых от окружающей их жары, осмотрел его, как делали с ним много раз раньше.

- Ты, должно быть, сошёл с ума, - наконец сказал Прайм тем же холодным отстранённым тоном, которому были обучены все Эпсилоны. - Ослушаться начальства. Нарушать прямые приказы. Путешествовать через полмира с гражданским лицом.

Фрэнсис вздрогнул и опустил голову. Все это было правдой - он не сможет оправдать себя, если не найдёт доказательств оправданность своих действий. В этой хуаке он потратил гораздо больше ресурсов, эта трата была бы неоправданной, если бы он не оправдал надежд.

- Я пытаюсь спасти нас всех, - сказал Фрэнсис.

- Перебиваешь, - возразил Прайм, и Фрэнсис снова поморщился. - Когда твоя задача будет выполнена? Отвечай.

- Кур - это глобальная угроза, - ответил Фрэнсис, пытаясь аргументировать свою позицию. - Он намного больше меня, вас и наших Людей. Мы не сможем сдержать его, или устранить его, или вести с ним переговоры. Я решил, что...- Ты решил?

Фрэнсис сглотнул.

- Да, я решил. Что я должен достигнуть своей цели даже ценой игнорирования приказов. Это копьё раньше принадлежало Гильгамешу. У него есть сверхъестественные силы, я могу это доказать. Похоже, он способен нейтрализовать способности Кура. Его могу использовать только я. Я должен выполнить эту задачу.

Он упёр взгляд в пол, не в силах встретиться глазами с Праймом. Он знал, насколько безумно и глупо он звучал. Сколько было возможностей допустить ошибку, сколько места для сомнений, что его обманул, а он повелся. Он должен был сбавить обороты, связаться со своими Людьми, представить им на рассмотрение отчёт... как много он терпел неудач - снова, снова и снова; насколько неоптимальный были его решения!

Он сжал ладони в кулаки, ожидая обвинительного приговора. В худшем случае - устранения... он не думал, что они зайдут так далеко, потому что у него до сих пор были некоторые сомнения в том, что Шарур был волшебным, а Кур представлял собой угрозу земного масштаба. Но даже в нынешней ситуации он не мог этого исключить.

Устранение. Это был бы первый прецедент. Единственный Фрэнсис, который так сильно облажался.- E-F-7, - наконец сказал Прайм, и Фрэнсис затаил дыхание. - Ты отлично поработал.

Фрэнсис удивленно вскинул голову.

- Ты много работал и принимал сложные решения под большим давлением. Я достаточно хорошо знаю свою гены, чтобы знать, что ты не не потратишь так много времени на глупости. Ты действительно пытаешься спасти нас всех? - его рот скривился в улыбку. - Отвечай.

- Д... да, сэр.

- Возьми минуту, чтобы разложить свои мысли по полкам, - сказал он, - а затем дай мне полный ответ. Я хочу помочь тебе всем, чем смогу.

Что-то тёплое, похожее на облегчение, заполнило тело Фрэнсиса. До этого момента он даже не осознавал, как сильно хотел услышать эти слова.

- Да, сэр, - ответил он уверенне.

***- Что... что ты имеешь в виду ?Кто я?? - Спросил Зак нервно, делая шаг назад. - Я Зак. Зак Сатердей.

Змей холодно посмотрел на него, затем фыркнул и отвернулся.

- Тогда ты проиграешь, - мягко произнёс он. - Разве ты ещё не понял? Зак Сатердей - всего лишь человек.- Но человек когда-то победил Кура.

Аль Басты рассмеялась, и этот резкий звук эхом отозвался от стен пещеры.

- Кур жив. А дражайший Гильгамеш - нет.

Зак посмотрел на них.

- Но у него есть Наследник.

- Которому ты не доверяешь! - Аль Басты восторженно улыбнулась. - Ох, ты жалеешь его, дорогой Сатердей, но не забывай, что он сделал. Атмосферные медузы, покойный Сянлю - о, и многие другие ужасные вещи, от которых у меня перья поднимаются! Этот мальчик - убийца. Он ранит существ, которых ты защищаешь. Он причиняет тебе боль.

Зак хотел возразить, но слова застряли у него в горле. Дело в том, что Аль Басты ни в чем не соврала. Фрэнсис совершил все это. Вот почему даже спустя столько недель, проведённых вместе, он не мог заставить себя говорить с ним честно. Между ними все время стояла непроницаемая угнетающая тишина.

- Не пойми меня неправильно, - сказала Аль Басты. - Он - ?герой? этой истории. Избранный Наследник Гильгамеша, пришедший избавить тебя от страданий. И в результате мы привели вас сюда, к дремлющей хуаке. - Она улыбнулась. Оранжевое сияние магмы блестнулото её глазах. - Я думаю, ты поймёшь, если я скажу, что это комната последнего босса?

- Достаточно, - сказал Кур, и клюв Аль Басты звонко щелкнул. Змей шагнул вперёд, чтобы снова встретиться с Заком. - Зак Сатердей, - произнёс он. - Ты должен ответить мне, кто ты. Я великий Кур. Я задам тебе второй вопрос: Кто такой Кур?Он дал ответ, который дал Вади:

- А... гигантский змей, которому поклоняются, как злому божеству. Враждебный к людям. Способный управлять криптидами...

