10. эксперимент с кислыми щами (1/1)

Монтгомери беззвучно выругался. Ступеньки в лабораторию Фринка были чересчур крутыми, Бернс путался в своих смехотворно длинных ногах, опасно чиркая кроваво-красными подошвами по бетону, и даже перила, за которые он цеплялся трясущимися пальцами, ему не помогали. Узкий коридор с энергосберегающими лампами на низком потолке и расписанными дерзкими граффити кирпичными стенами, казалось, вел не в исследовательский павильон, а в бордель средней руки. Исполнение этой затеи было Монти не по душе, и чем дальше, тем хуже это всё становилось. ― Ну, шевели ластами, ? коротколапый полковник О’Хара дышал Бернсу спину, ? чего встал? ― Мне восемьдесят четыре года, и у меня больные суставы, имей совесть, ? прошипел Бернс. Спина Фринка, обтянутая белым халатом, уплывала во тьму, словно льдина, отколовшаяся от айсберга. Белое пятно далеко впереди брякнуло что-то, кажется: ?Мистер Бернс, Вы там всё ещё живы??. ?Тебя ещё переживу, хлыщ шепелявый?, ? с раздражением подумал Бернс. Смитерс как раз подхватил его под руку с ласковым воркованием о том, что нужно быть осторожнее в темноте и что мистер Бернс совсем себя не бережёт. Но тот слушал Смитерса в пол уха, а вслух ответил: ?Да, я всё ещё жив?. Пытка лестницей закончилась. Ну наконец-то. Коридор впадал в ещё один коридор чуть больше. По полу стучала процессия из восьми ног, а их хозяева оказывались внутри океанариума: слева?— вольер с подопечными Фринка, справа?— тоже вольер, но уже с другими. Подопытные, обклеенные с ног до головы датчиками и опутанные проводами, они бились головой об стены. Заточенные в пуленепробиваемой тюрьме, они сбивали кулаки о равнодушное стекло в томатное пюре и срывали голосовые связки в расстроенные скрипичные струны, но их было некому услышать сквозь толщу звукоизоляции. ― Вот там, многоуважаемые господа, ? вещал Фринк, ? мы проводим исследования о воздействии на мультипликационного персонажа внешних раздражителей, таких как пламя, электричество, ядовитые испарения и многое другое… ― А нахрен это кому-то надо? —?Непроизносимо Богатый Техасец беззлобно, но при этом резонерски почесал в ухе. ― Повторите. Я вас не понимаю, ? Фринк заметно занервничал. ― Я спрашиваю, а нахрен вот это всё надо? ― Он имеет в виду, ― бросился спасать положение Смитерс, ― какова цель вашего исследования? ― А, так бы и сказали! ― Фринк издал нелепый смешок, больше похожий на стон человека, которого ударили в солнечное сплетение. Стеклянные глаза на пружинках, приделанные скотчем к его очкам, стукнулись друг о друга. ― Я осмелюсь заявить, что исследование возможностей фикшенных персонажей является крайне актуальным в наши дни в связи с наступлением эпохи постмодернизма, а так же плавного её перехода в метамодерн… ― Напомни-ка мне, дорогой друг, ? зашептал Бернс так, чтобы его мог слышать только полковник О’Хара, ? в какой области он там профессор? ― Э-э-э, если мне память не изменяет, он мета-биолог. По крайней мере, так было написано на его визитке. ― База данных подсказывает иное, ? деликатно зашептал Смитерс, но уже в другое ухо, ? он доктор в области инженерии, доцент по механике и имеет профессорскую степень в области кислых щей. ― Превосходно. ― А вот там, господа, мы проводим многочасовой эксперимент на предмет влияния пятичасового прослушивания музыкального ансамбля ?кровь на танцполе? на ментальное здоровье реципиента, ? беззаботно продолжал вещать Фринк. Двое рослых парней в белых халатах вышли из камеры. Один из них нес на руках бездыханную девочку. Ей нельзя было дать больше четырнадцати. Её ярко-синие длинные волосы и алая кровь, стекавшая из ушей и рта,?