Часть 4 (1/1)

Его психиатр слушает его с кончиками пальцев у рта. Очень внимательно. Он широко известен в своей области, и Боб платит ему немалую сумму за то, насколько он может себе позволить быть откровенным. У этого врача (его зовут Филипп) низкий, бархатный голос.—?Боб, сколько ей уже?—?Ей двадцать один. Уже двадцать один. И… —?Боб не может удержаться, и снова смеется, у него почти истерика от переживаний, которую сносят крышу. —?И похоже, я почти люблю её.—?Это аффективное. Ты должен понимать, что для тебя важно сепарироваться от этого кошмара, а не погружаться в него снова…Он говорит это, и много других умных слов, которые почти утешают Боба, наставляют на пути его желания оставаться нормальным, таким же, как все. Да только уже в машине, где Берти ждёт его, он делает ей кунилингус, едва шофер отлучается по делам.И никто не видит за тонированными стеклами, как дрожат бедра Берти, и как Сайдшоу с наслаждением вылизывает её прелести. И снова, это так хорошо, что, казалось бы, его руки и его собственные бедра и то, что между ними, казалось бы, светится от удовольствия.Потом он изящно, с непринужденным видом вытирает носовым платком губы, в то время как Берти снова пристраивается под его рукой, как голубка, а не как лицемерное исчадие Ада, и Боб в который раз понимает, что он снова уезжает в свой личный Апокалипсис. Он снова не контролирует ситуацию. Как и всё, что касается Берти Симпсон.Боб знаёт, что пожалеет об этом, и одуряющий запах плесени, что шибает в нос, когда он открывает дверь, вынуждает его издать смешок. Он осознал, что его сущность ничуть не изменилась, он маньяк, маньяк, был им, и, скорее всего, им же и сдохнет.Берти заходит в дом не настороженно оглядываясь, а уверенно, сунув руки в карманы, со скучающим видом.—?Боб, а ты умеешь выбирать себе жилье,?— она издает этот неприятный свой смешок. —?Такое же мрачное и странное, как ты сам.—?Сочту за комплимент,?— сдержанно говорит он, придерживая дверь, и получая в ответ презрительный взгляд.Дом был далеко не нов, когда он его отыскал и отремонтировал. Он так остался мрачной обителью, схожей с обителью Эдгара Алана По.Во рту Боба пересыхает. Идеальное место, чтобы преследовать и убить свою жертву, не так ли?Он никогда не думал о своём жилище в этом контексте. Это шокирует. Зря он притащил её сюда. Лучше бы отвёз домой, и делал вид, что её не существует, или сдал бы в лечебницу и дрочил бы на мысли о том, как она мучается там одна, среди других сумасшедших.Мораль во всём том, что касалось Берти Симпсон, брала отгул, никогда и ни с кем Боб не был так ужасен, хитер, и изощрен, как с ней.Что же, а теперь он притащил её прямо домой. Как иные подбирают котят.—?Какой у тебя размер?—?А что, ты уже хочешь мне гроб стесать? —?интересуется Берти, и поводит плечами.Её всё же догнала атмосфера дома. Ей здорово не по себе. Что-то в её глазах есть от ребенка, о Боба передёргивает от двойственности этого чувства, которое его охватывает?— отвращения к себе, и мерзкого хищнического чувства.—?Хочу немного обновить твой гардероб. У тебя ведь совершенно, совершенно нет одежды,?— Боб очень, очень вежлив, даже когда хочет убить. Один этот гадкий смешок вернул это желание.—?Ну ты и зануда,?— сказала девчонка, оценивающе окидывая его взглядом. —?Был занудой, и останешься. Ты ведь вернёшь меня домой. Ты не оставишь меня здесь. С чего ты взял, что мне нужна одежда на эти пару дней?—?Пару дней? —?удивляется Боб. —?Я думал…Берти берёт его за галстук, а так как Боб не сопротивляется, они оказываются нос к носу. У неё невыносимо, невыносимо голубые глаза.—?Не лги мне, пожалуйста. Родители всегда мне врали, когда говорили, что оставят дома. И ты не ври, хорошо?Боб не хочет её целовать. Он хочет впиться в её лицо и рвать его зубами, пока от него ничего не останется. И терпит, чтобы не сломать эту хрупкую руку, которая касается его губ, пока Берти водит по его губам пальцем.—?Ты красивый,?— говорит она. —?Уже старик, но красивый.Вот на это Боб не знает, как игнорировать, его всегда лишала дара речи её дерзость. Что не отвечай, всё равно останешься в дураках.—?Я покажу тебе твою комнату,?— роняет он мрачно, будто этот самый По, в тишину, что установилась между ними, будто дрожащая ртутная нить. Он вырывает у неё из рук свой галстук. —?