Часть 8. Выбор (1/2)
Мисаки вместе с Усами вместе сидели на балконе.
Насвистывая незамысловатую мелодию, Мисаки развешивал простыни, чтобы дать им высохнуть. Учитывая, сколько времени они сейчас проводили в спальне, казалось, что испачканные простыни не закончатся никогда. Акихико подошел к нему сзади и обхватил его своими длинными руками, утыкаясь головой в худощавое плечо любовника и начал нашептывать мягким прокуренным баритоном в ухо свои желания, полные похоти.Мисаки по своей привычке начал протестовать, что только сильнее подогрело аппетит писателя. Он сильнее обхватил юношу, вызвав волну возмущения с его стороны. Все это закончилось тем, что находясь недалеко от патио на балконе,Акихико все же усадил Мисаки к себе на колени.Оба успокоились и, не смотря на изначальное приглашение к более активным действиям со стороны писателя, наслаждались умиротворенной тишиной вокруг, прерывающейся только слегка неровным дыханием. Они завороженно наблюдали за тем, как огни города становятся все более яркими, а их тени захватывают больше пространства.
Акихико обнял мальчика за талию. Мисаки оперся спиной о широкую грудь своего возлюбленного, прислонившись взъерошенной шевелюрой к его плечу. Он закрыл глаза, полностью отдавая себя ощущениям утешительного тепла и прочности, которое давал ему Усаги.?Я так сильно скучал по тебе, Мисаки?, - прошептал Акихико. Длинные пальцы его руки бережно скатывались по аккуратным изгибам шеи любовника.
Мисаки вздрогнул от тех приятных вибраций, которые распространялись по всему телу, когда холодная рука Усаги-сана скользила по нему. Он никогда не мог понять, как руки, которые по температуре были сходны со льдами на краю Антарктики могут обжигать его так сильно. Он не понимал, но каждый раз с жадностью этим наслаждался. Мисаки поднял руку, поглаживая тонкими пальцами щетину Акихико. ?Я тоже скучал по тебе, Усаги-сан.? Его голос был застенчивым, но уверенным.
Рука писателя схватила руку Мисаки, сплетая их пальцы воедино. ?Были времена, когда я так сильно боялся, что больше никогда не найду тебя.? - автор задохнулся откровением, произнеся его дрожащим, низким голосом с хрипотой. Он уже давно признался себе, что это был для него самый большой страх.
Мисаки съежился, пытаясь развернуться и сесть напротив Усаги-сана. Не расцепляя своих пальцев, он боком сел на колени автора так, чтобы опереться на его грудную клетку и упокоить свою голову под его подбородком. Нигде в мире он не чувствовал себя безопаснее, чем прямо здесь.
?Но ты нашел меня, Усаги-сан?- робко прошептал Мисаки. В его глазах заблестели слезы благодарности.
?Я бы никогда не перестал искать, ты знаешь, Мисаки?. Это было сказано мягко, но даже для малознакомого человека было понятно, что в этом изречении содержалась непоколебимая истина. Слезы новый волной подкатили к глазам юноши. Писатель наклонил косматую голову вниз, прижавшись к шее Мисаки губами и оставляя на ней легкие, едва касающиеся следы поцелуев.
Мисаки вздрогнул, почувствовав жар уст на нем.
После чего Усами очень сильно упал.
***Боль от укуса пронзила все тело Мисаки. Он кричал и бил, пытаясь отстраниться, но руки, которые были во много раз сильнее и мощнее, чем его собственные, удерживали его на месте.
?Усаги, НЕТ!?- Мисаки взвизгнул, но уже ощущал, как разливается кровь в том месте, где был нанесен урон.
?Такахаши!?Холодный, резкий голос, не имевший ничего общего с шелковистым голосом Усаги-сана, заставил страх пробежаться дрожью по позвоночнику.
Вздрогнув, он открыл глаза и с ужасом обнаружил Коровина на нем… внутри него… Мисаки уставился в ледяные глаза сумасшедшего. Того, чей подбородок был сейчас испачкан его собственной кровью.
Его сердце сжалось, когда всепоглощающая боль поврежденного тела вновь нахлынула на него сокрушительной волной, угрожая перехватить его дыхание, забрать его последний вздох, оставив его беспомощного в полном одиночестве.
