Глава 40. Привет из прошлого (1/1)

— Оказывается, вот как проходит Рождество в Хогвартсе, — заметила Кьяра и пригубила сливочное пиво.Они с Отем сидели в ?Трёх мётлах?, обедали и беседовали. Отем по пути отправила два письма: одно — в Данди, Мелиссе, другое — в ?Нору?, Чарли, и для него же присмотрела в Хогсмиде подарок: носки с драконами, коробку сдобных котелков и шарф с узором драконов, изрыгающих пламя из пасти. Было необычайно приятно покупать что-то именно для него. Отем даже не знала, как теперь называть Чарли — своим парнем, бойфрендом, другом? Они теперь встречаются? Если да, то это просто поразительно. Отем думала, что всё происходит либо так, как у её родителей, которые сначала бесили друг друга, а потом влюбились, либо так, как в романтических фильмах — люди долго думают друг о друге, страдают, а потом раз — и они вместе. А у неё всё произошло как-то слишком спокойно и абстрактно, но хотя бы без крови и скандалов, спасибо и на том.

— А ты думала, как оно проходит? — улыбнулась Отем и откусила кусок от своего пирога с курицей.— Не знаю, — Кьяра печально пожала плечами. — У меня до тебя особенно не было друзей, и я никогда не оставалась в Хогвартсе на праздники. Роксана оставалась. Она рассказывала, что они с друзьями запускали фейерверки, валялись в снегу и пили огневиски. — она рассмеялась и тут осеклась. — Извини. Я всё время говорю о своей сестре.— Ничего, — Отем кивнула. — Джейкоб один раз оставался в школе на Рождество с какими-то своими друзьями. Понятия не имею, кто они, но он говорил, что они тоже постоянно запускали фейерверки и гуляли. Насчёт огневиски не знаю. Но обычно он отмечал Рождество с нами, пока не… — она глотнула. — Пока не пропал.Кьяра ничего не сказала, лишь сочувствующе коснулась её руки, и Отем была благодарна ей за это. Не хватало только ненужной жалости. Но Кьяра понимала её, ведь у неё тоже не осталось старшего сиблинга…— Простите, девочки, — мадам Розмерта, в красной мантии, с собранными в узел овсяными волосами, розовощёкая и красивая, появилась перед ними со слегка взволнованным видом, — но я вынуждена вас прервать. Отем, тебя искали сегодня.— Меня? — она напряглась. — Кто?

— Профессор Дамблдор, — простодушно ответила мадам Розмерта. — Знал, видимо, что ты сюда зайдёшь, и попросил меня передать, чтобы ты пришла сегодня к нему в кабинет. Был довольно добр и мил, так что ты вряд ли в беде.Отем, разочарованная тем, что столь замечательный зимний день прерван, кинула на Кьяру извиняющийся взгляд, но та невозмутимо улыбнулась и сказала:— Пойдём. Мы можем посидеть в спальне позже. — с этими словами она встала и взяла в руки свою шапку. Отем тоже поднялась, водрузила на уши меховые наушники, и они вышли из паба и направились к замку, где её сейчас ждал директор. Интересно, зачем, подумала Отем и косо глянула на играющих в снегу мальчишек-старшекурсников. На секунду ей показалось, что она увидела среди мельтешащих голов знакомые чёрные волосы, такие же волнистые и блестящие, как у Джейкоба…Кабинет Дамблдора, как всегда тихий, необычно обставленный и умеренно роскошный, не наблюдал в качестве своего нынешнего обитателя самого директора и полнился странным ароматом чайных листьев, пыли, пергамента, дерева и пряностей; на жёрдочке привычно сидел огненный Фоукс, напоминающий по своей окраске сгусток лавы; червонное золото скользило по его огненным перьям и будто освещало таинственный тёплый полумрак кабинета. Заметив гостью, он приподнял голову и, приветливо не то каркнув, не то крякнув, мигнул. Отем улыбнулась ему:— Здравствуй. — и феникс внимательно посмотрел на неё своими тёмными блестящими глазами с зеленоватыми зрачками. Девочка хотела протянуть руку и погладить его, как вдруг сзади кто-то закряхтел и заговорил:— А, ещё одна горе-Блэк, не так ли?Отем развернулась. С ней прямо с портрета говорил чопорный, богато одетый старик с ястребиным носом и хищными тёмными глазами. Лицо его, надменное и неприязненное, подчёркивала аристократичная седина, а пальцы, унизанные дорогими кольцами, постукивали по набалдашнику трости. Отем приподняла брови:— Я думаю, вы ошиблись.Высокомерный сухой рот старика исказилось в усмешке.— Надо же, как быстро люди забывают семью, — он презренно посмотрел на Отем. — Ты хоть знаешь, девчонка, с кем имеешь честь говорить?— Э-э… — девочка посмотрела на подпись под его портретом. — С Финеасом Найджелусом Блэком?— Именно! — сухо изрёк Блэк. — Родным дядей твоего прапрадеда Растабана Блэка и двоюродным прадедом твоей бабушки Астеропы Блэк и её сестры Кассиопеи. И, соответственно, твоим двоюродным прапрапрадедом. — он важно глянул на Отем, но, не встретив в глазах собеседницы восхищения, нахмурился: — Впрочем, твоя простолюдинская кровь наверняка вымыла из тебя всю кровь Блэков!

