Глава 17. (1/1)

Нас долго куда-то везли, но я всю дорогу старался приободрить пришедшего в себя и теперь стучащего зубами Денни. От страха и боли его колотила дрожь, и он все время шептал свои молитвы. Я же часто вспоминал о Ричарде. Он в итоге потерял сознание, и это заметили еще около ангаров. Его грубо оттащили от нас. Нас же связали, затолкали в машину и долго везли сначала в машине, а после пересадили в поезд. Вместе с нами ехали еще десятки военнопленных, в основном французов, их посадили в поезд уже после нас; британцев я не видел. Возможно, думал я, мне больше никогда не представиться возможность увидеть мой экипаж в полном составе. Дорога вела в неизвестность. В моих глазах стояли сухие слёзы. Вагонов было много. Судя по доносящимся звукам, в других частях поезда были женщины и дети, что пробуждало нехорошее предчувствие. Куда нас могли везти? По количеству минувших миль, мы явно находились в восточной Германии, а то и дальше. С момента нашего взлёта прошло несколько суток, а мы всё никак не могли доехать до предполагаемого пункта назначения. С нами никто не разговаривал. Охранники периодически менялись. Ни здоровяка, ни истерика с нами не было. Только незнакомые лица. Французы были не в лучшем состоянии, чувствовали себя чуть лучше, чем Денни. Обращение с нами было странным. Ни плохим, ни хорошим. Как будто нас и вовсе не существовало. Кормили, отпускали в туалет, но речами не удостаивали. Прошло несколько суток. Я даже не поверил, когда поезд начал тормозить и наметилось обычное перед приездом движение. Нас высадили около стен из красного кирпича. Когда открыли наш вагон, на перроне или его подобии уже стояла толпа народа, видимо, сошедшая из предыдущих вагонов. Слух меня не подвел. Среди массы прибывших сюда виднелось много женщин и мужчин разных национальностей. Были подростки и дети до десяти лет. Нас встречали с иголочки одетые офицеры с особой отметкой на военной форме?— две буквы ?СС? были на их плечах. Офицеры внимательно осматривали всех прибывших и, что показалось мне странным, кажется, сортировали. Один из них, статный, всматривался в каждое лицо и решал, кто куда пойдет. Нам с Денни он велел идти к стоявшим у дальних домов военным. В тот момент он решил нашу судьбу, за что я ему очень благодарен, ведь путь в другую сторону означал путь на тот свет. Высокая арка, к которой медленно двигалась толпа и сквозь которую проходили все, имела свое название. ?Труд освобождает??— перевел я фразу с немецкого и, кажется, понял, куда попал. Ужас, до этого времени сидевший где-то внутри, полез наружу. Теперь меня трясло так же сильно, как и моего молодого друга. Немецкие офицеры вели себя сдержанно, но строго, подталкивали каждого, кто шёл не в общем темпе. Сбоку виднелась обычная дорога, вдоль которой стояли несколько грузовиков. От машин тоже шли люди. Примечательно, что многие не понимали, куда их привезли и казались довольно весёлыми. Вскоре к нашей толпе присоединилась масса людей, следовавшей из других вагонов. Как вы поняли, рядом со стенами проходила железная дорога, по которой в этот лагерь доставляли людей. Если в нашей компании были исключительно мужчины-военные, то в следующей, шедшей к нам навстречу толпе, были по большей части простые люди, среди которых, к моему ужасу, были женщины с грудными детьми. Пытаться сбежать было бессмысленно. Нас со всех сторон блокировали вооруженные офицеры. Иногда поругиваясь, они вели нас к арке, за которой я увидел странную картину. Было солнечно. Я ожидал увидеть нечто запредельно страшное, но как только вступил на территорию лагеря, представшая передо мной идиллия потрясла меня. На долгие метры вперед высились десятки двух и трехэтажных аккуратных зданий, недавно отштукатуренных и покрашенных, будто сошедших с открытки архитектурных исторических построек. Подрезанный газон и цветы, цветы, масса ухоженных кустов с цветами украшала промежутки между этими домиками. Ужасы, о которых рассказывали бежавшие из подобных мест люди, никак не состыковывались с тем, что я видел сейчас. Но моё первое впечатление быстро померкло. Стоило только разобраться в обустройстве этого ада. Я зря обрадовался, что наши обидчики исчезли или остались у тех далеких ангаров, где дожидалась своей участи одинокая ?