?Я хочу, чтобы ты был сейчас здесь! Со мной!? - прорычал над ним Коровин, подтверждая свое недовольство жесткими толчками, которые еще больше изранили и без того поврежденные внутренние органы Мисаки.
?Посмотри на меня, Такахаши!? - взревел Коровин.
Мисаки не смел ослушать приказа, будучи чрезмерно благодарным тому, что его слезы полностью исказили его видения, делая невозможным увидеть этого человека. Однажды он уже смотрел в них, и этого было достаточно. Глаза его мучителя не содержали в себе ничего человеческого, что Мисаки мог бы распознать, будучи достаточно эмпатичным человеком: ни любви, ни сожаления, ни пощады.
Удовлетворенный, Коровин с рыком опустил голову и продолжил свое неистовство, беспощадно врезаясь в хрупкое тело под ним.
В ушах Мисаки эхом звучали мерзкие гортанные стоны нападавшего и его вульгарные восклицания.Он в буквальном смысле ощущал, как не только его тело, но и разум разрушаются после каждого жесткого толчка. Чтобы сохранить себя, Мисаки укутался в лавандовое одеяло воспоминаний.
Вдруг, Мисаки почувствовал, как нежная, но поврежденная рука взяла его.
Он слегка повернул голову и встретился с пустыми взглядом Джадира. Он так тихо лежал рядом с ним в забрызганных кровью простынями, что Мисаки в своем предобморочном дрейфе напрочь забыл, что сегодня он не был одинок в постели сумасшедшего. Как и не был одинок еще последние несколько походов в игровую комнату Коровина.
Здесь, в этом здании, Мисаки встретил, по крайне мере, пять других пленников. Казалось, что жестокость Коровина по отношению к чужому телу не знала границ.
Мисаки окинул полупустым взглядом потолок. Он вообразил, будто сейчас он там, наверху, наблюдает за всем тем, что происходит здесь. Он дрейфовал по эфемерным волнам нереальности происходящего, будто его это совсем не трогало. Только нежные прикосновения Джадира все еще давали понять, что он здесь, в этой комнате, под этим человеком.
Мисаки ощущал, что было настолько мирно парить за пределами его разрозненной плоти, что никогда не хотел возвращаться обратно, пока резкий удар в челюсть не вывел его из состояния анабиоза.
Коровин достиг своей кульминации, а Мисаки даже не поблагодарил его, не смотря на то, что этого требовали правила игры.
?Спасибо, господин?, - выдохнул юноша, давясь рвавшимися наружу рыданиями, где-то задней мыслью понимая, что уже слишком поздно.
Рука Джазира, практически лишенная пальцев, быстро слетела с его лица.
Коровин оглянулся и поймал Джадира, который пытался успокоить Мисаки. Он пристально всматривался в мальчика, скрывающегося среди тонких покрывал.
?Так что, вы теперь двое - союзники?? - он ухмыльнулся. ?Как трогательно.?Коровин вышел из Мисаки с тошнотворным звуком и вскочил с грязного матраса. Он грубо схватил каждого юношу за их израненные запястья, выдергивая из кровати. Ученый тащил их за собой по коридору, не обращая внимания на то, что их раны, оставленные им, снова открылись и оставляли за собой следы красного цвета.
Ни у кого из мальчиков не было сил бороться. Коровин часами ?играл? с ними. Он привел их в комнату, в которой еще никогда не был Мисаки, но Джадир знал ее достаточно хорошо.
Он испугался, когда они переступили порог.
Коровин бросил Мисаки на пол. Пока он пытался встать, ученый потащил бессознательного Джадира к месту на стене, которое было заковано в кандалы. Он быстро управился с запястьями бразильца и вернулся к Мисаки, схватив его за волосы и грубо дернув. Мальчик издал резкий визг, когда рука в его волосах внезапно дернулась.
Мисаки почувствовал, что его подняли и бросили на стул, похожий на тот, который обычно располагается в кабинетах стоматолога. Он сразу вспомнил о пустом рте Джадира и его охватила паника. Он нашел новый прилив сил и был готов дать отпор, но было уже поздно. В своем беззащитном и израненном состоянии он был слишком медлителен.