4. двое в лодке не считая третьего дрейфуют в море слез (1/1)

Лиза задумчиво укусила кончик карандаша?— ей определённо не нравилось то, что выходило, а говоря по правде, не выходило ровным счётом ничего. Уже битый час они сидели в доме Фландерсов в поисках информации об их нынешнем состоянии. Почему не у себя дома? Хороший вопрос. Лиза сказала, что шумящие отец и Барт мешают ей сосредоточиться, но это было ложью?— она запросто могла читать даже на рок-концерте, сидя по-турецки прямо под колонками. Просто ей не хотелось оставаться наедине с обрушившейся на неё волшебной кашей. Как бы там ни было, Нед понимающе кивнул и пустил её в дом. ― Я не хочу звучать жутким пессимистом, дорогая, но я боюсь, что наши поиски бесполезны,?— Нед выглянул из-за книги и взгляд его был пронзительно извиняющимся,?— Мы перерыли почти все книги по истории города и оккультизму, но это не дало нам ничего! Пусто! ― Я не собираюсь так просто сдаваться! ? упрямо пробурчала из-под толстого фолианта Лиза, ? Должна же быть хоть какая-то лазейка! Неделю назад, когда они виделись в последний раз, Бернс взял с них обещание, читай как: ?приказал?, чтобы они с Недом искали всё, что связано с загадочным белым существом, волшебниками и цикличностью этих событий. Цикличность он очень сильно выделял из всего остального перечня, будто бы это самый важный пункт. На свои хрупкие плечи он взвалил истребление ведьм, обставив это так, будто это не его обязанность как Волшебника, а величайшее одолжение и городу, и Лизе с Недом. На закономерный вопрос последнего, где и как Бернса искать, атомный магнат холодно ответил, что никак, и он сам их найдёт, когда придет время. И с тех пор Бернс как будто под землю провалился. ― Уж прости, но я больше так не могу, ? Нед положил раскрытую книгу страницами вниз, ? Нам пора сделать перерыв на чай. ― Мы только и делаем, что чаёвничаем, ? надула розовые губки девочка. ― Ну и ничего страшного! Нужно давать перерыв мозгам, иначе только сильнее запутаешься. Они спустились на первый этаж и прошли в столовую. Лиза села за стол, в то время как Нед отправился ставить чайник на плиту. Она закрыла глаза и откинула курчавую голову на спинку стула, и из темной проруби своих мыслей её выловил стук фарфоровых чашек о стол из розового дерева. ― Угощайся, бери печенье, конфеты… У меня даже есть безглютеновое печенье, на тот случай, если ты диабетик, и сухофрукты, совсем немного, ? он радушно показал ладонью на стеклянную вазочку сластей, и в этом жесте было столько плавности и ненамеренного изящества, что будь Лиза художницей… Но она, увы, не художница. ― Благодарю Вас, но мне совсем не хочется. Лиза уткнулась носом в чашку, ни разу даже не притронувшись к чаю. Ничего не сходилось?— факты сыпались белой солью между пальцев. Ни цикличных катаклизмов, ни предвестников, ни упоминаний или свидетельств. С одной стороны, это было парадоксально логично?— они имели дело с магией, но, с другой, отсутствие малейших лазеек казалось Лизе Симпсон оскорбительно безнадёжным. Настолько, что хотелось встать и уйти со словами ?Я так не играю!?. ― Выше нос, Лиза, мы что-нибудь всё же, наверное, найдём. ― Что-то не слышу я в Вашем голосе энтузиазма. Но, в любом случае, я очень рада, что Вы стараетесь поддержать меня и помогаете мне. Я ценю это. Лиза впервые слабо улыбнулась за весь вечер. А он тепло улыбнулся ей в ответ. ― Я всегда рад помочь ближнему, как ты уже, наверное, догадалась. Тем более что у нас с тобой, похоже, общая цель. ― Не получить нагоняй от Бернса? Лиза глуповато хихикнула, но её сосед, похоже, шутку не оценил?— она кометой пролетела мимо его ушей. ― Уж прости, конечно, но будет ли мистер Бернс сердиться на нас или нет?