- Я вижу, - сказал он, прикрывая глаза. - Ты приписываешь мне такие жалкие качества.Он потянулся к нему, Зак вздрогнул и зажмурился, ожидая, что сейчас его схватят за горло, но Змей только постучал по его лбу - почти нежно. Но когда он отвёл руку, место, которого он коснулся, начало гореть. Зак схватился за него, глядя на Змея безумными глазами - это было так больно! Его мозг будто горел!

- Что ты со мной сделал?

- Закрой глаза и посмотри.

Он ненавидел подчиняться приказам Змея, но боль становилась все сильнее, пока не стала невыносимой, Зак плотно зажмурил слезящиеся глаза. И вдруг сквозь дымку тумана он увидел что-то, - внезапно он оказался на краю обрыва, внизу разлилось Изначальный океан, а в пещере позади него лежал труп Кура, - но на этот раз он не был закристаллизован. На этот раз.... перед ним лежало гордое и жестокое создание, красивое и огромное, - Змей, покрытый чёрной чешуей, переливающийся на солнце всеми цветами радуги.

Я то, что окружает мир.

Одним взмахом своего могучего хвоста он заставил воду закружиться. Всего лишь от одного его рыка Зак напрягся всем телом, а его сердце забилось так, как будто хотело вырваться из груди. Это был Кур? Что-то очень древнее, первобытное, буквально укоренившееся в его сознании тряслось и содрогалось от страха и трепета.

Кто сможет мне противостоят? Я родился, когда планета делала свои первые вздохи. Я выжил, когда её поглотило задыхающееся солнце. Я правил всеми существами: плавающими, ползающими, летающими. Кто устоит против меня?- Я устою, - раздался голос сзади.

Там, в обрамлении лишайника, в туннеле, освещённом пламенем магии Кура, стоял человек с бронзовой кожей, чёрными волосами и свирепыми глазами. Он сжимал к руке копьё,

Назови своё имя, претендент.

***- Я не могу в это поверить, - сказал Прайм, его выражение лица было невозмутимым в отличие от его тона. - То, что ты держишь у себя в руках, является неоспоримым доказательством магии или, по крайней мере, чего-то близкого к этому. Жаль, что Совет тебе не поверит.

- Мы вмешиваемся в дела стольких стран и государств, - вздохнул Фрэнсис, - и все же на каждом шагу нас останавливают.

- Действительно. Это дезориентирует, как мало меняется каждый раз, когда я просыпаюсь от криостазиса и получаю задание. - Прайм позволил разочарованию проявиться на своем голосе, когда он скрестил руки и фыркнул. - На самом деле... единственное, что меняется, независимо от того, сколько десятилетий проходит, это технологии и число в конце серии E-F. Я уверен, что однажды, когда я снова проснусь, то обнаружу, что все человечество загрузило свои мозги в компьютеры, а наш Совет будет таким же, как и сто лет назад.

Прайм был тем, кем всегда должен был стать Фрэнсис... и даже больше. Фрэнсис понял, что совершенство Эпсилона было выдумкой. Он во всех отношениях был лучше Фрэнсиса, в нем было скрытое преимущество, будто он ждал, что Фрэнсис не выдержит испытания, что он снова продемонстрируете ему своё превосходство, напомнит Фрэнсис о его недостатках.

Но когда Прайм вёл себя так холоднокровно и рационально - он был идеален, и это ощущалось комфортно и легко. Он прекрасно и естественно чувствовал себя в оболочке, в которую Фрэнсис и Эпсилон пытались втиснуться. Для него она была естественной, удобной, его движения были плавными, а выражение лица мягким.

Когда Фрэнсис дали возможность выбирать себе хобби, ему дали список из пяти пунктов, которые нравились первому клону. Постепенно он пришёл к выводу, что Прайм не должен ограничивать себя чём-то одним - этот человек занимался всеми пятью хобби из списка, возможно, даже одновременно. Он был... настоящим. Вот каким он был. Таким, каким ни Фрэнсис, ни даже Эпсилон никогда не мог стать, - цельным.

Когда он рассказывал Прайма о происходящем, тот бесславно кивал, тогда Фрэнсис продолжал. Чувство собственной неполноценности все ещё царапало его изнутри, и он надеялся, что Прайм сможет принести некоторое облегчение.

- Что вы думаете о нашем плане? - спросил Фрэнсис тихим голосом, непривычным для него. - Об ограничении Кура и его обучении...

- Мусор, - ответил Прайм, снисходительно взмахнув запястьем. - Абсолютная чушь. В этом нет здравого смысла - не использовать оружие, у которого нет нулевой вероятности выстрелить. Совет не верит, что магия существует, несмотря на доказательства обратного, но думает, что смогут схватить настолько могущественное, как Кур. Это ничто, кроме высокомерия.

Честно говоря, этот ответ был шокирующим. Фрэнсис наверняка ожидал, что Прайм выскажет свои сомнения, но откровенная насмешка в его словах послужила бы, если мягко выразиться, причиной скандала. ?Основанием для военного трибунала и позорного увольнения?, если быть совсем уж честным. Чём-то таким, чего Эпсилон бы никогда себе не позволил.

