Глава 58. Она близко (1/2)

— Э-э, — с трудом вымолвила Отем, — здравствуйте.

Мадам Рейкпик какое-то время молча смотрела на неё; потом щёлкнула пальцами, так, что сигарета в её руке невероятным образом растворилась, вздохнула и спросила:— И тебе не хворать. Чем обязана?— Я… искала свою маму, — честно ответила Отем. — Вы её не видели?— Нет, — хмыкнула мадам Рейкпик. — Понятия не имею, где она сейчас. Но, по-моему, это не повод бродить одной ночью по территории, правда? — она насмешливо улыбнулась. Отем заметила, что руки у неё перепачканы чем-то цветным. — Ну, заходи, коль не боишься. Не стоять же на холоде.Отем повиновалась, хотя немного стеснялась заходить в дом мадам Рейкпик. Это было как вторжение в чужое личное пространство. Ей было непривычно видеть её не в своей серебристой мантии или пальто, а такую обычную, простую и какую-то домашнюю, с испачканными чем-то руками и без палочки. Непривычно было и заходить в дом, где она жила — в светлое, пахнущее чайными листьями, какими-то экзотическими цветами и мужскими духами помещение. Тут и там лежали книги и кассеты, в прихожей висело длинное чёрное пальто и два таких же, но маленьких, одно серое, другое коричневое. Откуда-то из глубин комнат лилась знакомая музыка, в которой Отем узнала песню Стинга про англичанина в Нью-Йорке. Всё здесь говорило о том, что в этом доме живут любители маглов, в том числе и маленькие. И было какое-то странное ощущение уюта и тепла, словно здесь действительно живёт семья во всех смыслах этого слова.

— Проходи, я не кусаюсь, — усмехнулась мадам Рейкпик. Кинула взгляд на коробку у неё в руках, и неожиданно в её лице что-то дрогнуло, будто она хотела то ли улыбнуться, но ли, наоборот, разозлиться. — Подарок?— М-м, да, — Отем поплотнее прижала коробку к груди. — Это… от моей мамы.В глазах мадам Рейкпик промелькнуло что-то странное. Будто она знала больше, чем сама Отем, относительно этих дорогих и красивых украшений. Но она просто пожала плечами и сказала:— Понятно. Ну пойдём.

Неожиданно где-то в недрах дома раздался грохот, такой, как если бы на пол повалилась башня из деревянных кирпичей, в которые Отем часто играла в детстве с Джейкобом. Мадам Рейкпик вздохнула; в свете ламп Отем увидела, что её руки и рубашка испачканы краской — синей, жёлтой, красной, фиолетовой, зелёной. Она сказала с кривоватой улыбкой:— Извиняюсь. Я здесь не одна, а со своими двумя бомбардирами. Похоже, они оставили своё творение и не закрепили его. — до Отем не сразу дошло, о ком она говорит, но мадам Рейкпик уже свернула в кухню, и девочка пошла за ней.Кухня была уютной, светлой и простой. Плетёные занавески из ротанга были приподняты, открывая вид на тёмную рощу, в открытое окно струился свежий воздух; стол из сливочно-серого стекла сверкал чистотой, на столешнице примостились чайник и две чашки с китайской росписью. На крючке висели два маленьких фартука в жёлтую и красную полоску, в маленькой вазочке лежало имбирное печенье самой разной и кривой формы, покрытое тонким слоем цветной глазури, судя по всему, домашнего приготовления. Высокая дверь вела из кухни прямо в гостиную. Отем увидела лежащую на подоконнике маленькую скрипку, тыкву с вырезанной рожицей на столе, внутри которой плясал огонёк, плакат ABBA, чёрный с золотой надписью, фотографию Курта Кобейна в простой чёрной рамке и толстые тетрадки, исписанные корявым детским почерком (они были открыты). Пахло краской, свежей выпечкой и старыми музыкальными пластинками. Отем удивлённо спросила:— Вы играете на скрипке?— Я? — мадам Рейкпик, ловко орудовавшая чашками, обернулась. — Не-ет. Сын играет. Они у меня чем только не занимаются. И рисуют, и читают, и музыку слушают, и играют, и на лыжах катаются…Иногда мне кажется, что я просто разорвусь покупать им всё для развития таланта, — она рассмеялась. — Но что не сделаешь ради своих детей. Не хочу вырастить подобие своей сестры. Чёрный чай? Зелёный?

