Часть 21. Покровители и защитники (1/1)

Контора Тёрнера занимала внушительное двухэтажное здание в промышленной части Лондона, рядом с выходом одной из станций метро. Хорошим тоном у служащих считалось пользоваться линией подземки, принадлежащей их компании. Оливер стоял перед управляющим, широко расставив ноги и уперев руки в бока, щёгольский костюм эффектно подчеркивал фигуру. Этот упрямый взгляд исподлобья Бауэрман уже выучил и ничего хорошего от него не ждал. —?Что значит, так будет дешевле? —?управляющий в очередной раз пожалел, что поборол своё пристрастие к табаку, сейчас он бы не отказался вдохнуть в лёгкие успокаивающий терпкий дым, а заодно скрыть серой пеленой от своих глаз фигуру Меллорса. Но за неимением такой возможности, он просто глубоко вздохнул и начал всё с самого начала. —?Итак, это будет дешевле? —?Да, для пассажиров. И удобней,?— кивнул Оливер. —?В городе несколько линий и все они принадлежат разным компаниям. Чтобы пересесть с одной линии на другую, людям приходится выходить на поверхность, преодолевать расстояние пешком, снова спускаться в туннель и, главное, снова платить. —?Да, потому что они садятся на другую линию,?— в очередной раз вздыхает Бауэрман. —?Но это неудобно и дорого,?— снова упрямо мотает головой Меллорс. —?С каких пор, скажи на милость, мы больше думаем о выгоде пассажиров, а не о прибыли компании? А, дай угадаю! С тех пор как тут появился ты! Эдвард свалил тебя на мою старую больную голову, и я должен каждый день выслушивать эти грандиозные идеи, которые сыпятся из тебя как из рога изобилия! —?под конец своей фразы Бауэрман от души сорвался на крик. —?Вы сами хотели, чтобы я глубже вник в принцип работы подземки, и я это сделал! Чем вы недовольны? —?Меллорс ответил не менее зычным ором. За те полгода, что эти двое были вынуждены работать вместе, их кабинет сотрясался от ругани и криков по нескольку раз за день, и если вначале были слышны только возмущенные вопли управляющего, то в последнее время Меллорс с наслаждением отвечал ему с той же громкостью. —?Если объединиться хотя бы с одной линией или договориться об отмене платы за пересадку, мы сможем увеличить поток пассажиров. Сейчас, в холодное время года, многие пользуются подземкой только, чтобы не мёрзнуть в автобусах или не ходить пешком, но в тёплую погоду люди предпочтут пройтись, или с ветерком проехаться, чем платить столько за проезд. Мы должны привлечь интерес к подземке, она должна успешно конкурировать с наземным транспортом. —?Слов-то набрался! Раньше за версту деревенщиной несло, а теперь сразу и не поймёшь, кто перед тобой,?— уже спокойней проворчал Бауэрман. Ему льстило, что даже такого чурбана, как Меллорс он смог обтесать и привести в презентабельный вид. От Оливера больше не шарахались, как от дикого медведя, Тёрнер любил брать его с собой на встречи и переговоры. Полностью переложил нелегкие споры с рабочими профсоюзами и наглыми поставщиками. Первые его любили, уважали, слушали, вторые?— боялись крутого нрава.*** —?Эта бабёнка на мне живого места не оставила,?— распустив ненавистный платок-галстук, Тёрнер устало плюхнулся в кресло. —?Но дело сделано, её муженек готов и дальше работать с нами на тех же условиях. —?Зачем так надрываться? В твоём возрасте сердце уже не такое крепкое,?— посмеивался Бауэрман. —?Ты везде таскаешь с собой Меллорса, так покажи его своей ненаглядной банкирше, она вмиг в него вцепится. Он-то покрепче тебя будет. —?Меллорс тут не для этого,?— уклончиво ответил Тёрнер. —?Ну, он конечно кремень! —?цокнул языком Бауэрман,?— девки вокруг него вьются, как лисы вокруг курятника, а он даже глазом не ведёт. Что, оставил свою кралечку, а сам подался на заработки? Тёрнер сосредоточенно крутил в руках портсигар, потом, никак не реагируя на слова управляющего, закурил и медленно глубоко затянулся. —?Или у него шашни с твоей ненаглядной Кэт? Нет, тогда бы ты просто свернул ему шею. Он твой сын?! —?по интонации Бауэрмана не было понятно до конца шутит он или всерьёз приводит свои предположения. —?Ты хотел поговорить о чём-то важном,?