Так какой размер? —?снова спрашивает он в этом подобии, в этой иллюзии нормальности.Берти не спит. Даже тут пахнет сыростью и плесенью. Дом и правда такой же, как его владелец, там, внутри. Мрачный. Странный. Он стремится показать себя хорошо воспитанным, добродушным джентльменом, но очевидно, как сильно его искалечили годы на работе у Красти. Оставили в нём слишком мало хорошего. Так же и фасад этого дома норовит показать лучшую сторону, но внутри?— мрачен и стыл.Очевидно, что из их связи ничего хорошего не выйдет. Это понятно даже такой медленно читающей, и категорически не сведущей в психологии девушке, как Берти. Но он сам захотел притащить её сюда. В голове, как петарды, вспыхивают идеи для шуток. И Симпсон впервые пытается это контролировать, а не слепо поддается соблазну.Какой-то очень мрачный парень, очевидно, домработник, приносит поднос с едой, и Берти со скукой ест. Совершенно внезапно, здесь есть буритос. Буритос! Подумать только, Боб не только до сих пор не убил её, но и приготовил что-то в её вкусе.Она не чувствует подвоха до тех пор, пока не понимает, что засыпает?— прямо во время очередного письма в никуда, адресованного Саудшоу Бобу. Ручка выпадает из её руки и она падает головой прямо на старомодный письменный стол.Боб читает долго и очень внимательно все её письма, пока Берти спит, или находится без сознания, но он так увлечен, что ему всё равно, что с ней. Грамматические ошибки режут глаз, но видно, что она старалась. Очень старалась.Руки дрожат. В сердце?— смесь отвращения, приторного страха и ещё какого-то чувства, назвать которое любовью?— значит не знать ничего о том, кто такой Роберт Тервиллигер.Берти тихо шевелится на столе. Боб замирает, глядя на неё из-под очков-половинок.—?А почему ты не поешь? —?спрашивает она.Он забывает, что планировал сунуть её живой в печь в подвале дома. Чтобы навсегда покончить со всем этим. Он не может говорить, потому что хочет сбежать отсюда, и петь тоже не может, потому что горло страшно пересохло.Он прочищает его.—?А с чего бы я должен петь?Бросает пачку писем на пол, оставляя её разлетаться, совсем как снег, по комнате, и встает, чтобы уйти. Но его останавливает то, как Берти на пьяных ногах подрывается, чтобы рвануться за ним, и падает на пол. Казалось бы, с чего маньяку переживать, что его хроническая почти-жертва упала на пол и зашибла лобик, но что-то в нём, что остаётся от джентльмена, заставляет его оглянуться назад.—?Мне кажется, самое время для песен,?— говорит Берти.—?О чем ты говоришь? —?удивляется Боб этим своим до чертиков приятным голосом.—?Извини,?— говорит она. —?Извини. Я не хотела, правда. Я знаю, у тебя сейчас хорошая… —?она запинается, глядя перед собой стеклянными глазами. -…хорошая жизнь. И мне в ней не место.Боб чувствует комок в горле, одновременно от непрошеной жалости и страха. Страха, что она поняла, что он хотел с ней сделать. Они с минуту смотрят друг на друга?— она на полу, среди снега писем, этой глупой бумаги формата А4 с кривыми, плохо отпечатанными строчками. Он возвращается и садится на корточки рядом с девушкой. Хватает её за воротник толстовки.—?Ты понимаешь, что я хотел бы с тобой сделать, что мог бы сделать в этом доме, где никто не услышит твоих криков, а если и услышит, то никому никогда не расскажет? Ты?— моя болезнь. Обсессия. А я?— маньяк, как бы не прикидывался кем-то другим.Берти смотрит на него с глазами, полными того детского страха, который ему уже доводилось видеть.—?Я не понимаю смысла этой беседы,?— признается она с какими-то узнаваемыми нотками, которые, похоже, переняла от него. Когда эта чертовка успела это сделать, украсть ещё и это?!Лицо Сайдшоу каменеет. Он теперь?— Шестерка Боб, Сайдшоу Боб, кто угодно, только не старина Роберт Тервиллигер, не Боб. Кем бы они ни был сейчас, он хватает её за грудки и бросает на кровать. Сжимает ворот толстовки так, что Берти стало больно дышать.Он старается сохранить хотя бы остатки адекватности, и ему это почти удается, пока Берти не делает фатальную ошибку. Она плюет ему в лицо. С ненавистью, с такой ненавистью, что Боб летит в состояние аффекта быстрее, чем шаттл, преодолевающий на ракетах носителях земную атмосферу.И его руки смыкаются на её горле.