— это последнее, что меня волнует,?— в его интонации было столько серьёзности, словно он давал присягу в суде или открывал кредит. ― Я пошутила. Меня, на самом деле, тоже. Волшебники, сценарные просчёты, светящиеся шарики хороших идей?— сердцевина любой ведьмы и чем лучше идея, тем страшнее Ведьма, как потом пояснил Нед… Не нужно быть академиком и нобелевским лауреатом, чтобы понимать, что всё это неправильно. Ненормально. Но глобальность проблемы впервые отошла для неё на второй план. ― Наверное, Вы очень злитесь на нас,?— начала она издалека. ― За что? ― Ну… Моя семейка часто доставляет вам неприятности, особенно мой папа,?— добавила она чуть тише, опустив глаза в свои аккуратно сложенные на столе ладони,?— И мне порой так стыдно за их поведение… ― Лиза, тебе не стоит беспокоиться, я совсем не злюсь! Я понимаю, это прозвучит, наверное, странно, но я многое могу понять и простить. Так уж получилось,?— Фландерс пожал плечами с мягкой, несколько смущённой улыбкой,?— Что меня очень трудно вывести из себя, и проделки твоего батюшки и Барта явно погоды не сделают. Лиза уже в который раз поразилась истинно ангельскому терпению её соседа. Таких людей в природе не бывает, ― мысль будто бы не её собственная пронеслась перед внутренним взором, как ярко-зелёная надпись на узком, электронном табло в вагоне метро над дверьми. ― Просто, поймите меня правильно… Моя семья всегда была малость с причудами, но покажите мне пальцем на того, у кого причуд нет? ― Да, я понимаю, ? Нед часто закивал головой, ? ?Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень?. ― Только вот… Они не всегда такими были. Вернее, нет, не так. Они никогда такими не были! Она могла сказать это о каждом из них. Её мать всегда была терпелива, но она никогда не была настолько оторвана от реальности. Настолько пассивна, что, казалось, морально сломлена. Она говорит с дочерью, она готовит, гладит белье, мурлыча песенки под нос, но её взгляд стеклянный и затуманенный, телом Мардж здесь, но её рассудок блуждает вдалеке за облаками. Она слушает, но никого и ничего не слышит, она смотрит перед собой, но, кажется, никого не узнает. Иногда Лизе даже казалось, что она обнимает не маму, а холодный, безжизненный манекен. У её сестры пугающе осмысленный, для ребёнка, тяжёлый взгляд. Она просто смотрит и молчит, потому что не может говорить, но иногда Лизе кажется, что Мегги умеет говорить, просто не хочет. Иногда Лиза чувствует этот взгляд на своей спине и по её коже бегут мурашки. Будто бы она с секунды на секунду получит нож в затылок, но стоит ей обернуться, как она не находит в пустой детской ничего, кроме мирно дремлющей в кроватке Мегги. Лиза выходит из детской, бесшумно закрывая дверь, и видит в тонкую щелочку, как Мегги внимательно буравит её одним глазом. То, что происходит с её отцом?— отдельный разговор, настолько обширный и полемичный, что его хватит на сценарий для напряжённого, психологического триллера о распаде личности или скандальной книги под броским названием: ?Мой папа в который раз наступил на грабли жизни?. А её брат… ― Ну, как по мне ?ненавидит? это громкое слово. Может быть, он так шутит? У него всегда был характер, уж прости за прямоту, не сахар… ― Нет, Вы не понимаете! ― Не понимаю,?— сосед кивнул головой в подтверждение своих слов, а Лиза на секунду напряжённо зажмурилась. ― Он просто шипит и огрызается без причины, ?с ничего?, будто бы я делала ему что-то плохое. Да, порой у нас были небольшие дрязги, но это и близко не похоже на то, что происходит сейчас. Я хочу разобраться в этом, даже помочь, а он отталкивает меня. Даже слушать не хочет. А ещё его ?