— напомнил ему Тёрнер. —?Да,?— управляющий тут же сделался серьёзным. —?Есть предложение. Описав идею Меллорса, он оценил её перспективы, снабдив быстро просчитанными цифрами. —?Над этим действительно стоит подумать,?— заинтересованно размышлял Тёрнер,?— и чья это идея? Выдержав долгую паузу и сморщившись Бауэрман, неохотно ответил: —?Меллорса.*** Оливер сидел с бумагами на расстеленной кровати и задумчиво кусал карандаш. Чистая спальня и небольшая гостиная за несколько месяцев стали ему домом. Улыбчивая тихая хозяйка вкусно кормила и аккуратно прибирала, при каждом удобном случае упоминая свою племянницу, милую скромную девушку, которая стала бы такой хорошей женой для порядочного мужчины. Глаза слипались, а разум уже отказывался воспринимать прочитанное. Оливер позволил себе откинуться на мягкие подушки. Год назад он был никем и кроме чувства собственного достоинства у него ничего не было. Теперь его слушались, спрашивали совета или дозволения, смотрели с уважением, кроме Бауэрмана, конечно. Тот удавится, но слова доброго не скажет. Впрочем, он и с Тёрнером особо не миндальничал, так что на грубость старика Меллорс не обращал никакого внимания. У него не было ничего, но он владел чем-то крайне важным и надеялся, что это до сих пор принадлежало ему. Сотню раз он порывался написать Эдди, напомнить о себе, обнадежить, но каждый раз письма клочьями летели в корзину. Ему все ещё казалось, что он добился малого, этого недостаточно, чтобы вернуться. Дай Эдварду хоть малейшую зацепку, где себя искать, тот без сомнения сорвётся с места. Осталось совсем немного, утешал себя Меллорс, с каждым днём он чувствовал всё большую уверенность в своих силах и знаниях, обрастал связями, открыл счёт в банке, который постепенно увеличивался. Только бы Эдди дождался. При мыслях об Эдварде грудь его наполнялась теплом, а сердце быстрее стучало возле заветного конвертика с фотографией. Он снился ему каждую ночь, улыбался, обнимал, тянулся губами. Оливер облизнулся. Девять месяцев. Он не видел Эдварда девять чёртовых месяцев. Пока тело было измучено двухсменной погрузкой угля, сил не было ни на что, даже на то, чтобы думать. Первое время в конторе тоже шло не лучше. Бауэрман с остервенением галерного надсмотрщика зорко следил за Меллорсом каждую минуту, заваливал поручениями, гонял из угла в угол, орал, разве что хлыстом над головой не взмахивал. Теперь даже он попритих, стал добавлять ?спасибо? и ?пожалуйста?, не поднимал посреди ночи и не задерживал до утра. Жизнь налаживалась, но временами Оливер начинал об этом жалеть. Тело, неизнуряемое более дикими нагрузками, скучало по Эдварду не меньше, чем разум. Джон Томас бунтовал и требовал внимания. Чертыхнувшись, Оливер откинул документы на стоящий рядом стул и потушил настольную лампу. С минуту он лежал, разглядывая высокий потолок комнаты, светлеющий в темноте, потом сдался и решительно спустил пижамные штаны. Это не сильно помогало, по завершению расслаблялось только тело, а на душе становилось ещё тоскливей, но минуты, пока воображаемый Эдди был рядом, на время топили тоску в тёплом мареве удовольствия. Меллорс медленно провел рукой по плоскому животу, как это сделал бы Эдвард. Робкий в начале их отношений, со временем осмелевший и раскрепостившийся, но неизменно нежный, Эдди любил доводить его до исступления своими ласками. Теперь вдали от любовника Оливер старался повторять неспешные движения, вспоминая ночи, полные счастья и любви. Он провел пальцами по гладкому стволу Джона Томаса, сразу же приветливо ответившего на прикосновение. Размеренно дыша, сдерживаясь, чтобы растянуть удовольствие как можно дольше, Меллорс мягко обхватил ладонью член и медленно двинул её вниз от вершины до основания. Даже этого простого действия хватило, чтобы по истомившемуся телу прокатилась горячая волна. Оливер зажмурился сильнее, вызывая в памяти образ Эдварда, его крепких стройных ног, упругого зада, узкой поясницы, широких плечей, сильных нежных рук и жадных губ. Если бы он был сейчас рядом, его рука сжимала бы член Меллорса так же мягко и