— М-м, зелёный, пожалуйста, — Отем с интересом осмотрелась. — А ваши сыновья… они… где?— Гуляют где-то там. — махнула рукой мадам Рейкпик. Брови Отем поползли вверх. — Ну а что? Им и так скучно, не сидеть же в четырёх стенах всё время. Территория огороженная, я дала им с собой браслеты безопасности, они отлично ориентируются на местности. Не вижу повода держать их на привязи, мои дети не цепные собаки.

Отем кивнула, принимая из рук мадам Рейкпик чашку с дымящимся чаем.

— Вам не кажется, что как-то жестоко заставлять их пользоваться браслетами безопасности? — у волшебников браслеты безопасности являли собой тяжёлые браслеты с заклёпками, крупные, холодные и неудобные. Как-то в детстве мама пригрозила Джейкобу, что наденет на него такой браслет, если он не перестанет убегать в лес с наступлением темноты. Отем Мелисса такими браслетами никогда не угрожала — Отем до поступления в Хогвартс была послушной маминой дочкой и мечтой любой матери.

— Нет, я пользуюсь магловскими, — пожала плечами мадам Рейкпик. — Они более удобные и лёгкие, их отец немного поколдовал над браслетами, так что никакого дискомфорта они не чувствуют. — она вдруг кинула взгляд на коробку от Даймондерса. — Я могу взглянуть?Отем снова кивнула, не совсем понимая, зачем ей это надо. Мадам Рейкпик подвинула коробку к себе, ловко отомкнула замок, откинула крышку и прищурилась, точно от яркого света. Лунные камни и белые жемчужины переливались и мерцали, как слёзы или роса, чистые и прекрасные.— Занятно, — пробормотала она. — Насколько я помню, одна из самых редких моделей… семьдесят второго года, кажется, да? Интересно.

— У вас есть такой набор? — спросила Отем.— У меня? Нет. Да я и не мечтала о таком. Мне всё это не идёт, — она коротко рассмеялась. — Я предпочитаю что-то попроще. Не обижайся, тебе бы такое очень подошло, и леди Лестрейндж тоже. Просто я такой тип женщин, которым больше идёт галстук, чем ожерелье. — женщина снова сощурила глаза. Отем снова показался странным её взгляд, будто набор украшений был одним из её воспоминаний прошлого. Она хотела что-то сказать, как вдруг в прихожей хлопнула дверь, и раздались детские голоса. — О, кто это у нас вернулся?В кухню вбежали два мальчика. Отем сначала показалось, что это два ярких пятна: один был одет в кислотно-жёлтую куртку, другой — в такую же кислотно-зелёную. Они оба были румяные и занесли с собой запах осеннего леса; у обоих мальчиков были круглые, красные, как наливные яблоки, щёки, листья в волосах и блестящие глаза. Сыновья мадам Рейкпик нерешительно замерли на пороге, увидев незваную гостью, и переводили взгляд то на свою маму, то на неё. Отем так же нерешительно улыбнулась им. Наконец Руфус нарушил молчание, сказав:— Привет, ма! — потом снова глянул на Отем. — Привет.— Привет, — негромко добавил Персей. Мадам Рейкпик кинула на Отем неопределённый взгляд и улыбнулась:— Неужели, кто соизволил вернуться? Нашли что-нибудь в лесу? — спросила она с таким искренним интересом, что девочке стало неловко сидеть здесь, наблюдать за чужой семьёй и… пожалуй, немного завидовать. Мелисса в детстве, конечно, интересовалась её делами, едва ли делала это так чистосердечно. Руфус помахал рукой, в которой Отем увидела красно-золотой кленовый лист.

— Это тебе, — он подошёл к мадам Рейкпик. Персей тем временем вытащил из волос листок и продолжил изучать Отем заинтересованным взглядом. Мадам Рейкпик взяла листок и улыбнулась:— Ты мой герой. — потом схватила обоих детей в охапку и крепко поцеловала в пушистые макушки. — И ты тоже.

