Глава 23. (1/1)

—?Я рад, что вы медленно, но поправляетесь,?— поведал мне Генрих после очередной инъекции спустя еще недельку. —?За планомерное выздоровление вашему телу полагается награда. —?Какая? —?я насторожился, у этого фанатика медицины наградой могла быть ещё одна операция. —?Несколько недель назад у нас в лагере открылся бордель. —?Хм. —?Вы ведь сами военный. Прекрасно знаете, каково это, когда рядом нет женщин. Я знал, но всегда справлялся с этой проблемой своими силами. —?Здесь все служащие мужчины,?— продолжил он. —?А без женщин нам никак. —?Кажется, я видел здесь женщин среди охранников и медицинского персонала. —?Да, среди них, кстати, моя сестра. Но их очень мало. Мужчин здесь значительно больше. Я подождал, скажет ли он что-то еще, но так ничего более не дождался. —?Значит, здесь открылся публичный дом,?— подытожил я. —?Ну, дом?— слишком громкое название. Просто в двадцать четвертом блоке выделили несколько комнат второго этажа. —?А кто в нем… работает? —?Польские проститутки. И несколько узниц согласились оказывать здесь определенные услуги. Они подрабатывали этим и раньше. —?Польки? —?Нет. В лагере находятся не только польки. Я уже прекрасно знал, люди каких национальностей находятся здесь?— поведала Марта?— но каждый раз удивлялся, с каким изяществом Генрих уходил от этих разговоров. —?Я думал, что привилегии полагаются только персоналу. —?Некоторым узникам полагается тоже. —?А вы разве там не были? —?Нет, что вы. У меня есть жена,?— Генрих сказал нет, но его глаза блестели и говорили ?да?. Я опешил, потому что был уверен, что он не женат, и даже имел подозрения на счёт его сексуальных предпочтений, но Генрих продолжил: —?Правда, я женат. Она не со мной сейчас, но изменять ей я пока не намерен,?— врал он. —?Пока? Любите её? —?Люблю,?— признался он, хотя, наверное, тоже врал,?— даже сильнее, чем думал. Только, находясь здесь, я понял это. Но кто знает, что будет завтра. Каждый день, проведённый здесь, наводит на мысль о невозможности дальнейшей жизни вне этого учреждения. Да и оставлять Ирму я бы не хотел. —?Вам здесь не нравится? —?Как вам сказать,?— в редкие минуты он походил на человека и на его лице появлялась задумчивость. —?С одной стороны, работать здесь очень познавательно, и я набил руку и узнал много нового. Но с другой стороны, после такой неоднозначной практики работа в другом медицинском учреждении будет казаться мне детской возней. Я впервые посмотрел на этого человека иным взглядом. Сейчас он не казался мне неким подобием других здешних докторов. Генрих определённо тоже заслуживал хоть маленького, но уважения. Он хотя бы признавал, что здешняя медицинская практика?— не однозначна. —?Так что, пойдёте? Если вам жалко тех, кто работает в здешнем борделе, прошу мне поверить, практически все здесь по доброй воле. —?Практически все? —?Есть пара красавиц, которых привезли силой, но нам с вами до них не добраться. Это, так сказать, личный заказ. —?Заказ коменданта? —?Вы почти угадали. Я подумал, если не комендант, то кто? —?Сомнительная причина для службы, где женщины на вес золота. Он уставился на меня с непониманием, рассуждая, что ему нужно ответить.

—?Здешние девочки?— секта привилегированная. Каждая стремится попасть туда. Я сильно сомневался, но перечить не стал. —?Если честно, я бы не хотел идти к ним,?— честно признался я. —?Если вы думаете, что дамы чем-то болеют, то вы ошибаетесь. Беппе проверяет каждую кандидатку на наличие венерических заболеваний. ?Ещё бы не проверяет,?— подумал я,?— и, интересно, каким образом?? —?Всё же, нет. —?Почему вы не хотите идти? Я ответил, что в последнее время болит нога и до такой степени болит, что даже близость не будет в радость. —?Я дам вам обезболивающее. И есть препараты, которые поднимают боевой дух, если с ним есть проблемы. Вы поняли, о чем я имею в виду. —?Так принимайте их сами. Серьёзно, я не хочу. Благодарю. Он подозрительно покосился на меня, опять соображая, почему я отказываюсь. —?Знаете, герр Вустер, я догадываюсь, почему вы отказываетесь. Я всё понял. Вы ведь у нас особенный пациент, поэтому отправлять вас к обычным шлюхам будет несколько неучтиво. Я прощу вам то, что вы играли против нас, учитывая ваше происхождение и ваше влияние, и договорюсь, чтобы вас обслужила одна из лучших девушек, которые обычно обслуживают командирский состав. —?Это лишнее. Я совершенно точно уверен, что пока не вполне здоров для этого. —?Глупости. Как раз кровь разогнать не помешает. Вечером пойдёте в двадцать четвертый блок. Я договорюсь, чтобы вас пропустили. Генрих настаивал долго, предлагал мне таблетки для потенции, намекая на то, что я не вполне способен на постельные подвиги. Давил на меня, заставлял, и в итоге я сдался. Вскоре он ушёл, довольный. Вечером ко мне в палату пришел Ганс. Пришел за мной. Так сказать, сопровождать. Видимо, боялся, что я сбегу по дороге к проституткам. —?Генрих сказал мне, что вы хотите посетить проститутку,?— он впервые за все время моего нахождения в лагере был в приподнятом, даже веселом настроении. Его брови поднялись вверх, когда я кивнул. Его лицо смеялось, хоть улыбки как таковой на нем не было. —?Он хочет, чтобы я посетил,?— уточнение было не лишним. —?Не советовал бы отказываться… —?