приколы?, ? её голос предательски надломился, но девочка храбро подавила жалобный, полный отчаяния всхлип, ? Они совсем несмешные. Когда Лиза получила способности к управлению времени, она несказанно обрадовалась и тут же активно принялась ими пользоваться, как ребёнок, получивший новую игрушку, ведь она всё ещё оставалась ребёнком, какой бы не по годам ответственной она бы ни была. Она немедленно понабрала целую блестящую, переливающуюся всеми цветами радуги возможностей, словно горстка конфет, проектов, дополнительных занятий и кружков, на которые она всегда поразительнейшим образом успевала. Отныне у неё всегда был целый вагон времени для дела и лишний часок в кармане для потехи. Пока однажды не случилось непредвиденное. ― В общем, его оставили после уроков. За трюк с кнопкой. ― Но ему же сказали… ― Да. Да. Именно. Но для Барта фраза: ?Ещё один подобный выкрутас и ты пожалеешь? не значит ?категорически нельзя?, он воспринимает ее как вызов. Может быть, раньше он так это не воспринимал, но сейчас так. Лиза просто не могла этого допустить, и идея пришла мгновенно, сама собой, словно яркая вспышка. Ну конечно! Остановить время, перемотать на два дня назад, спрятать коробку кнопок, чтобы она не попала Барту на глаза и вуа-ля! Эврика! Он не подложит кнопку Краббапл и его не оставят после уроков. Он придет пораньше домой и всё будет хорошо. На тот момент этот план казался безупречным. ― А что же случилось? Он ведь не подложил кнопку? ― Лучше бы он подложил! И чем дальше, тем было хуже. Он бросает петарду в унитаз, потому что думает, что от воды она потухнет, и разорвавшийся фаянс ранит его руки и лицо осколками. А потом его выгоняют из школы, потому что ничто не вечно под луной и всему на свете есть предел. Лиза мотает время назад, на начало недели и, пока Барт спит, закапывает пачку петард в саду, чтобы никто не нашёл или нашёл, но хотя бы не так скоро. А потом пожимает плечами утром, за завтраком, над тарелкой каши, когда он озадаченно спрашивает, не видел ли их кто. Барт падает, Барт разбивается, калечится и рискует, снова и снова. Лиза мотает время назад, как ленту из кассеты, снова и снова, как истокам и отправной точке. Но стоит постелить солому в одном месте, как он падает с размаху на твёрдый пол в другом. И чем больше Лиза меняла будущее, тем хуже становились последствия. ― Я не стала ждать, когда всё станет совсем, ? она яростно терла мокрые глаза кулаками, ? Плохо. Я вернулась в самое начало, с чего всё началось. В день, когда он решил подложить ей кнопку. И с тех пор я не пользуюсь этим. Мои силы бесполезны. Девочка больше не могла себя сдерживать, горькие слёзы обжигали её, но она не могла остановиться, хотя ей при этом было ужасно стыдно за то, что она дала волю эмоциям при человеке хоть и давно знакомом, но при этом совсем не близком. Она уронила лицо в ладони, её хрупкие плечики сотрясались от всхлипываний. Это невыносимо?— жить в дне сурка и каждый день видеть, как самые дорогие тебе люди несчастны, быть при этом беспомощной, но не до конца. Знать, что ты можешь всё исправить, но в итоге делать всё только хуже. Как бежать за морковкой на удочке, которая прикреплена ко лбу. ― Ну-ну, Лиза, ты вовсе не бесполезна, ? она вздрогнула и отчего-то слегка смутилась, когда Нед мягко обнял её. Одно дело мама, папа или тот же Барт, хотя он делал это очень редко, объясняя загадочной ?братской любовью, любовью, не показывая при этом чувств?, но совсем другое дело, прости Господи, Фландерс, ? Временные петли штука и впрямь опасная и в них легко угодить, но не так-то легко выпутаться. Но это вовсе не значит, что ты?