Часть 8. Выбор (2/2)
Руки похитителя окружили его железной хваткой. Ремни были закреплены на его запястьях и чуть ниже локтей.
?Так что…? - голос Коровина звучал почти дружелюбно, когда он связывал его. ?Так что с этим ?Усаги?, Такахаши? У тебя есть секрет, который ты от меня скрываешь?? Его по-обыкновению жестокая улыбка казалось еще более кровожадной из-за того, что его подбородок был покрыт высохшей кровью от последнего укуса.
?Какая??Мисаки лихорадило от ужаса. В течении всего пребывания в плену Коровин заставлял его рассказывать все детали его жизни. Псевдоним его любовника был единственной вещью, о которой его похититель не знал и Мисаки бдительно охранял этот кусочек от психопата… до сегодняшнего дня.
?Так что это? Прозвище?? - тон Коровина был любопытным.
Мисаки ощутил, как его мир рухнул внутри, а сердце остановилось на несколько секунд тогда, когда похититель выложил ряд хирургических инструментов на отдельно стоящем подносе рядом со стулом, к которому он был прикреплен. Этот последний секрет, имя, которое он шептал во время отчаяния как молитву, время, которое он провел с его Усаги, было единственным, что сейчас стояло между ним и похитителем.
Мисаки твердо решил, что во что бы то ни стало, он навсегда сохранит имя Усами при себе.
?Я не знаю, о чем ты говоришь?, - отчаянно закричал Мисаки.
?Усаги звучит очень похоже на Усами?, - промурлыкал Коровин.
?Если бы я даже это произнес, это было бы ошибкой.. что за детское прозвище.. Усаги… я не ребенок… я мужчина!? Мисаки прошипел, зная, что сейчас он слишком много кричит, и Коровин может узнать, что он что-то скрывает. Его сердце разрывалась от мысли того, что он может предать его имя.
?Вы думали когда-нибудь, что я мог сказать это по ошибке…? Как будто бы нападки со стороны какого-то придурка не могли испортить весь мой словарный запас!? Мисаки, даже на свое удивление, был слишком груб. Он извивался в кресле, его огромные испуганные глаза наблюдали за количеством инструментов на подносе Коровина.
Мисаки никогда в своей жизни не стал бы так разговаривать с этим человеком раньше, но он достиг точки невозврата. Понимая, что Коровин намеревается причинить ему серьезную боль, он уже не мог сдерживать себя и открыл ту сторону своей личности, о которой мало подозревал.
?Такой огонь. Такахаши, мне это нравится… Так что если я все-таки буду использовать это глупое прозвище, чтобы ссылаться на твоего надоедливого автора, ты не будешь возражать???Мне все равно.?, - твердо сказал Мисаки, хотя мысль о том, что его прозвище слетело с грязного рта его мучителя было больше, чем он мог бы вынести.
Но Коровин проболтался, даже не зная этого. Называя автора надоедливым могло значить только то, что он что-то знал о нем. Это давало надежду Мисаки. Он будто бы начал ощущать, что его Усами проник под кожу похитителя. Что он еще не сдался, также, как в его фантазиях, которые помогали ему окончательно не сойти с ума. Это означало, что Усами все еще пытается найти его.
?Ну, тогда как на счет того, чтобы сделать небольшой подарок для твоего старого друга, Усаги? Ммм? Я планировал немного подождать, но мне кажется, что сейчас самое время.??Выбери палец, Такахаши.?, голос Коровина был пугающе безмятежным, когда он взял скальпель.
Мисаки с ужасом смотрел на Коровина. С того самого момента, как его впервые похитили, каждый раз, когда он думал, что достиг дна своего ужаса, пол падал, и он погружался на совершенно новый уровень. Именно так можно описать те ощущения, которые он чувствовал в данный момент.
?Что..?? - ахнул он.
Коровин засмеялся, наблюдая, как вся кровь отхлынула от лица его маленькой игрушки.
?Древние китайцы усовершенствовали самую удивительную форму пыток.? Коровин перевернул скальпель в руках и начал двигаться к Джадиру. Мальчика так сильно трясло, будто у него начался приступ.
?Они брали захваченного врага и требовали часть его плоти в обмен на возвращение домой. Затем, после ампутации они делали вид, что приняты меры по совершению сделки. Иногда даже доставляли его на ?место приема?. Но потом выяснялось, что обмен никогда не произойдет, а человек, который был главным участником процесса умрет тогда, когда останется безногим торсом. И только тогда его убьют.?Коровин смотрел на Мисаки, пока говорил по-японски, но медленной походкой был устремлен к Джадиру, держа скальпель в своих тонких пальцах.
