9 (1/1)

Когда я открыла глаза, то вокруг было темно. Не так чтобы могильная темнота, но близко к ней. Первым желанием было вскочить, однако я облизала сухие губы и позвала в эту темноту:– Регина?На тот момент я понятия не имела, почему именно она мне потребовалась. Что-то смутное роилось в голове, я не могла да и не очень хотела ухватить эту смутность за хвост.Темнота рядом зашевелилась и приподнялась, сказав волшебным голосом Регины:– Я здесь, Эмма.Вот тут-то и навалилось – все и разом. Ощущения, воспоминания, какой-то оттенок гадливости из-за того, что именно я вспомнила – и вместе с этим бесконечный поток радости, восхищения и приливной силы, которая заполнила меня сладостью всех мирских вин. Я откинулась назад, закрыла лицо руками и позволила себе стон: не то облегчения, не то еще большей тяжести. Вместо того, чтобы бежать спасать Генри, я… Кровь Регины слилась с моей, и я почувствовала ее всем телом, и сердцем, и душой, если, конечно, продолжать верить, что этот кусочек бессмертия существует. Она поила меня своей мертвой силой, а моя собственная, живая и горячая, по незримым ниточкам, протянувшимся между нами, вливалась в нее, и этот обмен представлялся чем-то нереальным, несуществующим, невозможным. Ни слова не было обронено до поры, ни вдоха, ни выдоха. В тишине подземелий вампир вытравлял из меня человека, а я покорно позволяла ему делать это. Одурманенная, опьяненная, слабая и сильная одновременно, я прогнулась, когда пришла пора прогнуться, и раскинула ноги, когда тьма попросила меня об этом. Она вошла в меня не только пальцами – она вошла в меня всей своей силой, и это было мощно, и туго, и немного больно, и охуенно восхитительно. Кажется, я закричала. Кажется, потому что вокруг меня – и во мне – было слишком много всего, оно трепетало и заполняло меня, бурлило, переливалось и пенилось, щекоча в неожиданных местах. Регина прижималась ко мне прохладным телом и не переставала двигать рукой, ее пальцы казались большими, длинными, они изгибались самым причудливым образом из всех, что я только могла представить, и эти изгибы сводили меня с ума. Я подкидывала бедра вверх, что-то невнятно хрипя, а перед глазами у меня плавали мутные пятна невыносимо розового цвета.Я задыхалась, потому что дышать было больно, и великолепно, и невозможно, и каждый вдох отдавался в таких частях моего тела, о существовании которых я даже не подозревала. Мои руки попытались уцепиться за Регину, но едва только я коснулась ее, как очередная бурлящая волна удовольствия скрутила меня в тугую пружину. Регина прижалась губами к моим губам, раскрыла их языком, впустила внутрь прохладный ветер. Ее пальцы все еще тревожили менявнизу, и я извивалась, и стонала, и просила о чем-то, о чем никогда не попросила бы в здравом уме и твердой памяти.Я убрала руки от лица, вытягиваясь по швам. То, на чем я лежала, было мягким, из чего я сделала вывод: мы явно переместились из того подвала, где стоял гроб. Что это: официальная спальня Регины для таких вот случаев? Кого она сюда водит? Или это та комната, в которой я жила во времена Коры?Я ничего не хотела знать. Секс, от которого я так долго бежала, кровь, которую я никогда бы не пустила в себя, не случись то, что случилось, все еще были свежи и ощутимы. Я чувствовала Регину в себе – во многих смыслах, – и ненавидела себя, что мне нравилось это больше, чем мысли о Генри.Когда я попыталась встать, чужая рука мягко уложила меня обратно.– Генри в порядке, – сказала Регина, беззастенчиво читая мои мысли. – И будет в порядке, ты можешь не волноваться.Я повернула голову, пытаясь отыскать взгляд Регины, и будто по волшебству в помещении зажглись свечи. Конечно, светло, как днем, не стало, но я уже всяко могла что-то разглядеть.– Он убьет его.Я вспомнила Пэна, вызвала его лицо перед собой и содрогнулась, когда представила, что он может сделать. А потом словно волна спокойствия накатила на меня, и, очевидно, это было влияние последней метки, потому что откуда-то я понимала: Регина вливает в меня свои эмоции, свое равновесие.– Нет, – мягко сказала она. – Пэн думает, что ему могла передаться твоя сила.

Какое-то подозрение зашевелилось под сердцем, но тогда я еще не могла найти ему имя и применить в своих целях.– Откуда ты знаешь? – недоверчиво уточнила я, продолжая лежать и понимая, что нельзя бездействовать.

Регина неуловимо улыбнулась. Ее волосы были в большем беспорядке, чем обычно, что подсказало мне: она лежала со мной все то время, что я спала. И смотрела. Следила.