— яркие пятна, за которые мог зацепиться глаз в этих болотно-зелёных казематах. ― Поймите верно, ? защебетал, как швейная машинка, ? эти жертвы ради науки! ?И вот на это вот ушли наши деньги?, ? уныло подумали Бернс, О’Хара и особенно Смитерс. Бернс остановился напротив витрины, за которой ярко-жёлтый зверёк, отдаленно напоминавший крысу-переростка, нарезал круги вокруг своей оси и пускал голубоватые искры электричества в пустоту?— очевидно, бедное животное сошло с ума. Бернс остановился лишь для того, чтобы поправить галстук и запонки, ориентируясь на мутное отражение в зеленоватом стекле. ― Сэр, пожалуйста, не отставайте! В голосе Смитерса звучали подхалимская вежливость и немного искренней мольбы. Монти ехидно ухмыльнулся. Если вам страшно, Смитерс, я могу взять Вас за руку и крепко держать, пока мы отсюда не уйдём. На левой руке блеснуло ядовитым золотом: ?KILL! KILL! KILL!?. На правой: ?MURDER! MURDER! MURDER!?. Счастливые запонки. Бернс отвернулся от вертящегося, как юла, крысёнка в клетке. О’Хара устало закатил глаза. Господи, какой же ты неисправимый пижон, сил моих нет.*** ―…проводя тщательное, скрупулёзное изучение персонажей из японской анимации, мы препарируем загадочную японскую душу, что в дальнейшем будет нацелено на культурный обмен с элементами экспроприации… ― Срань господня, ? Полковник О’Хара выхватил из-за пазухи револьвер. ? А это ещё что за поебистика?! Бернс почувствовал, как спичкой вспыхнула мигрень, прямо как тогда, в барьере Лавджоев. Снова защипало в носу, снова появился запах крови и мысли замедлили свой безумный бег по кругу. Он тревожно переглянулся со Смитерсом. Вейлон побледнел, как полотно (это было заметно даже в зелёной полумгле) и зажал рот рукой, стараясь сдержать подступающую к горлу рвоту. В огромном аквариуме под прицелом сотен камер и мириады равнодушных глаз наблюдателей в белых халатах корчилась пышногрудая девица азиатской внешности, объятая со всех сторон щупальцами какого-то инопланетного монстра. На ней не было ничего, кроме выражения эротической агонии и парочки прищепок-датчиков на причинных местах. Кислотно-розовый осьминог терзал её, должно быть, несколько часов к ряду. Ярко-зелёный экран за её спиной показывал какие-то диаграммы, графики, цифры и её неровный пульс. И во всем этом не было ни капли научного, осмысленного или хотя бы эстетичного. ― Господа, нам в другую сторону, ? в манере таракана засуетился Фринк. Чем дальше уводил он своих гостей от злополучного аквариума, тем сильнее он старался их убаюкать своей трескотней: ― Увиденное, очевидно, шокировало вас, за что приношу свои глубочайшие извинения, ? искусственные глазницы на пружинах нервно тряслись, а галстук-бабочка вертелся, как сумасшедший, ? но, тем не менее, важно понимать, что это было символическим отображением японской народной души, подвергнутой глубочайшей фрустрации из-за тотального вторжения капиталистической экономики западного образца… ― Простите, профессор, можно вопрос? —?пролепетал Смитерс. ― Конечно, дорогой друг, я с радостью отвечу на любой интересующий Вас вопрос… ― Где здесь туалет? Мне нужно… п-переварить глубочайшую фрустрацию народной души, понимаете. Лицо Фринка вогнулось внутрь от разочарования. ― По коридору прямо и налево, ? ответил он кислым, как лимон, тоном. ?Ну и какому оторванному от жизни мудаку это всралось?? ? хотел спросить О’Хара, но он не спросил, а лишь сконфуженно почесал за ухом. ?Какой процент тех денег, что я выделил, было попилено вот на это?? ? подумал Бернс, меланхолично потерев правый глаз. И ни один из них не подумал: ?На кой черт я в это ввязался?,?— потому что Смитерса, который мог бы так подумать, здесь уже не было.