уверенно. Он бы массировал головку, растирая подушечкой аккуратного большого пальца выступившее предсемя. Эдди любил вылизывать уздечку, обводить языком малюсенькое отверстие, легко толкаться в него самым кончиком, слизывая первые терпкие капли, прежде чем, не отрывая глаз от лица Оливера, обхватить его внушительную толщину расслабленными мягкими губами и позволить толкаться до самого горла. Меллорс отпустил себя, отдаваясь воспоминаниям, не сдерживая свои бёдра, непроизвольно толкающие член в сжатый кулак, который и отдалённо не мог заменить жаркий рот Эдварда, но воображение делало своё дело. Он шумно выдохнул несколько раз, закусив тыльную сторону другой ладони, чтобы лишним шумом не тревожить чуткий сон сердобольной хозяйки, пока между его пальцев стекало горячее густое семя. Ополоснув руки и бёдра у небольшого жестяного умывальника, Меллорс несколько раз плеснул прохладной водой в лицо, повторяя про себя, что до их встречи осталось совсем немного. Только бы Эдди дождался и не натворил никаких глупостей.*** На сбор всех необходимых показаний Хилл потратил больше недели. —?Есть показания учителей, но все косвенные. Один слышал разговор мальчиков, второму признался ученик, но имя он отказывается называть, чтобы не испортить мальчишке жизнь. Миссис Смит, ту самую кухарку, что приходила к нам в контору я нашёл, но вот сын её как сквозь землю провалился.Он передавал Эдварду по одному исписанные листы, выжидая, пока он их прочитает. —?По сути прямые показания только ваши. Вы точно уверены, какие именно цели преследовал лорд Вултон в том разговоре. —?Он назвал это тесной дружбой,?— Эдди передернуло от омерзения,?— зачем ему тесная дружба с лакеем в обыденном понимании этого слова? —?Хорошо, думаю, вы правы,?— удовлетворенно кивнул Хилл. —?Можно сказать, что моя работа выполнена, дело дойдет до суда. Я мог бы порекомендовать парня для представления ваших интересов. Джордан, он молод, но барристер от Бога. Присяжные слушают его раскрыв рот. Вултон наверняка найдёт себе матерого волкодава, но Джордану палец в рот не клади, особенно, когда дело касается всех этих извращенцев. Считает мужеложство тяжелейшим из грехов. Будьте уверены, он из Вултона всю душу вытрясет. —?Да, он определённо тот, кто нужен,?— странно упавшим голосом согласился баронет.*** При всём нежелании посвящать кого-либо в свои планы, Эдвард понимал, что огласки не избежать. Сэр Эндрю ожидаемо был в замешательстве. —?О чём ты думал, скажи на милость, когда инициировал дело против уважаемого человека, моего коллеги, между прочим?! —?Отец, он мерзок, он делает отвратительные вещи! —?У вас нет доказательств, Эдди! Мальчики будут молчать. Слова учителей? Их расценят как желание отыграться на директорах за низкое жалование, отказ в продвижении, да мало ли как ещё. Слова кухарки? Её не очень-то будут слушать. Остаёшься только ты. Один на один с лучшим правозащитником в графстве, а Вултон найдёт лучшего, уж поверь. И всё бы ничего, но ты уязвим как никто! Если всплывёт хоть что-то… Он не договорил, остановленный мягкой рукой леди Кэтрин. —?Мы все это понимаем, но Меллорса нет уже долгое время, в обществе они почти не появлялись вместе, даже слуги ничего не заподозрили. —?Но есть леди Крофтон! —?сэра Эндрю рассердило своеволие сына, приди тот к нему с этой идеей, он бы смог его отговорить, найти другое решение. Сейчас же дело было запущено и исход был ему далеко не очевиден. —?Ты знаешь? —?Эдвард потрясенно переводил взгляд с отца на мать. —?Я рассказала. Сейчас не время для тайн,?— леди Кэтрин сочла необходимым открыть мужу все возможные последствия опрометчивости Эдварда, чтобы быть готовыми дать отпор. —?Думаю, леди Эшли не будет рисковать своим положением ради мести,?— примирительно сказала она, хоть и не испытывала полной уверенности в своих словах. Страх бедности и потери имени определенно должны были удержать мать Мэриен от каких-либо попыток навредить Эдварду в этом суде.*** Тёрнер сам пришёл к Меллорсу в кабинет, который тот делил с управляющим. —?Бауэрман описал мне твою идею. Весьма интересно,?