Пташка?. Никуда они не исчезли. Тот верзила точно был здесь. Он просто ехал в другом вагоне. Он догнал нас с Дэном и молча пошел следом. Как только мы прошли на территорию лагеря, нас повели отдельно от других людей. Мы, избитые, с кровоподтеками и синяками, попали в одноэтажный дом, где нас раздели догола и внимательно осмотрели.Осмотром занимался худой подвижный офицер. Он говорил с нами тем же нервным тоном, и я, плохо видящий заплывшим глазом, уж было подумал, что вместе с нами сюда прибыл тот самый истерик с немецкой военной базы, но это был совсем другой человек, просто манера разговаривать была у них чем-то схожа. А, возможно, почти у всех военных, которые пока мне встречались, было в повадках нечто истеричное. После осмотра нас заставили искупаться в огромном чане с водой и одели. Мне досталась обычная полевая одежда цвета выцветшей зелени. На такой манер шилась одежда военных. На Денни одели полосатую робу, на которой значился пятизначный номер. На ноги заставили надеть колодки. Денни пока держался рядом со мной и его никуда не уводили. Обращались с ним неподобающе. Думаю, даже со скотом в Англии обращаются лучше. Переодели нас быстро, то есть одевались мы сами, нас только подгоняли, и повели опять через двор. Простым людям везло меньше. Их раздевали и осматривали прямо на улице. Плакать было нельзя. Тем, кто начинал, щедро раздавали пощечины и пинки. Я увидел все это, когда нас повели в другое здание?— в допросную. Видимо, тех зверств, которые мы испытали до этого, было недостаточно. Вот здесь мы с Денни и расстались. Его потащили в подвал. Верзила, естественно, спустился вниз, за ним. Меня отправили на второй этаж и завели в одну из комнат. Усадили за стол. —?Национальность? —?допрос вел низкорослый крепкий немец в круглых очках. Он сидел напротив меня и тщательно отмечал что-то в своей записной книжке. —?Англичанин. —?Имя? Я долго размышлял, нужно ли мне говорить свое имя или нет. Если я скажу, то что? Меня могут переправить обратно, но это означало, что я брошу Денни. Пока был шанс спасти его, я решил молчать. —?Молодой человек, с которым вы прибыли, какой национальности? —?Англичанин. —?Подумайте. —?Я ответил. —?Он цыган? —?Нет. —?Врете,?— к тому времени сюда подоспел осматривавший нас немец, он со всей силы ударил меня в челюсть. —?Ральф? —?очкарик вопросительно посмотрел на него. Он был потрясающе спокоен, что давало надежду. Не у всех здесь шалили нервы. —?Не торопитесь. По лицу Ральфа было видно, что он испытал разочарование. Он бы действовал более активно. —?Как ваше имя? —?повторил вопрос очкарик. —?Какая разница? —?Большая, раз спрашиваю. Он посмотрел на меня поверх очков и что-то опять записал в книжицу. —?Действительно, ненормальный,?— пробормотал он. Я промолчал. —?В каких войсках служили? —?В авиационных. —?Значит, вы можете рассказать что-то полезное о том, что происходит в британском небе? —?он вдруг обратился к своему помощнику. —?А почему его направили сюда, Ральф? Не вижу причин для его содержания в этом лагере. Не ошиблись ли? Что там по бумагам? Он стал рыться в каких-то папках. Нашел что-то. Прочитал. Кивнул. —?Понятия не имею,?— отвечал Ральф, —?но сказали, что он агрессивный и заступается за того цыганенка. —?Ах, вот в чем дело. После этих слов настрой допрашивающего стал намного жестче. Он опять посмотрел на меня поверх своих круглых очков. —?Как ваше имя? Я не ответил и ожидаемо получил удар в челюсть. Таким манером меня допрашивали до темноты. На самом деле мое имя их не сильно интересовало. Больше всего пытались выведать информацию о королевских ВВС и, естественно, национальность Денни их сильно беспокоила. К вечеру все мое тело болело. Наверное, на нем не осталось нетронутого синяками места. Куда я не устремлял взгляд, всюду виднелась краснота и синева. Но всему приходит конец. Закончилась и эта экзекуция. По хлынувшей из коридора прохладе я понял, что настал вечер. На удивление, после допроса, мне опять дали возможность помыться?— две минуты под холодным душем вместе с еще одним таким же, как я, горемыкой. Дальше вывели на улицу. Все это время со мной был помощник допрашивающего?