Отем чувствовала себя совершенно лишней, наблюдая такую трогательную сцену. Мадам Рейкпик казалась такой счастливой, обнимая своих детей, что ей тут же захотелось, чтобы и её кто-нибудь крепко обнял. А потом перед глазами почему-то встало лицо японского волшебника, заломившего ей руки за спину в ночь нападения, и ей стало одиноко и страшно. Даже собственная мать не сможет её защитить от Кассандры, Р и прочего ужаса, а Джейкоб… Про него и думать не хотелось. Отем не могла выбрать, сочувствует она брату или уже просто злится на него за то, что он испортил всей их семье жизнь. Пока перевешивало первое, но…— Мам, а ты почитаешь нам ?Цветы для Элджернона?? — спросил Персей, обхватив ладонями запястье мадам Рейкпик. Руфус тем временем умчался куда-то в прихожую — видимо, переодеваться. Мадам Рейкпик ласково улыбнулась и ущипнула сына за щёку:— Не сегодня, солнце. У меня гостья. Но вы можете заказать себе что-нибудь вкусненькое и посмотреть фильм наверху, хорошо? И Сикльворта заберите, пока он не перевернул весь дом.

Персей просиял. Тут в кухню снова сунулся Руфус с Сикльвортом на руках, одетый в серую толстовку.

— Пошли! — заговорщически зашептал он брату. — Я такое нашёл!

— Руфус, радость моя, только не вздумай посылать папе Патронус моей палочкой! — крикнула мадам Рейкпик, но её сын уже вихрем улетел куда-то наверх. Персей вздохнул с видом отца, отвечающего за проказы непослушного сына, обменялся с мадам Рейкпик понимающими взглядами и, в последний раз посмотрев на Отем, вышел из кухни. Его волосы, белые и мягкие, как мех самоеда, мелькнули в полумраке коридора, и голоса близнецов, о чём-то горячо спорящих, отдались в недрах дома. Потом пластинка со Стингом вдруг прервалась, и Отем услышала знакомый мотив ?Богемской Рапсодии?. Женщина рассмеялась:— Извини. Они у меня очень активные.— По-моему, они замечательные. — возразила Отем со слабой улыбкой. Малыши действительно показались ей очень милыми. — Они вас так любят.— Сама удивляюсь, — шутливо проворчала мадам Рейкпик, рассматривая украшения, всё ещё сияющие в своей коробке.

Отем отпила ещё немного чая, наблюдая за ней. Она едва коснулась рукой холодных камешков, посмотрела на самый крупный, в форме голубоватого полумесяца, такой был и на колье, и на серьгах, и на кольце. Потом вдруг извинилась, быстро вышла из кухни и вернулась с палочкой. Отем настороженно смотрела, как женщина подошла к коробке, взмахнула палочкой, — и украшения засветились таким ярким голубым блеском, что Отем зажмурила глаза и едва не выронила из рук кружку. Ещё миг — и свет погас. Мадам Рейкпик повертела палочку в пальцах и изрекла довольным тоном:— Проклятия на них нет, как и ожидалось. Но проверить стоило.Ответом ей послужило молчание. Отем неожиданно снова ощутила какое-то гнетущее одиночество, рвущееся откуда-то из груди, но попыталась отогнать его от себя. Не время снова поддаваться неприятным, навязчивым мыслям, не время жалеть себя… Нельзя раскисать и поддаваться минутному порыву обмякнуть и расстраиваться, в конце-то-концов, всё не так плохо, как могло бы быть, останься она в Хогвартсе! Отем сжала круглые гладкие бока кружки. Мадам Рейкпик бережно закрыла коробку. Щёлкнул замочек. Женщина посмотрела на неё.— Тебе, полагаю, нужно вернуться в замок, если тебе от меня ничего не надо, верно?

— М-м, да, — Отем поднялась и поставила кружку. Чай обжёг горло. — Спасибо, мадам Рейкпик, извините за беспокойство.— Пустяки, — отмахнулась мадам Рейкпик и случайно чуть не выронила палочку. Рукав клетчатой рубашки задрался, и Отем увидела какие-то нарисованные цветы. — Я тебя провожу.

— Вовсе не обязательно…

Но мадам Рейкпик её не слушала. Она уже вышла в коридор, остановилась около лестницы и крикнула:— Персей, Руфус!