?Можете ли вы представить себе психологическую агонию, когда необходимо выбрать целую конечность, Такахаши? Вы должны быть благодарны, что я прошу вас выбрать только палец.??Но давайте сделаем этот процесс чуть более интересным.? - Коровин уже вплотную подошел к Джадиру. Он схватил его за волосы, отводя голову назад: ?Посмотри на меня, Джадир!? - требовал Коровин. Пустые глаза в ужасе уставились на него.
Коровин наклонился и поцеловал мальчика глубоко. Он прикусил нижнюю губу Джадира до железного привкуса крови. ?О, как мне нравится твое чудесное лицо!?, - засмеялся он, когда, освободившись, Джадир снова начал рыдать.
Доктор перевел свой стальной взгляд на Мисаки. ?Я предоставляю тебе выбор, Такахаши. Я могу отрезать один твой палец или половину пальца Джадира. Я уверен, он уже привык к этому.?Мисаки, почувствовал, как сжался его живот после слов похитителя. Его сердце разбилось, когда он увидел, как полные страха глаза Джадира ищут его взгляд.
?Я уверен, что его родителям, возможно, еще захочется узнать, что их сын жив. И вы будете не первым, с кем мы заключили такую сделку?Мысль о том, что другие мальчики предпочли муки Джадира своим, вызвало ощущение ужаса и тонны сожаления у Мисаки.
?Нет… Нет… М… Возьми один из моих!??Замечательно..? - Коровин одарил Мисаки отвратительной улыбкой. Скальпель скользнул по темной коже бразильца, только после чего руки похитителя ослабили хватку и отпустили плачущего мальчика. ?Как я уже сказал… союзники… Это небольшое наказание за то, что трогал Мисаки без разрешения.??Так благородно, Такахаши.? - Коровин улыбнулся. Высохшая кровь на его подбородке потемнела и отслаивалась: ?Вы действительно редкий цветок.?Только Мисаки знал, что он далеко не благороден. Мысль о том, что он мог отправить свой палец Акихико, какой бы ужасной она не была, вселяла в него надежду.
Хоть Мисаки никогда не был фанатом криминальных шоу, он, бывало, смотрел несколько таких передач вместе с Суми во времена студенческой жизни. Хотя, потом его преследовали кошмары в течении нескольких дней.
Согласно информации, которую Мисаки получил в ходе просмотра программы, по расчлененной части тела можно сказать, была ли жертва жива в момент проведения операции. А по статистике, чаще всего именно так и выходит. Если это действительно так, и, Коровин все-таки пошлет его палец Усаги-сану, то его Усаги узнает, что он все еще жив.
Это было бы самым ужасным посланием, которое только может существовать. Но если это был единственный способ доставить сообщение, то Мисаки пойдет на это.
?Возьми мизинец?, - задохнулся от своего решения Мисаки, опуская голову. Его глаза были переполнены ужасом и отчаянием.
?Удивительно.?, - пробормотал Коровин. ?Никогда бы не подумал, что ты настолько решительный… Какая рука???Мне… мне… все равно?, - всхлипывал Мисаки. ?Просто покончим с этим.??Сейчас-сейчас… Такахаши, ты же знаешь все правила игры.??Хорошо! Левую.. тогда левую!? - рыдал он.
Коровин опустил кровавый скальпель и взял шприц. Игла вонзилась в плоть Мисаки, и он, почувствовав полное обездвижение руки, понял, что все еще может ее чувствовать.
?Я разработал новую вещь?, - гордо сказал Коровин. ?Мне крайне любопытно, слетит ли его имя с твоих губ, пока мы будем готовить ему необычный подарок. Так что, приготовься, Такахаши. Не забывай думать о своем авторе.?Мисаки почувствовал жесткую, липкую руку на своей неподвижной плоти. Он наблюдал, как мужчина взял скальпель и оттолкнул мизинец от остальных.
Мисаки был поражен внезапной ясностью, с которой он воспринимал мир вокруг него. Плачущий Джадир, его собственные прерывистые, полные страха вздохи, укус сдерживающих ремней на его теле, выражение концентрации на лице похитителя, то, как холодный флюоресцентный свет отражается на поверхности скальпеля.
Однако, он постарался отодвинуть эти вещи в сторону. Он сосредоточился на том, чтобы спрятать имя своего возлюбленного в самый дальний угол сердца, следя за тем, чтобы когда Коровин начал резать, он не закричал его имя.