— он сел в кресло напротив, положив на колени пухлую кожаную папку для бумаг в дорогом тиснении. —?А мне он за это чуть не снёс голову,?— усмехнулся Оливер. —?Мысль дельная. Мне нравится, что ты стал думать и выдвигать предложения. Но я пришёл не за этим,?— Тёрнер задумчиво барабанил по столу. Меллорс почтительно молчал в ожидании, когда мужчина решит заговорить. —?Пора попробовать свои силы,?— наконец прервал молчание Эдвард. —?Здесь, на Альбионе, всё поделено, выше головы не прыгнуть. Подземка есть не только у нас, лягушатники клепают свои станции с завидной скоростью, но с глубокими тоннелями у них худо. Надо отдать должное расторопности Бауэрмана, мы были в числе первых, кто предложил помощь специалистами и финансами для новой линии. У меня есть там свои люди. Немного усилий, и она твоя. Это хорошее вложение. Надеюсь, у тебя нет морской болезни, через неделю тебя ждут во Франции. Он встал, похлопывая по пухлой папке. —?Вот, это тебе, чтобы проще было устроиться. Надеюсь, ты не против. Раскрыв папку, Меллорс пролистал бумаги. Рекомендательные письма, прошения в содействии, договора на управление финансами и последнее?— паспорт на имя Джеймса Оливера Тёрнера и свидетельство, что отцом вышеуказанной особы является Эдвард Грант Тёрнер. —?Да, забыл сказать,?— он уже взялся за ручку двери,?— Бауэрман едет с тобой, с ним не пропадешь, сынок. Не дожидаясь ответа, Тёрнер вышел.*** Объявление во всех газетах о слушании против лорда Вултона собрало весь город у стен суда. Всё время от подачи прошения в разбирательстве до назначенного дня Бриттенов одолевали посыльные лорда Вултона с предложениями, просьбами и угрозами, но Эдвард был непреклонен. Круглый зал заседаний был забит до отказа. Присяжные расселись на свои скамьи, правее членов суда. Выбираемые преимущественно из рядов аристократии и высшей буржуазии, прошедшие существенный финансовый ценз, они представляли собой наиболее закостенелый слой общества, что, по мнению Хилла, в их щекотливом процессе должно было сыграть на руку. Судья в неизменной мантии и длинном парике выглядел внушительно и сурово, сидя на возвышении напротив трибуны для свидетелей. Ниже него по разные стороны сидели секретари и правозащитники. По всему оставшемуся периметру тянулись скамьи для участников процесса и балконы для зрителей, пожелавших посетить разбирательство. Рекомендованный Эдварду правозащитник был хорош. С горящими глазами и праведным негодованием он опрашивал Вултона, который на все вопросы отвечал, что не понимает, о чём тут ведут речь, и что все обвинения в его адрес подлая ложь. Учителя пансионов подтвердили свои показания, что слышали о возмутительных действиях попечителя в отношении некоторых учеников, миссис Смит, промокнув глаза платочком, поведала, как влиятельный лорд деньгами и обещаниями затащил на тропу порока её сына, молодого бедного студента, о местоположении которого она теперь даже не знает. Эдвард рассказал о том, как Вултон предлагал ему существенную помощь в делах в обмен на близость. Весь зал перешептывался, то тут, то там раздавалось возмущённое оханье или брань, чаще в сторону свидетелей, чем в адрес высокой особы. Только слова Эдварда были почти единодушно восприняты с состраданием к ?бедному мальчику? и робким возмущением в адрес Вултона. Присяжные наблюдали за всем действом с беспристрастными лицами. В свои правозащитники Вултон и впрямь выбрал лучшего. Чарльз Фокс полностью оправдал свою фамилию, был хитер и пронырлив как лис. Применяя всё своё красноречие, он задавал вопросы таким образом, чтобы существенно менять облик свидетелей в глазах суда. Уважаемые преподаватели превращались в карьеристов, метящих на места директоров и управляющих пансионов, в которых служили, несчастная женщина, убитая горем, в скандалистку и сплетницу, её сын в картежника, подавшегося в бега за долги. А показания сэра Эдварда он и вовсе советовал не принимать всерьез, ведь не секрет, что молодой человек был ранен и перенёс контузию. —?По какой причине была расторгнута ваша помолвка с мисс Крофтон? —?вежливо осведомился Фокс. —?