- Что не так? - спросил Прайм, наклонив голову. - Разве ты задал бы такой вопрос, если бы ожидал, что я соглашусь с нашим уважаемым Советом?

- Ну, это просто...

- Нет, нет, - прервал его Прайм. - Я хорошо все понимаю. Хороших маленьких Фрэнсисов учат никогда не подвергать сомнению приказы. Я помню. Те, кто участвовал в программе E-P, росли примерно так же.

Фрэнсис нахмурился.

- Что же тогда изменилось? Я с трудом мог представить себе такую тираду при своей жизни.

- В основном это из-за того, что за нами было намного труднее следить, - ответил Прайм. - И, к счастью для нас, все до сих пор так и работает. Как ты мог заметить, электроника здесь работает неправильно. Это невероятное совпадение - или, я бы сказал, работа хорошей интуиции, - что это твоя цель. - Он указал на потолок. - Это место - часть эксперимента на электромагнитные импульсы. Он плохо реагирует на то, что происходит в этих стенах. Никакие сигналы не могут передаваться внутрь или на поверхность, этот факт - единственная причина, почему я могу так свободно говорить с тобой.

Фрэнсис поморщился - он мог только посочувствовать.

- Для тех, кто из серии E-F, не лучше.

- Я могу себе это представить, - сказал Прайм. Они разделили тяжелые мысли в молчании, Прайм был первым, кто его нарушил.

- Я мало что могу сделать, чтобы убедить их в твоей невиновности. - Наконец произнёс он. Но я, возможно, смогу их задержать, чтобы ты доказал их неправоту. В конце концов, наши Люди любят свои методы.

Фрэнсис сжал кулаки, не доверяя предложению слишком хорошему, чтобы быть правдой. Если так подумать, все это было... подозрительно вовремя. Но все их приключения были полны совпадений, не так ли? И как бы Фрэнсис не расспрашивал Прайма, все его ответы имели смысл. Он был близко знаком с Людьми, как тот, кто вырос среди них. Он знал их обычаи, привычки, характеристики. Где действовали, какими средствами пользовались. Знания были настолько специфическими, что если бы он рассказал это кому-либо другому, его бы немедленно устранили. Прайм не мог быть фальшивым. Это было просто невозможно.

А если это все правда... тогда Эпсилон Прайм, человек, с которым его всегда сравнивали... встал на его сторону.

На этот раз Фрэнсис был не сумасшедшим. На этот раз Эпсилон - во всяком случае его версия - поверил в него. Он схватился за куртку в области сердца, которое горело и билось от того, чего он никогда раньше не чувствовал.

А потом...

А потом он наступил на мертвую белую змею.

Сначала он даже не понял, на что смотрит. Оно было слишком мягким для веревки и слишком большим для червя. Только когда он увидел пустые красные глазницы, сверкающие на него в свете фонарика, он понял, что это за длинная, безвольная, свернутая спиралью существо, и он не смог среагировать достаточно быстро, его сердце начало быстро биться.Когда он осветил пол, он понял, что он был покрыт змеями и гниющей растительностью. Земля была скользкой от слизи и гнили, и вокруг них появился сильный отвратительный запах.

Но Прайм шёл дальше, не замечая, не видя, или, может быть, игнорируя это. Он просто наступал на мертвые тела на земле, и если его ботинки разбивали рёбра, или глубоко покружились в гниль, он не обращал на это внимания.

Это было очень... неправильно. Фрэнсис остановился как вкопанный и потянулся к Шаруру. Конечно, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой! Но даже когда его сомнений становилось все больше, но он ещё таил в себе надежду на то, что произошло что-то... что-то реальное...

- Прайм...

Прайм повернулся к нему, его лицо был невыразительным и нечитаемым.

- Да, E-F-7?

- Разве вы... разве вы не видите мертвых змей на земле?

- Конечно, я их вижу, не говори глупостей. - Прайм склонил голову, его взгляд внезапно стал холодным, практически совиным. - Но почему для тебя они так важны? Они просто лежат на нашем пути к цели миссии.

- Ну, они просто... они все ещё мертвые змеи, не так ли...

- А, - произнёс Прайм с насмешливым фырканьем на манер Эпсилона. - Ты всё-таки зациклился зациклился на смерти этого существа Сянлю? Ты выглядел довольно... обеспокоенным, когда рассказывал мне эту историю. Не стоит, E-F-7. Ты сделал ошибки, но неудачи случаются. Не заблуждайся снова, будучи... чувствительным по этому поводу.

Ах... Фрэнсис почувствовал, как что-то тёплое в его сердце чуть-чуть треснуло. Почувствовал, как оно раскололось и разбилось. Он никогда не думал, что когда-нибудь почувствует такую боль.

- Может быть, тебя действительно стоит устранить, - пошутил Прайм. Обычно Фрэнсис улыбнулся бы, потому что он вёл себя нелепо, когда чувствовал приливы сентиментальности или вины. Но по какой-то причине, ему просто стало плохо.

Неужели всю его жизнь можно вычеркнуть так? Шуткой? Ехидным замечанием? Неужели они действительного выбросили его с такой же легкостью, как кинули легкомысленный комментарий?