*** Фринк снял с серого полотна конвейера небольшой эллипсоид, переливающийся всеми оттенками кислотной, масляной, радужной слякоти, один из миллиарда абсолютно таких же эллипсоидов. Он поднял его повыше, чтобы все трое его посетителей видели этот маленький кусочек непонятного чего-то, и обворожительно улыбнулся во все свои тридцать восемь кривых желтоватых зубов: ― Многоуважаемые джентльмены, представляю вашему вниманию Почти Хорошую Идею! Искусственные глаза на пружинке сделали сальто от гордости. ― Полностью синтезированная и сгенерированная на станке, тем не менее, Почти Хорошая Идея превосходит оригинал во всём! ― А почему она овальная? —?техасец со скрещенными на груди руками сидел на своем складном стуле, словно надувшаяся от важности жаба. И всё же, вопрос был вполне резонный?— овальная ХИ уже не ХИ. ― Эллипсоидная, ? машинально поправил его Фринк. ? Овальным может быть только плоское тело. Почти Хорошая Идея такой формы, потому что согласно статистическим опросам и данным, полученным на базе наших недавних исследований, овальная форма располагает к ассоциациям о совершенстве у потребителя эллипсоидно-овального контента… ― Вообще-то, символом совершенства всегда была ровная окружность, ? тихо и холодно заметил Монтгомери. В этот самый момент он держал под стулом Смитерса за руку?— она была холодная и мокрая от пота. Ассистент сидел молчаливый, вялый, поникший и бледный, его пять минут назад стошнило, и теперь он мучительно приходил в себя. ― Яйцеголовый, скажи честно, ? гаркнул Полковник О’Хара, ? овалы лепить что ли проще? ― Да, ? Фринк понуро кивнул, ? и дешевле. ― А переливается, как жопа павлина, почему? —?не унимался Полковник. ― Из-за состава, ? оживился профессор, ? состав полностью сбалансирован и соответствует новейшим стандартам качества! ― Огласите-ка весь список, ? Бернс внимательно изучал машину по производству этих овальных хреновин. Она была похожа на печь, которую утыкали проводами, налепили на неё диодов и кнопок. Для полного счастья аппарату не хватало только пластин-антикрыльев на верхней крышке. ― Итак! В состав входят, ? Фринк принялся монотонно читать с планшета, ? семнадцать процентов инфоповодов, двадцать процентов потворства вкусам масс, сорок два процента подражания Сету Макфарлейну, Трею Паркеру и Мэтту Стоуну с переменным успехом, за вычетом оригинальности, двенадцать процентов фансервиса, посыпка модно-молодежным флексом… ― Так, замечательно, что такое ?флекс?? —?прошептал Бернс, прикрывшись тыльной стороной ладони. ― А хер знает, ? ответил собрат по алчности так же тихо. ? А че такое фансервис? ― Ну, конечно, ты не знаешь, что это,?— Бернс гаденько захихикал, ? тебя это не касается. Чтобы знать, что такое ?фансервис?, нужно иметь какую-никакую фанбазу. Верно я говорю, Смитерс? Смитерс слабо улыбнулся. ― Ой, закрой рот, а, ? Техасец больно ткнул его в бок пальцем, ? есть у меня фанбаза, да и такая, что тебе и не снилась! ― Конечно, не снилась. У меня же бессонница. Между Монти Бернсом и Энтони О’Харой шёл бесконечный танец взаимных укусов. Этот поворот оказался за Монти. ―…четыре процента сахара и четыре процента сдобы! —?закончил, тем временем, Фринк. ? В сухом остатке Почти Хорошие Идеи абсолютно безопасные, грамотно протестированные и очень вкусные! Можете продегустировать и убедиться в этом лично! Фринк любезно умолчал о входящих в состав клее, жеваной бумаге и розовых соплях. ― О, кстати, проверь на своем мальчишке, ? хохотнул Техасец и показал большим пальцем на Смитерса. ? Он как раз не_волшебник, вот и посмотрим на ну ― Мистер Бернс, ? Смитерс нарушил минутное молчание. За рулем в этот раз был Монти. За окном пролетали желтушные фонари, разноцветный неон, магазинные вывески. Зелено-кирпичные подземелья, душные стеклянные казематы, Фринк с Техасцем?