— Простите? — опешила Отем. — Простолюдинская кровь?— Это я про твоего отца, — проворчал Блэк. — Уж не думаешь ли ты, что я стал бы тут с тобой разговоры вести, если бы мне не было любопытно, что получилось из того, что твоя благородная красавица-матушка оказалась глупой и бросила всё ради твоего крестьянина-отца? Не-ет, милочка. Вот и результат: твой брат непонятно где, а ты путаешься со всякими отбросами общества и грязнокровками. Эх, эти молодые девушки! Сначала рожают в восемнадцать, а потом маются! А время-то уже не то, чтобы не следить за своими связями!Отем ошалело смотрела на своего родственника. Он только что оскорбил её, её друзей, её семью и продолжал спокойно говорить что-то о Блэках! Даже другие директоры на портретах начали возмущённо коситься на Финеаса Найджелуса Блэка, но он упорно сверлил Отем взглядом, словно ждал, что та упадёт на колени, начнёт извиняться за себя, своих родителей и друзей и молить о том, чтобы теперь зваться не Отем Хилл, а Астеропа Блэк-вторая. Но вместо этого девочка невозмутимо сложила руки на груди и ледяно улыбнулась:— Это всё же лучше, чем быть расистом, кровосмесителем и заниматься травлей своих же потомков.Через портреты директоров прошёл одобрительный вздох. Блэк уже открыл рот, явно собираясь разораться как рожающая мантикора, но в последний момент захлопнул рот и несколько секунд прожигал дыру в её лбу. А потом сказал надменно:— Дамблдор попросил тебя подождать здесь. Не докучай мне и будь тихой.Девочка презрительно фыркнула, поднялась по лестнице и с изумлением увидела, что Омут памяти, хранилище для воспоминаний, открыт. Он был большой, светлый, с позолоченной лепниной, роскошный и оттого кажущийся слегка грузным и неуклюжим, но всё ещё очень красивый. Внутри него плескалась перламутровая неоново-голубая жидкость, а над ней качался флакон с такой же перламутровой жидкостью, только серебристого оттенка…Отем готова была поклясться, что не собиралась ничего трогать, но всё произошло очень быстро.