- Что ж, я полагаю, это странное зрелище, - сказал Прайм, приняв напряженный вид Фрэнсиса за осторожность. - Но уверяю тебя, бояться нечего. Насколько я могу судить, эти змеи - все, что осталось от существа, которое местные жители называют Шахмаран. Если я правильно помню, есть одна сказка. Мальчик встречает Шахмаран, они влюбляются друг в друга, она позволяет ему вернуться к своей семье в обмен на сохранение в секрете ее убежища. Конечно, когда местный султан заболевает, а плоть Шахмаран оказывается единственным лекарством, мальчик рассказывает ее местонахождение после небольших пыток. Но она любила мальчика, поэтому позволила убить себя и велела ему съесть ее голову, благодаря чему у него появилась невероятно глубокие знания медицины...

Прайм с усмешкой отмахнутся от него.

- На самом деле, это не так. Поедание мозгов другого существа не даёт знания о всём сущем. Это вызывает придонные болезни.

Ещё одна шутка, над которой Фрэнсис должен был посмеяться, ещё одна шутка, которую он просто не мог назвать смешной.

А потом одна из белых змей дернулась.

Земля зашевелилась, белые чешуйки вздрогнули и взъерошились, их хвосты заворочались, их длинные тела извивались в грязи и гнили. Пасти открылись, обнажив острые белые клыки, покрытые ядом.

Фрэнсис без колебаний достал Шарур и убил змей на своём пути. Он потянулся к Прайму, пятившемуся от оживших гадюк, и поймал его за рукав.

Ничего хорошего из этого не выйдет, - подумал Фрэнсис, стиснув зубы. Он увидел достаточно, чтобы понять, к чему все ведёт.

Но когда они побежали обратно той же дорогой, что пришли, путь начал извиваться - они свернули не туда? Неужели они развернулись? Это было неправильно... это был не тот путь, по которому они пришли сюда.

Они завернули за угол и обнаружили, что перед ними оказался длинный коридор. На другом конце стояла Аль Басты, в ее больших глазах отражался свет их фонариков, ее клюв скривился в ужасной ухмылке.

- Ты, - выдохнул Фрэнсис.

Эль Басты улыбнулась шире.

Она подняла когтистую лапу и ударила о камни. От ее удара полетели искры, они упали на землю и вспыхнули пламенем, которое быстро охватило коридор, опалив Фрэнсиса светом и жаром. Он резко повернулся, чтобы посмотреть назад, и обнаружил, что в их сторону движутся ужасные полусгнившие белые змеи с раздвоенными языками. А за ними стояла...

... Нага.

Нага, которую он никогда раньше не видел, размером с Рани Наги, чья серебристо-белая чешуя окрашивалась золотом в свете костра. И она была прекрасна; эта мысль непроизвольно пронеслась в голове Фрэнсиса. Ее тонкая гибкая фигура, похожая на призрака, была элегантной и нежной, ее большие красные глаза были глубокими и грустными, ее тело украшено звенящими драгоценностями, а вуаль, которая спадала на ее плечи, создавало ощущение, будто она была вырезана из мрамора.- Прошло так много времени, - она вздохнула, - с тех пор, как люди ступали на эту землю. Я Шахмаран, когда-то бывшая Рани Наги, которая любила человека много веков назад.

Фрэнсис ошеломлённо уставился на неё. Из транса его вывело движение левой руки Прайма.

- E-F-7, - произнёс Прайм специальным закодированным языком, - Как думаешь, пули подействуют на это существо?

Фрэнсис хотел закричать. Казалось, его сердце вот-вот взорвется.- Нет, не надо...- Нет? Вспомни свои тренировки.

Всегда будь спокоен, рационален, профессионален и решителен. Помни о миссии. Следуй указаниям. Не паникуй. Не провались.

А Шахмаран приближалась, ее тело двигалось, как шёлк, сквозь толпы змей.

Это произошло так быстро, что Фрэнсис ничего не успел предпринять. Прайм достал пистолет и сделал два выстрела; пули не попали в цель, Шахмаран увернулась в сторону. Она сделала выпад, и сила ее удара сбила Прайма с ног, прямо в огонь позади них. Фрэнсис закричал, но его заглушила чешуйчатая рука, приедавшаяся к его горлу, хвост Шахмаран обвился вокруг его запястья, сжав его так крепко, что Шарур выпал из рук.

Он сразу потянулся за ним - разве его не предупреждали не выпускать его из рук? - но его попытки были тщетными против захвата Шахмаран.

- От тебя пахнет кровью, - прошептала она. - Кровью моего вида. Ты пахнешь, как тот султан и его визирь, которые требовали моей плоти для продления своих ничтожных жизней. Ты пахнешь пластиком, металлом и порохом. Кто ты?

Его подняли огромные кольца, покрытые гладкой чешуей. Они сжались вокруг его тела так, что он перестал чувствовать свои конечности.

- Человек, - прошептала она, - кого ты убил, чтобы выжить?

- Убил, я не...- Чья кровь впиталась в твоё тело?

Не он убил Сянлю, просто из-за его халатности, его упрямства, его провала...

Сгорбленная фигура появилась из огня, все ожившие змеи с шипением повернулись в сторону Прайма. Он был сожжен, но его огнестойкая одежда все ещё была на нем, и в тусклом свете, в котором невозможно было разглядеть детали, вроде подпалин на его лице, казалось, что он делал все так же профессионально и хладнокровно, как и всегда. Змеи бросились вперёд, и он тоже сделал выпад, потянувшись к Шаруру.