— всё осталось где-то позади. ― Я весь во внимании, ? Монти высунул из окна костляво-угловатую кисть, между указательным и средним пальцами уютно тлел сигаретный бычок. Они стояли на светофоре. Из приглушенных динамиков играли Motley Crue.Она?— ангел с помятым нимбом, ей нужен рок’н’ролл, так покажи ей его. Покажи. ― Вы… Я, ? голос ассистента дрожал от волнения, ? я должен поблагодарить Вас за то, что Вы сегодня вступились за меня. Я очень В-вам за это признателен, и я не могу передать Вам, насколько я благодарен. ― Вы говорите страшную глупость, Смитерс, ? Монти мягко оборвал его, ? это звучит так же абсурдно, как если бы Вы были бы ребенком и благодарили бы меня за то, что я своевременно отвёл вас к зубному. Например. ― Вы могли бы поступить иначе, я был уверен в этом на все сто процентов, сэр. ― Нет, не мог. Посудите сами, если бы Вы наелись бы этой люминесцентной гадости и умерли, то кто бы занимался бухгалтерией? Монти гортанно засмеялся. Светофор закрыл красную светящуюся пасть и открыл зеленый глаз во лбу. Автомобиль тронулся и рванул вперёд по полупустому шоссе. ― Смитерс, ну, право слово, на Вас весь день лица нет, ? Монти блаженно затянулся горькой сигаретой. Сегодня ему пришлось воздерживаться от курения с самого утра. ― Зато Вы прямо, не побоюсь этого слова, сияете, ? ни грамма иронии или укора, только грустная улыбка кончиками губ. ― Ну, да, сияю. Вы внимательны, ценю в Вас эту черту. Вы только не уходите от вопроса, а то я Вас знаю. Вы?— прохвост и хитрюга, тут же сыграете на моем самолюбии, и у меня вылетит из головы всё, о чём я только что думал. ― Откровенно говоря, ? Вейлон подышал на очки и принялся тереть их подолом рубашки, ? мне не нравится проект ?Почти Хорошо?. Не сочтите за дерзость, но мне кажется, что это что-то уж совсем неправильное, из ряда вон в самом плохом смысле. Будто мы ломаем какую-то грань. ― Какой Вы, однако, интересный, Смитерс, ? Монти запрокинул голову на водительское сидение и сладко зажмурился, ? тот факт, что мы на протяжении многих лет сливаем радиоактивные отходы в унитаз общественного туалета, грубо говоря, Вас не смущает. Но здесь Вы отчего-то идёте на попятную. Это Вас сегодняшняя экскурсия по казематам доброго доктора Менгеле впечатлила? ― В том числе. Не только она, было ещё много причин, но… Непотушенный окурок вылетел из пальцев Монтгомери куда-то за окно, словно золотистая гильза из автомата. Монтгомери положил правую руку (ту, что свободна от руля) секретарю на ладонь. Хотя изначально хотел положить на колено, но быстро отогнал от себя эту затею. Вот это было бы уже действительно ?сломать грань?. ― Выше нос, Смитерс. Per Aspera Ad Astra. Всё это окупится, а если не окупится, то не так много мы и теряем. ― Сэр, можно ещё вопрос? —?даже в полумраке вечера было видно, что щеки Вейлона были розовые, как варёные креветки. Из динамиков лилось развязное гитарное соло. Эта песня кончалась. Дальше должны были быть, наверное, Scissor Sisters. ― Хоть дюжину. Мне нравится отвечать на Ваши вопросы, они всегда по делу. ― Почему Вы делаете это? Вы встреваете в эти безумные авантюры, сумасшедшие, нереалистичные проекты с тонной бумажной работы? Зачем Вам это? ― Ответьте мне тогда на встречный вопрос. Вам когда-нибудь делали укол чистого адреналина прямо в сердце? Оргазм на острие иглы, полный шприц розовой прыти. Без серой хмури. Смитерсу очень хотелось бы ответить, откровенно до дерзости, но он ответил уклончиво: ― Ну, не в буквальном смысле, конечно… ― А мне делали. В буквальном смысле, ? это прозвучало хвастливо, но при этом искренне весело. ? И мне очень понравилось. Пока я что-то делаю, я существую. Машина сделала последний плавный поворот. Приехали.