Какое это имеет отношение к рассматриваемому делу? —?встал со своего места Джордан. —?Ваша честь,?— Фокс обратился к судье,?— мой вопрос позволит лучше охарактеризовать истца. Судья кивнул и барристер вновь обернулся к Эдварду. —?Итак? —?Это было обоюдное согласие,?— уклончиво ответил Эдвард. —?Но всё же? —?настаивал Фокс,?— Многим в городе известно, что вернувшись с войны, вы временами впадаете в беспамятство. —?Те, кто побывал на полях сражений, вряд ли когда-либо такое забудут,?— Эдди не знал, надо ли подтверждать или отрицать слухи о своём состоянии. —?Если мистер Фокс намерен пересказать все городские сплетни, нам не хватит и месяца,?— снова поднялся Джордан. —?Ваша честь, мы хотели бы, чтобы мой коллега опирался на факты и свидетельские показания, а не на домыслы и слухи. —?У вас есть вопросы по существу? —?сухо обратился судья к Фоксу. —?Это вопрос самый что ни на есть существенный. Ведь раз вы, сэр Эдвард, можете впасть в беспамятство, можно предположить, что действия и слова многоуважаемого лорда Вултона могли быть восприняты превратно. Ведь по вашим словам он предложил всего лишь стать близкими друзьями, не более. —?Если предлагаешь дружбу, зачем гладить чужое колено? И зачем многоуважаемому лорду становится близким другом моему лакею? —?вздёрнул голову Эдвард. —?Какая разница, погладить колено или похлопать по плечу! И хорошо, что мы вспомнили вашего лакея! —?улыбнулся своей хитренькой мордой Фокс,?— как там его? Меллорс. Он ведь был егерем. —?Да, всё верно,?— кивнул Эдвард. Такое пристальное внимание к Оливеру его насторожило, но он счёл неуместным опровергает бесспорные факты. —?А потом уволился,?— продолжал улыбаться адвокат. —?Он был наёмным рабочим, уволиться?— его право,?— баронет встретился глазами со своим правозащитником и тот кивнул, подтверждая, что незачем опровергать вещи, итак всем известные. —?Но потом, после взрыва в шахте, он снова оказался у вас в доме,?— полувопросительно продолжил Фокс. —?Мы служили вместе. Вы не воевали, вам не понять,?— Эдвард брезгливо поморщился. —?Не сомневаюсь,?— усмехнулся Фокс. —?И вы делаете его своим камердинером. —?Да! —?Эдди старался сохранять спокойствие, как советовал Джордан, но упоминание Оливера в суде волновало его больше обычного. —?Поразительно быстрый карьерный взлёт! И вот этот человек набрасывается на лорда Вултона в вашем присутствии и вы его не останавливаете,?— Фокс театрально развёл руками, обращаясь уже ко всей аудитории и преимущественно к скамье присяжных. —?Я не успел,?— цедит сквозь зубы Эдвард,?— А Меллорс был возмущён грязным предложением, сделанным мне. —?Этот лакей настолько верен вам, что, не боясь понести наказание, поднял руку на высокопоставленного человека благородного происхождения? —?Да,?— неохотно выдавливает из себя юноша. —?Что ж, похвальная преданность. И за нападение на сэра Вултона лакей был высечен у вас на глазах. А после ему было отказано в месте. —?Да,?— Эдвард до скрипа стискивает зубы и впивается пальцами в поручень трибуны, на которой стоял, чтобы не сорваться с места и не сломать руку, которой во время речи сотрясал Фокс. —?Так что же движет вами, сэр Бриттен? —?адвокат Вултона уставился ему прямо в глаза,?— Оскорблённая честь или желание поквитаться за потерю слуги, который определённо был вам дорог, раз вы принимали такое живое участие в его судьбе? —?Протестую, ваша честь! —?в ярости заорал Джордан. —?Снова домыслы! Гнусные домыслы! —?Ваша честь,?— Фокс резко развернулся в сторону судьи,?— у нас есть сведения, что сэр Эдвард Бриттен состоял в противоестественной связи со своим лакеем Оливером Меллорсом. И этот процесс?— не что иное, как желание молодого человека отомстить за любовника. Зал суда потонул в криках, брани и свисте. Эдвард с трудом проглотил ком в горле, всё кружилось перед глазами, а голоса слились в один непонятный гул. Единственным, что он видел отчётливо, было ухмыляющееся лицо Вултона и чуть размытый женский силуэт позади него в шляпе с тёмной вуалью. Унизанная перстнями рука легла на плечо лорда и тот одобряюще её пожал.