Стерегла.– Я знаю.И ровно в этот момент она разрешила мне залезть в ее голову. Это было… удивительно. Я будто провалилась в самый бесконечный из всех провалов, что только видела, и воспарила там, будто ангел – но без крыльев. Я сознавала бытие и одновременно находилась будто в мираже, в галлюцинации, из которой тянулись ко мне обрывки воспоминаний и восприятия, которые следовало соединить.Не знаю, как так получилось, не знаю, как я сумела воспринять информацию, но вынырнув на поверхность из той тьмы, что звалась сознанием Регины, я все еще была спокойна.– Ты все знала с самого начала, – сказала я отстраненно. – Ты знала, что на самом деле Пэн изначально пришел за мной, а Генри нужен был ему как приманка.Регина молчала. Ее темные глаза ничего не выражали.– Ты знала, что Генри не пострадает, но тебе нужна была эта четвертая метка, и ты заставила меня думать, что его надо спасать.Регина молчала.– Ты знала, – обвинила я ее, впрочем, довольно беззлобно, – что я соглашусь на твое предложение, когда Пэн придет ко мне и выдаст свои планы. Потому что всегда есть меньшее зло.Регина молчала. А я чувствовала спокойствие, разделенное между нами, и не могла заставить себя разъяриться. Она сдерживала меня, это было понятно, как было понятно и то, что теперь она может делать это, когда ей вздумается.Я позволила ей считать, что все в порядке. Возможно, я каким-то чудесным образом убедила в этом и себя, потому что сила Регины, придавливающая меня к постели, приподнялась, давая свободу. Я смогла сесть, встряхнуть головой, стремясь отогнать ощущения, что еще могли помешать.Она хотела – она получила. И никогда свое желание не скрывала.Вампирам нельзя верить. Никогда. Но я решила, что один раз можно наплевать на это правило. И поплатилась за свою наивность.Регина взяла меня: телом, душой, кровью, силой. Я была уверена, что в основном она мне не врала: покопавшись какую-то секунду в ее голове, я узнала больше, чем рассчитывала. Да, моя кровь, моя сила притягательны для вампиров. Любой из кровососов хотел бы мной воспользоваться, поставить метку. Тогда они получили бы весомое преимущество над своими приятелями. Такое, каким сейчас безраздельно владела Регина, и я чувствовала, какое удовлетворение ей это приносит. Даже секс, который случился между нами, отошел на задний план, будто это было лишь второстепенной частью плана. В какой-то мере это меня даже оскорбило. Регина так долго добивалась меня, получила, а я мало того, что половину забыла, так и то, что запомнила, ощущаю будто через искаженную призму. Да и сама Регина не выглядит слишком довольной, по крайней мере, я не ощущаю, что она довольна именно сексом, а не последней меткой.

Регина за моей спиной зашевелилась, и сегодня ее движения казались более живыми. Я воспринимала ее иначе, возможно, из-за полного комплекта меток, а может, отчего еще. Одно осталось неизменным: когда Регина называла мое имя, меня пронзало вихрем желания. С одной только разницей: теперь я знала, каково это на самом деле. Почему же это не отпустило меня?– Он скоро почует, что случилось. И придет – в этом можно не сомневаться.Она коснулась моей спины кончиками пальцев, невесомо погладила.

Я передернулась. Такое себе обещание, знаете ли. В данном конкретном случае сомнения выглядели предпочтительнее.– Теперь мы с ним разделаемся?Она говорила, что наша с ней объединенная сила позволит ей стать сильнее Пэна. Она обретет великую мощь и блаблабла. Что-то там от всего этого должна была заполучить и я, но кроме прилива сил пока что все было так, как и всегда.– Теперь мы сможем сразиться с Пэном, – уклончиво отозвалась Регина. Мне эта уклончивость по нраву не пришлась. Сможем сразиться? А раньше не могли? И что там с этим дурацким триумвиратом, в который меня так упорно затягивали все, кому не лень? Он теперь уже не нужен? Но спросила я, конечно же, совершенно о другом.– А что, по согласию действительно слаще?Она не лгала и насчет этого тоже, что, в принципе, все еще никак не меняет того факта, что я попалась, как наивный ребенок. Некому даже пожаловаться.Регина придвинулась ко мне. Я бы сказала, что чувствую ее дыхание, но нет: конечно же, она не дышала. Однако та сила, что теперь навечно связала нас, совершала вдохи и выдохи за нее. Я могла поклясться, что чувствую, как неспешно бежит моя кровь, на время налившая мертвые вены.

Регина сидела сзади и не делала больше попыток коснуться меня, а я нарочно вызывала воспоминания и хотела бы ощутить отвращение, отторжение, хотела бы разъяриться и разнести клуб. Не получалось.– Магия крови работает удивительнейшим образом, Эмма. Не будет толка от насильственных действий, именно поэтому те вампиры, что принуждают своих жертв, очень быстро скатываются во мрак.Она не принуждала меня. Я отдалась ей сама, и я четко это помнила. Безусловно, влияние меток подтолкнуло меня к краю, но, вероятно, стоило захотеть – и…– Не припомню, что Кора прям уж таки во мраке находилась. Да и Пэн выглядит разумным.

Странный, молодой и старый, но не безумный – по крайней мере, не до конца.