Фрэнсис ожидал, что копьё не примет его, как и всех, кто прежде пытался. Но ничего подобного не произошло. Прайм схватил Шарур, и тот вспыхнуло белым светом. Прайм держал оружие так, будто был рождён для этого - идеально, как и все, что он делал. Фрэнсис открыл рот от удивления.

- Как... почему он тебя не отверг?

Голос Прайма был хриплым и насмешливым:- Потому что он позволяет мне владеть им, - мягко произнёс он. - В конце концов, ты - моя производная. До сих пор в подтверждении не было необходимости, но я поражён таким результатом.

Производная Эпсилона Прайма.

Да, это... это то, чем является Фрэнсис. Он был копией, клоном, набором точек на графике, числом в серии, и он был тем, кто просто не мог соответствовать эталону. Он был лишь тенью человека, стоящего перед ним... поэтому, конечно же, Шарур принял Прайма.

Разве Юй не сказал то же самое? ?Почему я вижу второго тебя сверху??- Сложи оружие, - прошипела Шахмаран, держа Фрэнсиса в воздухе. - Я убью его, если ты этого не сделаешь?

- Во что бы то ни стало, - сказал Прайм, поворачивая Шарур. - Теперь, когда я убедился, что я так же способен владеть этим копьем, E-F-7 больше не нужен. Я могу выполнить его миссию, и, судя по всему, более компетентно, чем он.

Взгляд Шахмаран переместился на Фрэнсиса. Он сменился на глубокую, необъяснимую печаль.

- Какая жалость, - вздохнула она, - как ты жалок, человеческое дитя...

Затем с той же невероятной скоростью она скрылась глубже в пещере, а на Прайма натравила своих змей, чтобы замедлить его. Пещера покрылась трещинами, Фрэнсис старался не удариться о стены или потолок, пока Шахмаран тащила его за собой в своих кольцах.

Но он даже не мог заставить себя сопротивляться. Его тело было изранено, оно тряслось и дергалось из стороны в сторону в жесткой хватке Шахмаран, но он едва мог расслышать звук ветра из-за громких ударов его предательски неспокойного сердца, которых никогда не должно было быть.

E-F-7 больше не нужен.

Думал ли Прайм о нем в таком ключе все время?

Вероятно, это был блеф - обычная тактика, которую они использовали, когда один из них попадал в ситуации с заложниками - ситуации, к которой Фрэнсис фактически был подготовлен. Если бы он когда-нибудь попал в ловушку, и его использовали как живой щит, что поставит под угрозу миссию, то все агенств должны будут действовать так, будто угроза для них незначительна. Заложник сам виноват в том, что его застали врасплох; спастись - их собственная ответственность. В то время для Фрэнсиса это казалось логичным, как и все, что делали Люди. Потому что Фрэнсис был сумасшедшим с неприемлемыми чувствами.

E-F-7 был больше не нужен. E-F-7 провалился. На благо миссии было лучше, чтобы Прайм все решал. Прайм действовал совершенно, по всем правилам. Прайм был абсолютно идеален.

Фрэнсиса бросили на пол пещеры, в которой они скрылись. Он задавался вопросом, что с ним будет, что с ним сделает Шахмаран. Ее огромное тело возвысилось над ним, ее хвост бил по камням. Если его разорвут на части, как долго он будет находиться в сознании, пока способен терпеть боль? И будет ли это больнее колющего ощущения в сердце?

Он поднялся на ноги, потому что он все ещё не мог принять свою судьбу, даже если часть его просто хотела закрыть глаза и позволить этому кошмару наконец-то закончиться. Но когда он поднял голову, перед ним стояла не Шахмаран, а Аль Басты.

Аль Басты улыбалась демонической улыбкой.

- Это.. каким образом ты это делаешь, - дрожащим голосом произнёс Фрэнсис. - Эти совпадения, эта магия, это...

- Винишь меня в собственных неудачах?

Слова ударили в точку, и Фрэнсис не смог ответить.

Две когтистые руки легли на плечи Фрэнсиса, заставив его подпрыгнуть. Шахмаран оказалась за его спиной. Молчаливая, как призрак, сияющая в свете его фонарика.

- Тебя бросили, - пробормотала она. - Бедный ребёнок.

- Нет, я...- Мой дорогой, - сказала Аль Басты, - не лги нам. Не лги Красной Матери. Правда в том, что ты знал, что это произойдёт, не так ли? Что тебя бросят. Ты знал, что ты ничего не стоишь. Ни для кого.

Он... он...

Он ничего не стоил.

У него не было даже настоящего имени.

Аль Басты улыбнулась, наклонилась вперёд и взяла безвольные руки Фрэнсиса в свои.

- Милое дитя, - проворковала она, - все в порядке. Это не имеет значения. Ведь ты никогда не хотел быть героем, не так ли?

Он этого не хотел. Он и не был героем, но как только у него забрали эту роль, он почувствовал, что потерял что-то важное. В каком-то смысле, возможно, он все же принял этот титул. Возможно, он почувствовал гордость и возвышенность в статусе Наследника Человечества. Может быть, поэтому было так больно смотреть, как у него забирают то немногое, что у него было.