— плохая волшебница! Если бы кто-нибудь год назад сказал бы Лизе, что в это время Нед Фландерс будет пояснять ей за временные петли, она бы в жизни не поверила. Она и сейчас слабо в это верит. ― Вам легко говорить, ? заметила она, вытирая слезы салфеткой. Она начала постепенно приходить в себя, ? Ваша способность?— исцелять людей касанием! ― Да, но, ? он на секунду замешкался, чтобы подобрать слова, ? Ни у кого ничего не выходит с первого раза! Ты зря недооцениваешь свой дар, хотя в нём столько плюсов! Ты можешь везде успевать, ускорять скучные уроки, да даже склеить чашку без клея… Лиза вяло усмехнулась. Использовать способность повелительницы времени, чтобы клеить чашки?— это, конечно, сильное заявление. И, тем не менее, ей правда стало легче. Ей было просто необходимо выговориться хоть кому-то, но подходящего человека до сего вечера у неё не было. Единственный человек, который был в курсе всех этих волшебных событий?— это последнее существо в целом свете, кому можно излить душу. Она подняла глаза на Фландерса и смущенно улыбнулась. ― Спасибо большое. ― Да за что? ― За то, что Вы меня выслушали. Мне стало намного лучше, как камень с души. ― Ой, да ничегошеньки сложного, ? он опять улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, ? Всегда рад помочь ближнему. ?Именно таким должен быть Волшебник, ? подумалось Лизе, ? Добрым, открытым и альтруистичным от начала и до конца!? ― А ещё, я тебя, отчасти, понимаю, ? улыбка медленно сползла с его лица, и теперь Нед выглядел даже каким-то потерянным, ? Когда ты говорила про хождение по кругу, повторение одного и того же… В этом есть что-то от моего утра. ― В каком смысле? После того, как ушла Мод, жизнь стала какая-то странная. Монотонная и кислая, пропитанная цикличностью и аморфностью. Говорят, что время лечит и, наверное, с кем-то всё так и есть. Неда же время мучает. Третирует, засовывая его голову под воду, и заставляет дышать, а потом вытаскивает за волосы, а он отплевывается, и сосуды в носу воют и стонут от пронзительной, мерзкой рези. А потом процедура продолжается снова и снова, и снова. Нет мотивации, нет смысла, всё делается на автопилоте, от утренней молитвы до взбивания подушки перед сном. Он ходит по вечерам после работы по родным, знакомым улицам и отчего-то их не узнает, хотя живёт в этом городишке столько, сколько себя помнит. Синий воздух пахнет химозой, а не сиренью, как должен в это время года и суток. Он ищет ответы в Библии, но не находит, упираясь лбом в тупик, настолько оскорбительный, что будь Нед чуть смелее, то подумал бы, что бьёт себя священным писанием по лбу, но подобный образ слишком смехотворен в своём святотатстве. ― Знаете, это всё звучит очень тревожно. Вы обращались с этим к врачу? ― Зачем? Это просто плохое настроение! Зачем я буду отвлекать доктора от работы с такими глупостями? ― Мистер Фландерс, ? когда дело касалось таких вещей, голос девочки был полон неумолимой строгости, как и она сама, ? ?Плохое настроение? не держится несколько лет. Когда у Вас болит рука, то вы идете к доктору? ― Смотря, как болит: если царапина, то можно и пластырем перевязать или перебинтовать, если внутри руки, то я обычно жду. Если сама перестанет, то никуда не иду, конечно. Лиза раздражЁнно замычала, переняв эту привычку у своей мамы. ― А если рука у Вас совсем отвалится, то не идёте потому что ?врачу смотреть не на что??! Поймите, это очень серьёзно! Это выглядит как самая настоящая депрессия! ― Ну, попрошу без диагнозов. У тебя нет должного образования, чтобы так говорить, ? кажется, он немного обиделся. ― Вот поэтому нужно идти к врачу, чтобы он подтвердил или опроверг опасения! Подумайте вот о чём… Лиза задумалась: Нед был мало похож на самоубийцу и этот аргумент вряд ли бы его пронял. Фландерс ни за что бы не бросился в окно, не выпил бы яду и курок над виском не смог бы нажать, потому что Боженька бы рассердился. И потому что его родные дети тоже. Точно, Род и Тодд! ― Из-за депрессии ослабляется иммунитет, человек становится слабым, а также она провоцирует рак,?