Регина встала, я покосилась на нее, отмечая, что она полностью одета. Что ж, как и я. Может ли быть такое, что мне почудилось, что мы?..– Их жертвы в основном пребывают в зачарованном состоянии, – Регина говорила охотно. – Большинство вампиров не испытывает удовольствия от страха жертвы, но есть такие, кто наслаждается тем вкусом, что приобретает кровь во время выброса адреналина. И им все равно, что скоро они перестанут себя контролировать. Кора и Пэн не из таких. Оба слишком умудрены опытом и, полагаю, на собственной шкуре ощутили все негативные последствия невоздержанного поведения.Я неотрывно смотрела на нее и силилась понять, что же было на самом деле между нами? Мое тело помнило секс, я готова была поклясться, что он случился. Но почему все как в тумане?– Ты тоже когда-то была такой?Скулы Регины будто бы стали острее.– Конечно. Всем нужно учиться быть вампиром, Эмма. Это не приходит сразу, как ты умер и восстал. Ты просыпаешься голодным зверем, тебе не до того, чтобы кого-то зачаровывать. Ты ловишь первого попавшегося и высасываешь его досуха.Она рассказывала все так спокойно и буднично, что и мне показалось, будто нет во всем этом ничего такого. Ну да, вампирам же тоже нужно как-то существовать. Это как хищники и травоядные, необходимо уживаться в одном мире.А потом я все же спросила:– Секс был?Может показаться, что это волновало меня больше всего.Мне тоже так казалось, и я не испытывала никакого стыда. Кто знает, почему, может, из-за того, что Регина, чьи эмоции я все еще поглощала, никогда ничего не стыдилась и знала точно, что Генри в порядке. А вместе с ней знала это и я. Если так, зачем волноваться?Она улыбнулась: широко, открыто, я увидела ее клыки. Обычно вампиры прячут их, но иногда не утруждают себя. Почему Регина решила, что подобная демонстрация будет уместна? Из-за неожиданности? Я вот не ожидала услышать то, что было сказано дальше.– Я не брала тебя, Эмма. Не физически. Это было бы слишком просто в тот момент – ты сама хотела меня, метки дают такой эффект.Я слушала ее и не могла понять: рада я тому, что слышу, или нет. Возможно, было бы лучше уже закрыть этот вопрос и никогда больше его не поднимать.– Что тогда это было?Слишком просто? То есть, нужно, чтобы сложно? Чтобы жертва сопротивлялась? Или это такое гребаное благородство, нахрен никому не нужное в нынешней ситуации?Отдаленная злость все же подняла голову где-то на горизонте. Самое странное, что, скорее всего, я злилась именно на то, что ничего не случилось, если верить услышанному, конечно. Выходило, будто я непрочь была бы отдаться, но ведь это совсем не так! Все еще женщина, все еще мертвая, так теперь еще и управлять мною может в полной мере – какое-то извращенное рабство, вот что это такое! И нет, я не люблю мертвых женщин, поэтому должна радоваться. Обязана!Регина подошла ко мне, я отметила, что ее приближение больше не вызывает во мне паники или какого-то отторжения. Мда. Не ощущение глубокой потери, конечно, однако как-то непривычно.– Греза, – просто отозвалась она, не делая попытки меня коснуться. – Тебе нужно было как-то принять мою силу, распределить ее, чтобы она тебя не разорвала. И я сделала так, чтобы ты расслабилась. Это был не физический контакт. Если тебе ближе, то можно сказать, что произошло слияние душ и сознаний.Мне не было это ближе. Но я приняла ее объяснение. Она все же поимела меня, пусть и не поднимая руки. Секс был, но его не было. Я по-прежнему хранила свою сомнительную невинность.– Спасибо, что хоть здесь не соврала, – не удержалась я.Поцелуй, которым она следом коснулась моих губ, был предельно целомудрен, и это очень сильно контрастировало с тем, что я помнила. Что ж, по крайней мере, теперь понятно, почему мне все это показалось таким нереальным.Я не ответила, конечно, все еще не до конца понимая, как стоит – и как мне хочется – вести себя с Региной. Будто понимая мое состояние, она отстранилась и улыбнулась.– Не волнуйся, Эмма. Это случилось лишь единожды и только потому, что было необходимо. Больше этого не повторится.Чтобы я снова ей поверила? Ха!Я хотела бы сказать, что Регина – банальный насильник, как и все вампиры, но в этот момент случилось кое-что, что не должно было случиться.

Свечи мигнули и погасли, чтобы через мгновение зажечься вновь, уже более ярко. Я же зачем-то взглянула на свои руки, с ужасом замечая, что они покрыты красными точками, быстро сливающимися воедино. Приглядевшись, я поняла: кровь выступала через поры. Я не чувствовала боли, слабости или чего-то подобного, но от одного вида становилось не по себе. А когда я посмотрела на Регину, ожидая объяснений, то заметила, как расширились и опали ее ноздри: запах будоражил ее, как любого вампира. Вслух, впрочем, она сказала лишь:– Пэн здесь. И он не один.Кровь тут же пошла носом.

Моим, конечно.

И Руби, ворвавшаяся в спальню, грозно зарычала, увидев меня такой.