Аль Басты продолжила мягким воркующим голосом:- Сегодня ты узнал, что титул Наследника Человечества никогда тебе не предназначался. Ты уже знал свою роль в этом мире, и знал, что потерпишь неудачу, надеялся, что если преуспеешь в чём-то, то успокоишь своё больное сердце.

Что такое ?Фрэнсис?? Пустышка. Всего лишь оболочка, лишенная даже души, которую он бы мог назвать своей.

- Ты постоянно терпишь поражения, а причина в том, что это твоя природа, твоя судьба.

Шахмаран пробормотала ему на ухо вопрос:- Чья кровь на твоих руках?

Это Фрэнсис приговорил Сянлю к смерти, он задержал их в могиле Юйя, из-за него они столкнулись с Эпсилоном, именно он нарушал приказы и пошёл против Людей...

Это Фрэнсис оставил Зака на суд Эпсилона Прайма, в отличие от него, Фрэнсис колебался нанести смертельный удар. Теперь Куру не сбежать, теперь Зак обречён стать целью Эпсилона, а Прайм идеален всегда и во всем.

И именно Фрэнсис своими неудачами, ошибками, собственными руками привёл себя к гибели. Ему больше нечего предложить. Он никогда не будет Эпсилоном - больше никогда. У него с самого начала не было ни единого шанса.

- Что мне сделать? - спросил он. - Что я должен сделать?

- Разве это не очевидно? - спросила Аль Басты и звонко рассмеялась. - Милое дитя, сдавайся!

- Или домой, - сказала Шахмаран. - Иди домой, человеческое дитя.

- Но, Шахмаран, у этого мальчика нет дома. Ему некуда возвращаться. Некому заботиться о нем.

- Какая жалость, - вздохнула Шахмаран. - Какая жалость.

- Все в порядке, мой дорогой, - проворковала Аль Басты. Ее голос стал нежным, мягким и тихим. Ее алые глаза смотрели прямо на него, и перед ней он чувствовал себя младенцем.

- Пусть Красная Мать позаботится о тебе. Я никогда не брошу тебя. Я всегда, всегда любила тебя, с момента, когда ты сделал свой первый вздох, появившись из своего стеклянного чрева. Я всегда следила за тобой, твоими невзгодами и неудачами. Мое сердце болит за тебя, мой дорогой. Мне больно, что с тобой так плохо обращались.

Шахмаран отдалилась от него, его голос стал далеким и глухим.

- Я тоже любила людей.

Сердце Фрэнсиса болело. Любовь? Любовь. Испытывал ли он когда-нибудь на себе любовь?

- Пойдём, - сказала Аль Басты, сжала его руки и потянула вперёд. - пойдём, присоединись ко мне на этой стороне сущего. Навсегда. Здесь тебе ничего не причинит боль, никто не будет к тебе жесток...

- Где никто не причинит боль? - спросил Фрэнсис, чувствуя себя, как во сне. Все было таким нереальным, пьянящим, возвышенным, боль в груди притупилась, когда он сделал первый шаг вперёд. От голоса Аль Басты было тепло, которого он так жаждал, как плачущий ребёнок. Тепло, в которое он хотел укутаться, уснуть и никогда не просыпаться.

- Верно, мой дорогой, - сказала Аль Басты. - Где никто не причинит боль. Ведь твоя Красная Мать любит тебя. И она единственная, единственная во всем мире.

- Единственная.

Она улыбнулась.

- Дитя, позволь мне избавить тебя от всех печалей человечества. Позволь мне превратить тебя в пламя, чтобы тебе больше никогда не было холодно. Мое дитя, позволь мне принести тебя в жертву, чтобы родился заново.

Он действительно не понимал, что она имела в виду под этими странными и загадочными словами о пламени и любви. Она подвела его к краю отвесной скалы, а внизу раскинулся вид на огромную яму, заполненную кипящей лавой, чей жар обжигал кожу. Его привели прямо к пропасти, загипнотизированного тем, как переливались ослепительно-красные, желтые и оранжевые тона.

- Мое дорогое дитя, - прошептала Аль Басты, - если ты спрыгнешь, твоя Красная Мать обязательно тебя поймает.

Он должен...? Он понял, что стоит прямо на краю пропасти. Что ему уготовано? И все перспектива упасть в лаву его остановила. Он взглянул на Аль Басты, на ее хрупкую с виду фигуру, на то, как она двигалась - будто вообще ничего не весила, и он захотел быть таким же свободным, как она.

Он поднял ногу над обрывом...***- Мир покоится на моей спине, - сказал Кур. - Ибо я змей, окружающий весь мир. Я как прилив, неумолимый и неизбежный. Я - сама земля. Мой приговорён абсолютен. По велению самой земли я сокрушу человечество. Разрушу их правление, позволю земле вздохнуть с облегчением после их искоренения.- Ты не можешь убить их всех, ты не можешь...- Всех? Я не убью всех. Люди - такие же животные, как и все остальные. Они заслуживают права на существование, как любая птица, рыба и млекопитающее.- Тогда сколько?

- Я оставлю десять тысяч... разве это не достаточно? Разве я не великодушен? Людям нужно всего несколько сотен для существования.Зак почувствовал, что его сейчас стошнит.

- То есть, это 99%. Это практически все мы.