Фоукс вскрикнул и начал сгорать, как это делают фениксы, и девочка испугалась.Она отшатнулась, взмахнув рукой, и флакон с серебристой жидкостью упал прямо в Омут. Что-то забурлило, Отем подбежала к чаше и осторожно наклонилась, пытаясь высмотреть там флакон…И провалилась куда-то вниз.Отем открыла глаза и поняла, что стоит посреди зимнего заднего двора, но какого-то другого — небо сероватое, дует ветер, валит снег, сейчас явно Рождество или его временные окрестности. Она в Омуте памяти. Значит, она попала в прошлое, так? Так ведь работает Омут? Интересно, какой сейчас год? И почему здесь так пусто? Она поняла, что не чувствует холода, и обошла двор. Здесь действительно никого не было; сильный снег заносил пушистой белой шапкой землю и крыши рукавов-коридоров, один из которых вёл в совятную, вокруг чувствовался аромат холода и льда, будто здесь была не Шотландия, а Норвегия или Финляндия. Она решила, что, может, стоит зайти в замок — наверняка все ученики там…Но в том, чтобы заходить в школы, не было нужды, потому что из дверей замка вдруг пёстрой толпой потекли ученики разных возрастов и факультетов. Они смеялись, держались за руки, громко болтали, девчонки сбились в стайки, мальчишки о чём-то спорили, и Отем показалось (второй раз за день!), что в толпе мелькнули пушистые красно-рыжие волосы, но вглядеться получше она не успела, потому что неожиданно увидела в толпе ЕГО. И от изумления потеряла дар речи.Высокий рост. Красное пальто, удивительно хорошо сидящее на умеренно широких плечах. Смуглое лицо и бархатные чёрные волосы, уложенные в модную причёску и слегка вьющиеся на концах. Тёмные глаза и знакомая, до боли притягательная улыбка.Джеральд Хилл. Молодой, улыбчивый и до ужаса привлекательный, шёл, распрямив плечи, по двору, и несколько старшекурсниц с разных факультетов (кроме Слизерина) повернулись в его сторону и жадно впились в него глазами, как сирены, готовы заманить моряка в пучину. До Отем донёсся отрывок их разговора:— Мерлин, он такой красавчик, я бы с ним встречалась!— Это ты его без рубашки не видела!— А ты видела?!— Видела! Это во-о-о! — разбитная пухленькая блондинка с капризными голубыми глазами мечтательно закусила губу, и Отем скривилась от отвращения. — Не понимаю, почему Лестрейндж от него бегает?!— Потому что она гордая девственница, — фыркнула другая, стройная и высокая, с длинным тёмным конским хвостом и красивыми глазами. — И бледная поганка. И дура. Были бы мозги, давно бы вцепилась в него. Он предатель крови, зато какой…

Отем навострила уши. Лестрейндж? Неужели они говорят про Мелиссу? Судя по всему, да. Ей стало обидно за маму: почему эти девушки, которые с ней даже рядом не стоят, смеют обсуждать её в таком ключе? Она обернулась к отцу и тут обомлела ещё больше, увидев того, кто стоит рядом с ним.А рядом с Джеральдом стоял, прислонившись к каменным перилам, худой и бледный молодой человек, очень напоминающий Талботта: такие же тёмные волосы, орлиный нос и широкие брови. Только волосы у этого молодого человека были не зачёсаны назад, а спадали на глаза каштановой чёлкой, он был бледен и светлоглаз, а лицо у него было какое-то неизменно печальное. Отем подошла ближе.— Ну что, как тебе француженки? — весело спросил Джеральд. — Какая тебе больше понравилась? Женевьев или эта… как её… Клэр-Одиет?— Клэр-Одетт, — поправил его молодой человек. — Она любит, когда её называют Клодетт. Милая девушка. — он смущённо улыбнулся. Джеральд хохотнул, откинув голову, и студентки помладше дружно прижали руки к груди. — Чё ты ржешь, придурок, я впервые девушке нравлюсь! — и они захохотали уже вместе.— Да ладно! — Джеральд сверкнул своей фирменной улыбкой, от которой какая-то старшекурсница, укутанная в слизеринский шарф, заалела и отвернулась. — Мартин Уингер понравился красивой француженке, это же чудо!