— ей кажется, что она несёт какую-то чепуху, но нужно было подтолкнуть набожного соседа на путь истинный,?— Потому что иммунитет ослабевает и запускается процесс образования раковых клеток. Вот представьте, что вы вот так рано заболеете и умрёте? Кто будет присматривать за Родом и Тоддом, а? Это звучало как детский лепет, просто курам на смех. Это не сработает, по всем законам логики не должно. ― Ого. А я не знал об этом… ― Незнание не освобождает от ответственности! Вам следовало бы об этом подумать, прежде чем запускать себя. ― А я и… Подумаю… ― Вот и подумайте! Это был, пожалуй, один из самых странных разговоров на памяти Лизы. Если не считать все разговоры за последние недели две. ― Знаешь, я часто задумываюсь о том, кем были все эти люди до того, как они превратились в эти чёрные кляксы? Были ли у них семьи? Чем они жили? Что их радовало? Что печалило? О чём они думали в момент, когда всё человеческое, что было в них, их покидало, а тьма брала над этими людьми верх? Лиза не знала ответа на этот вопрос. Почему-то, эти мысли даже не приходили ей в голову, хотя, наверное, со временем бы пришли. Лиза видела Ведьм всего несколько раз и никогда с ними не сражалась, а от встречи с фамильяром у неё целый день потом болела голова. Разговор зашёл в какое-то совсем тоскливое русло. Она поежилась на стуле. Её чай давно остыл. ― Простите, мистер Фландерс, но я не знаю. И, честно говоря, я пока не готова это узнавать. ― О, нет, не подумай, я вовсе не прошу от тебя ответов! —?он поспешно замотал головой в подтверждение своим словам. Теперь из тоскливого всё стало каким-то неловким и странным. ― Кстати говоря, зачем так официально? Ты можешь называть меня Нед. Как-никак, столько лет бок о бок живём. Тем более что теперь мы с тобой в одной лодке. ― Мне немного непривычно, но, хорошо, как скажете,?— теперь была очередь Лизы улыбнуться первой и получить отражение своей мягкой улыбки в чужом лице. Действительно. Двое в лодке, не считая Бернса. В любом случае, как бы то ни было, у них оставался всего час, прежде чем Лиза соберётся домой, и за этот час им нужно было найти хоть какую-то информацию о магических казусах, свалившихся этому городу на железо-бетонные плечи. ― Интересненько, кстати говоря, хоть это и не моё дело, ? хмыкнул Нед, когда они поднимались вверх по лестнице, ? Но это останется между нами, на уровне догадок, ведь так? ― Что? —?Лиза заинтересованно подняла светлые брови. ― А как ты думаешь, что пожелал мистер Бернс? Это так, праздное любопытство, ничего больше. ― Сама задаюсь этим вопросом. На первый взгляд, у него есть всё. Это, как раз, разрушило мою гипотезу о том, что волшебниками и волшебницами становятся люди с самыми искренними желаниями и добрыми намерениями. Лиза почему-то отчётливо представила, как Бернс в припадке детской истерики бьет Ми-Ми головой о дубовый, громоздкий стол, обхватив пушистое тельце существа костлявыми пальцами, и визгливо скандирует: ?Я хочу какао! Немедленно! Сейчас же!?. Девочка заухмылялась своим мыслям: картина была абсурдной и карикатурной, но от того просто пугающе правдоподобной. ― Ну, видимо, чего-то ему не хватает. ― Только вот знаете, что. Она остановилась, поставив ногу на ступеньку выше и положив аккуратную ладошку на перила: ― Что бы он там ни пожелал, ему за это теперь очень стыдно. Но он никогда никому не скажет об этом прямо. Даже самому себе.