- Тогда только ваше высокомерие позволило вам так расплодиться. И это погубит вас, когда настанет время суда. - Змей взревел. - Я - высшее существо сам по себе. Мои решения абсолютны. Я не сожалею о когда-либо предпринятых мною действиях. Можешь ли ты сказать то же самое, человеческое дитя?Зак мог только схватиться за живот, ему становилось все хуже. Теперь он понял, что имел в виду Кур, назвав его ?простым человеком?; на самом деле он был простым человеком, которого мучило чувство вины и сомнения. На это приключение его сподвигло не грандиозное стремление, а страх за свой вид, свою жизнь, страх за то, что его личность поглотит кто-то настолько безжалостный.

Он был... просто пятнадцатилетним мальчиком, которого разлучили со своей семьёй, которого бросили сражаться против всего мира. Он был совсем один.

- И поэтому ты не можешь победить, поэтому ты терпишь неудачу снова и снова.***... И прежде, чем он спрыгнул, Фрэнсиса оттолкнули назад, и он упал на землю. Это произошло так внезапно, что он не успел среагировать, перед глазами заискрились звезды. Он дергался и отбивался, пока его оттаскивали назад, подальше от пропасти и палящего оттуда жара. Прочь от манящей теплоты, которая даже сейчас окутывала его сердце, умоляя остаться.

Что-то придавили к его лицу, пластик впился в его кожу, и он вертелся, пытаясь отстраниться от неизвестного нападавшего. Он махал руками, ища кого-то, кого можно оттолкнуть, но натыкался только на пустоту.

Постепенно он начал слышать голоса. Два девичьих голоса. Они кричали на него, просили его прекратить драться, просили его дышать. И он дышал, хотя старался задержать дыхание как можно дольше. Он вдохнул запах переработанного кислорода из баллона. Перед глазами поплыло, он зажмурился от чувства тошноты и головокружения.

- Я думаю... я думаю, он дышит, мистер Чичу. По крайней мере он перестал избивать пустоту.

Он узнал этот голос. Его разум пытался вспомнить, откуда.

- Его щеки покраснели, - произнёс второй голос. Бодрый и писклявый. Почему-то на ум пришла Шахмаран. - Я не очень хорошо знакома с людьми, но это ведь хороший знак, да?

Он приоткрыл глаза и, наткнувшись на прямой луч света фонарика, застонал и повернулся в сторону. На мгновение он увидел фигуру того, кто его удерживал, кого-то в высокопрочном костюме синего цвета. Тогда он заметил, что его голова покоится на чьих-то коленях, а рука, прижимающая кислородную маску к его лице, была скользкой от воды. Они лежали в луже, в которой насквозь вымокло пальто Фрэнсиса.

Медленно и осторожно, игнорируя мучительную головную боль, из-за которой в глазах темнело, он сел. Он был... в пещере, на развилке между путями ?героев? и ?грешников? - только теперь на их месте была сплошная каменная стена. Аль Басты стояла перед ним, по-девичьи раскачиваясь из стороны в сторону. Ее перья были полупрозрачными и растворялись в воздухе, как дым. Она была похожа на дух или призрак, неспособный больше причинить ему вреда.

Не было ни стены пламени, ни лужи лавы. Неужели их там никогда не было? И не было ни Шахмаран, ни Эпсилона Прайма. Даже Шарур все ещё был крепко зажат в его ладони, пальцы были настолько напряжены, что разжать из удалось с трудом. И он услышал как из наушника, который он положил в карман, доносился голос Чичу.

- Доброе утро, дорогуша, - смеясь произнесла Аль Басты. - Похоже, наше время закончилось. В конце концов, кто-то достаточно заботился о тебе, чтобы спасти! Если твоя Красная Мать научила тебя чему-нибудь, то не забудь должным образом выразить свою благодарность, дитя.

- Что... что ты?

Вади в замешательстве склонила голову.

- С кем ты говоришь, Фрэнсис?

Аль Басты сделала реверанс, прикрыв глаза.

- Я Аль Басты, - сказала она. - Демон, наказывающий детей с нечистой совестью, знающий все секреты сущего. Я Аль Басты, твой ночной кошмар, заставляющий тебя проснуться. Я Аль Басты, веришь ты в меня или нет. А ты что?

Пустое место. Неисправный инструмент. Безнадежная трата времени. И...... И даже так, он единственный, кто мог сделать то, в чем сейчас нуждался мир. Зак лежал рядом с ним с кислородной маской на лице. Несмотря на это, он был без сознания, его тело дергалось, а огненное сияние периодически просачивалось сквозь сомкнутые веки. Заключенный в кошмар Аль Басты, неспособный вырваться на свободу... как и Фрэнсис. Только в случае с Заком, его связь с Куром сильнее привязывало его к иллюзиям Аль Басты. Если кислородная маска не может его разбудить, значит она не вытащить его в реальность.

Он в страхе прижал к себе Шарур. Вади обеспокоенно посмотрела на него.

- Фрэнсис?

Аль Басты улыбнулась ему напоследок.

- Если ты думаешь, что сможешь спасти его, герой, Красная Мать тебя подождёт.

Она исчезла из поля зрения, ее слова теперь были похожи на шёпот ветра, отпечатавшиеся в уголках его разума.