Я и так уже согласился. Мы вышли из палаты и пошли по пустынной главной дороге между зданиями, удаляясь от нашего всё дальше и дальше. Я хромал, но уже мог наступать на ногу полностью без ожидания, что мышцы станет тянуть. Боль была терпимой, так как Генрих предварительно вколол мне несколько дополнительных уколов. —?Делайте всё, что предлагает Генрих. Для вас так будет лучше. —?А вы тоже туда собрались? Поэтому решили придти за мной? Я решил проверить ту свою теорию, что Ганс, как бы это сказать, не совсем интересуется противоположным полом. Кажется, я подобрался к истине. Сегодня был явно дивный день?— на лице Ганса появился лёгкий намёк на улыбку. Намёк был скупым, но было видно, что мой вопрос его повеселил. —?Я в подобном не участвую. —?Женаты? —?К счастью, нет. —?Генрих вот тоже не участвует, а меня заставляет. —?То есть вы не хотите идти? —?Даже не знаю. —?Может, вы хотели бы увидеть Денни? —?спросил он с явным намеком на что-то. —?А как он, кстати? —?Держится. Спрашивает о вас. —?Вы отвечаете ему, что со мной все хорошо? —?Иногда. —?Больше не бьете его? —?Нет. Раз он вам так дорог. Мы шли очень долго, но все же дошли. Он открыл передо мной дверь. —?Заходите, мистер Вустер, не стойте на ветру. Погода нынче не задалась. Вам ещё на второй этаж подниматься, и если вы думаете, что я буду вам с этим помогать, то вы сильно ошибаетесь. Я зашел и огляделся. Здание в точности повторяло наше, только здесь не пахло медициной. Он встал рядом, порылся в кармане и достал оттуда две банкноты. —?Неужели вы заплатите? —?Нет, это деньги Генриха. Он почему-то постеснялся отдать их вам лично. Не знаю, что мне взбрело в голову прийти сюда и воспользоваться услугами проститутки. Длительное воздержание, конечно, причиняло неудобства, но на фоне постоянной эйфории и периодической боли в ноге являлось не таким тяжким бременем, как для многих других, находящихся здесь мужчин. Однако пренебрегать настоятельными советами Генриха я побоялся. Этот человек был настойчив и вряд ли бы понял моё нежелание скакать под его дудку. Мало ли что было у него на уме. Я не без труда поднялся на второй этаж. Там мне помогли сориентироваться и указали на закрытую дверь. Я зашел внутрь. Небольшое помещение, практически камера, где была только кровать. Девушка стояла спиной ко мне, но обернулась на звук и оценивающе посмотрела на меня из-под полуприкрытых ресниц. Мой опыт, полученный в британских борделях в период вольной жизни, подсказывал, что она занималась проституцией и до того, как попала сюда. Я умел отличать шлюх от приличных дам, как и любой нормальный мужчина. Оказалось, по-немецки и тем более по-английски она не понимала. Но быстро распознала во мне калеку. Задержалась взглядом на костыле, проследила за тем, как закрылись двери в комнату. Что-то спросила меня, но я не смог разобрать ни слова. Славянские языки были для меня странным набором звуков и я, выслушав её, лишь сказал по-немецки ?я не понимаю?. Она произнесла ?ранение?, тогда я понял, что она имеет в виду ногу. Своим подневольным положением она, похоже, не тяготилась. Генрих сказал мне тогда, что желательно не игнорировать миссионерскую позу, но по его весёлому подмигиванию я понял, что это было лишь словесным указанием. На деле всё обстояло намного проще.Формально мне повезло, потому что на сегодня я был у неё первым. Я думал физиология подведёт меня, и тело никак не отреагирует. Ан нет. Ни долгое воздержание, ни ноющая, надоевшая боль не помешали мне отреагировать на женскую наготу. А она уже скинула с себя короткий халатик и укладывала меня на кровать. Мои попытки лечь на неё пресекла и оседлала меня сама. На всё у нас было пятнадцать минут, несколько минут из которых мы уже потеряли. Она ласково высвободила на волю уже начавший реагировать на происходящее член, несколько раз сжала его, улучшив эрекцию. Пробежалась руками по моей груди и остановилась на животе, приподнялась и одним отточенным движением вобрала меня в себя. Я запрокинул голову и закрыл глаза. Мир сейчас сосредотачивался не в голове, а в теле. Точнее в конкретной его части. Ощущения захватили разум. Размеренное покачивание на время притупило боль. Она старалась не дотрагиваться до моей ноги, понимая, что доставляет мне этим неудобства. Я интуитивно поймал ладонями её покачивающиеся груди, сжал их, наслаждаясь их объемом и упругостью, стал усиливать темп и старался быть как можно более нежным. С её стороны была ответная нежность. Возможно, она любила свою профессию, и своим намётанным глазом поняла, что я не буду делать ей больно. Всё закончилось быстро. На великие постельные подвиги я не был годен сейчас, но напряжение действительно спало и боль, кажется, отступила. Оставшиеся пять-шесть минут я лежал рядом с ней и почему-то думал о Дживсе. Где он сейчас? Жив ли он? Что с ним? Как долго, почти четыре года, я не видел его и не слышал его голос. Как так получилось, что его феодальная верность дала трещину. Я не хотел верить в то, что он мертв. Я не хотел верить, что он сбежал в Америку. Я не хотел верить, что он оставил меня и никогда больше не появится в моей жизни. —?Пора выходить,?— послышалось за дверью. Я рассеянно поднялся с кровати, оделся, отдал девушке деньги Генриха. Она потрепала меня за вихры, улыбнулась и дала понять жестикуляцией, чтобы я приходил еще. Должен сказать, что я пользовался ее услугами еще несколько раз до того, как судьба распорядилась изъять меня из уз этого лагеря.