Отем, хоть и ожидала услышать эту фамилию, выдохнула. Вот оно что. Значит, их с Талботтом отцы дружили…— Отвали ты! — буркнул Мартин, пряча нос в тёплом клетчатом шарфе. — Для лучшего друга ты не слишком веришь в меня.— Прости меня, милый, — ухмыльнулся Джеральд, — обещаю в следующий раз понравиться тебе. Если ты понимаешь, о чём я.Тут их обоих просто согнуло пополам от смеха, а Отем стояла рядом и не понимала, что происходит. Должно же что-то произойти! Может быть, сейчас появится Мелисса?..Но нет. Вместо Мелиссы появился кое-кто другой, гораздо хуже.— Так-так-так, — вдруг произнёс чей-то голос, и Отем, обернувшись, задохнулась. За её спиной стояла Кассандра.Юная, шестнадцатилетняя или семнадцатилетняя, она была красива, точно богиня из греческих мифов. Рыжие волосы горят в холодной белизне зимы, тронь — обожжёшься, прозрачные зелёные глаза обрамлены тёмно-золотыми ресницами, кожа белая и гладкая, как яйцо, на скулах россыпь золотистых веснушек; лицо правильное, тонкое, точёное, и она как-то удивительно схожа с Мелиссой... при этом от неё веяло каким-то странным, могильным холодом, будто эта красивая юная девушка была выточена из айсберга или камня (Отем даже поёжилась). Она была облачена в алую мантию с капюшоном, из-под которой был виден подол чёрного платья. Увидев её, Джеральд неприязненно сморщился.— Посмотрите-ка, — было не совсем ясно, к кому Кассандра обращалась, поскольку подошла одна, но её нежный, певучий, льющийся отравленным мёдом голос вызвал у Отем прилив жгучей ненависти: Джеральд стоит в метре от своей убийцы. — Самая грязная компания Хогвартса. Как вас сюда вообще пустили учиться? Потомок итальянских крестьян и грязнокровка. Просто лужа грязи.— А тебе, смотрю, сюда захотелось, — сухо улыбнулся Мартин. — Лучше расскажи, хорошо Мелиссе живётся с такими змеями, как ты, Майер и Сельвин? М-м?В лице Кассандры что-то дрогнуло, и слабая улыбка, тронувшая её кроваво-алые губы, стала шире и нежнее. Вейла перед ужином.— Рада, что ты интересуешься, Уингер. Мы уже обдумываем, как тебя убить, чтобы твоё тело никто не нашёл.Мартин слегка побледнел. Джеральд посмотрел на Кассандру со смесью пренебрежения и отвращения.— Очень интересно, — сладким голосом заговорил он, — как вы это обсуждали, учитывая твои наклонности, Кассандра. В плане девочек.Отем не поняла, что её отец такого сказал, но белоснежное лицо Кассандры вдруг посерело, её глаза вцепились в лицо Джеральда так, будто она мечтала собственноручно вырвать его сердце и сожрать.— Что ты несёшь? — прошипела она. Джеральд улыбнулся, но не так, как улыбался, шутя над Мартином, а гаденько и злорадно. Он положил руку на костлявое плечо Кассандры и, наклонившись к ней (хотя они были почти одного роста), зашептал:— Думаешь, я не знаю, что случилось с Флоренс, а, Кассандра? Думаешь, я никому не расскажу и буду свято хранить твой секрет? Не-ет, милая, я не так прост. — Кассандра дёрнулась, но он крепче сжал её плечо. — Я уверен, что всем, особенно твоей матушке, будет очень интересно узнать, что наша дорогая мадемуазель Идеал номер два любит девочек. Ну? — он участливо заглянул в серое лицо Кассандры. Её губы дрожали. — Всё ещё хочешь приставать к Фло или к нам? Или начнёшь домогаться до своей младшей сестры? Меня ты, может, и сможешь заткнуть, но знаю-то не только я. И рассказать могу не только я.Кассандра посмотрела на него с такой вопиющей ненавистью, что Отем стало страшно. Она отступила, её красный рот стал почти таким же белым, как кожа её лица, а зелёные глаза горели адским пламенем, готовым сжечь всех и каждого.— Ублюдок, — выплюнула она.

— Я был рождён в браке, — вежливо напомнил Джеральд, достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и невозмутимо закурил. — Насчёт тебя не уверен. Ну так что, ты не насилуешь наши нервы, не сдаёшь нас учителям и не пытаешься заставить Мелиссу обратить внимание на Эйвери или Руквуда, а я не сдаю твою ориентацию всей школе, идёт?

Мартин присвистнул. Она несколько секунд буравила его взглядом, а потом вдруг вернулась в норму и холодно улыбнулась:— Отлично. Пусть так и будет.— Отлично. — повторил Джеральд. — Поцелуй от меня Лестрейндж! — и низко засмеялся, глядя в бешеные зелёные глаза Кассандры.

Отем только успела подумать: неужели это был именно тот момент, когда её отец подписал себе смертный приговор? — как вдруг перед глазами начало плыть, фигура отца в красном пальто стала отдаляться, и через несколько секунд Отем упала на спину и, открыв глаза, поняла, что лежит на полу в кабинете Дамблдора, а сам он стоит над ней и смотрит на неё суровым взглядом без тени улыбки.