Фрэнсис повернулся к Вади, заметив, что змея Муки свернулась вокруг плеч девочки внутри костюма. В ее глазах было беспокойство. Она беспокоилась... о нем. О Фрэнсисе.

- С тобой все в порядке? - спросила она. - Ты не реагировал на своё имя...

- Или на пощечины, - продолжила Мука. - Мы били тебя, но безрезультатно.

- Да, и на пощечины. И ты только что говорил в пустоту.

- Я в порядке, - почти рефлекторно ответил Фрэнсис. Он заметил, что ответил слишком быстро. - Эм...

- Да, в порядке, - саркастично произнесла Вади. - Просто ты корчился на земле, был не в своём уме, вдыхал ядовитые вулканические пары, чтобы развлечься.

Фрэнсис крепче сжал Шарур и опустил глаза.

- Я... прошу прощение за беспокойство...

- Не извиняйся! - прервала его Вади, нахмурившись. - Ты действительно в порядке? Это может быть эффект ядовитого газа, но у тебя бледное лицо, и пальцы дрожат, и ты ведёшь себя нехарактерно тихо.

Он поднёс руку к щеке и заметил, как быстро колотится его сердце. Честно говоря, он должен был выглядеть ужасно. Ему стало стыдно, и он попытался отвернуться, чтобы скрыть это, но Вади схватила его за руку.

- Фрэнсис, - серьёзно произнесла она. - Что здесь произошло? Почему Зак не просыпается? Что ты видел?

Прайма, Шахмаран, Аль Басты... Фрэнсис закусил губу, слова были слишком тяжелыми и бесполезными, он не мог их произнести.

- Просто... ничего. Ничего.

Она смотрела на него, изучала своим острым взглядом. Потом она отпустила его и скрестила руки на груди.

- Почему ты не можешь довериться своим друзьям? - обиженно спросила она.

- Мы не друзья. Я знаю тебя чуть больше суток.

- Друзей можно найти так же быстро и легко, как долго и мучительно, - сказала Вади. - Почему ты усложняешь себе жизнь? Бремя легче нести на общих плечах.

Он открыл рот, чтобы ответить, затем закрыл его, тупо смотря на неё. Это чувство незавершенности вернулось, и оно стало намного сильнее, чем когда-либо прежде. Казалось, кошмар Аль Басты разбередил старые раны в его сердце, и теперь оно болело. Он понятия не имел, почувствует ли он себя снова целым - или чувствовал ли он себя таковым когда-либо.

- Я, - начал он, но запнулся и попытался снова. - Если бы я сказал, что... меня можно заменить, что я расходный материал, что бы ты сказала?

Она казалось была шокирована его вопросом.

- ?Заменить? и ?расходный материал? - это не те слова, что мы применяем к людям.

Зак тоже сказал что-то подобное... что его Люди использовали слово ?ненужно? так часто, что оно уже потеряло своё значение.

Они были неправы?

... Мог ли он думать, что они неправы? Или это было дьявольское искушение?

Он склонил голову.

- Эм... спасибо. За... за спасение.

Она положила руки по бокам, явно недовольная. Тем не менее, она приняла его благодарность.

- Я... я не могу рассказать тебе, - продолжил он. Это было слишком жестоко, слишком болезненно. Он должен был сказать, что у него нет времени, чтобы тратить его зря на этот разговор, что они и так уже достаточно потратили, но от ее серьезного прямого взгляда ему захотелось стать таким же серьезным и прямым.

- У меня нет слов. Я не знаю, с чего начать.

Ее лицо, вопреки его ожиданиям, смягчилось.

- Это нормально, - сказала она с облегчением. - Пока ты сам не захочешь поговорить.

- ... Верно, - смущено произнёс он. Смущенно, но не пристыжено, он не ругает себя за неудачи и некомпетентность. Это было так? Просто?... быть застенчивым? Он снова посмотрел на Зака и Вади.

- Вади, - сказал он, - я собираюсь снять маску.

- Что? Но я тебя только что спасла!

- Да, спасла, - Сказал Фрэнсис. - И это единственная причина, почему я могу это сделать.

Он повернулся к ней, сжав кулаки.

- Ты... будешь здесь, чтобы вытащить меня, если что-то случится, верно?

Уловив решительность в его голосе, она выпрямилась и гордо скрестила руки на груди:

- Конечно.

- Чтобы спуститься сюда, понадобиться час. Чтобы подняться, неся меня, нужно два часа. Для этого нужно кислорода чуть меньше, чем на два часа...

Вади быстро поняла.

- Ты хочешь, чтобы я ждала до последнего момента?

Фрэнсис кивнул.

- Пожалуйста.

- Это звучит как плохая идея, - предупредил Чичу.

- Верно, - сказал Фрэнсис, положив руку на маску. - Вот почему я стараюсь много об этом не думать.

Потребовалось всего несколько вдохов, чтобы Вади, Мука и Чичу исчезли. Когда он моргнул, мир вокруг него дрожал, мерцал и изменялся.

Перед ним снова стояла Аль Басты с привычной совиной улыбкой, ее крылья дрожали от жара.

- Привет, дитя мое, - проворковала она. Ее трюк раскрыли, в театральности не было необходимости. - Какой путь ты выберешь?

На этот раз он не пойдёт, не подготовившись.