— Ральф. В процессе допроса он вел себя агрессивно, а, возможно, его руки чесались просто так. Он повел меня обратно к тем одинаковым домам. Вместе с ним было еще несколько человек с оружием в руках. Они переговаривались, не зная, куда меня определить. Вроде как меня нельзя было садить в камеры, но что делать со мной?— тоже было непонятно. Пока мы шли, мимо прогнали группу людей. Я внимательно посмотрел на них?— худые, безликие, полностью подавленные, они шли, спотыкаясь, и не могли произнести не звука. Их конвоировали женщина с мужчиной. Рядом с ними шли три слюнявых собаки. Офицер, то ли шутя, то ли всерьез показал на ту группу и сказал: —?Они возвращаются с полей. Раз не хочешь говорить, как твое имя, будешь работать здесь наравне со всеми. —?Работать на полях? —?нечаянно вырвалось у меня. В этот миг по моей голове стукнуло что-то тяжёлое. —?Молчать! Голова загудела, но сознание я не потерял. Немец грубо взялся за рукав моей новой одежды и развернул к воротам. —?Да, работать. А ты думал, тебя привезли сюда отдыхать? Раз попал сюда, то найдем работу и для тебя. Видишь, что там написано, бритт? —?спросил он, показывая пальцем на уже закрытые ворота главного входа. —?Ты ведь понимаешь, что там написано? Кажется, ты хорошо понимаешь по-немецки. Я понимал, но мое внимание привлекло другое. По мощёной дороге бежал полуголый двухгодовалый ребенок. Судя по внешности?— южанин, возможно, мальчик, а, может, и нет. Ор, вырывавшийся из его рта, оглашал всех, что ему удалось сбежать из какого-то барака, но лучше бы ребёнок бежал молча. За ним мчался человек в халате и кричал, чтобы ?этого выбледка? срочно поймали. В этот момент из темноты показался тот самый высокий немец, который избил Денни во время нашего пленения. Я сжал челюсть от злобы, думая над тем, что он мог сделать с Денни за последние часы, если позволял себе избивать его на том полигоне. Пока я обдумывал это, верзила схватил пробегающего мимо мальца за шкирку, встряхнул, перехватил за ногу и, подойдя к стене, со всей силы размахнулся. Смачный хлопок соприкоснувшейся о стену маленькой черепной коробки?— и рёв тут же прекратился. Я не любил ревущих детей и вообще детей не любил, но такой вариант избавления от их плача был крайне варварским, даже для меня. —?Я же сказал поймать его! —?заорал немец-медик, почти также звонко, как секунду назад орал ребёнок. —?Какого чёрта вы сделали? Вместо ответа эта бессердечная овчарка протянула ему обмякший труп и доктор, сглотнув, замолчал. Кажется, этого верзилу здесь боялись. —?Я спрашиваю, что там написано? —?продолжил шипеть мой мучитель, будто ничего не произошло. —??Труд освобождает?,?— ответил я, наблюдая за тем как медик вместо того чтобы взять трупик распорядился отнести его к невысокому зданию вдалеке. Здоровяк выпустил тельце из рук, и оно свалилось на землю бесформенным мешком. Откуда-то взявшийся санитар поволок его в сторону низкого домика, выглядывающего из-за аккуратных построек основных зданий. —?Твой щенок будет трудиться. И ты тоже будешь трудиться. Я дернулся в надежде вырваться или хотя бы ослабить хватку. —?Это неслыханно. Что тут у вас, в самом деле, скотный двор? —?сказал я так, чтобы он понял скрытый смысл моих слов. —?Если кто-нибудь узнает о том, что здесь происходит, то у вас будут большие проблемы. —?Молчать! —?он поставил мне подножку и заставил встать на колени. —?Убийства детей, неподобающее отношение к людям. Это произвол! Ваше начальство в курсе, чем вы тут занимаетесь? —?Я сказал молчать! —?заорал он и пнул меня в живот, а потом со всей силы стукнул меня винтовкой по бедру. Мушка, отчего-то на удивление слишком острая, полоснула по одежде и вошла внутрь, как нож входит в масло. Я сам не понял, как всё произошло. Ткань грубой плотной одежды быстро пропитывалась кровью, в голове теперь не только пульсировало от удара, но и появился туман. По лицу немца пробежала волна одобрения. Видимо, он на это и рассчитывал?— прикончить меня здесь, под ночным звёздным небом, чтобы лишнего не болтал. —?Отправляйся в ад, сволочь,?— шепнул он и уже поднял курок револьвера, чтобы пристрелить меня, да я и сам уже начал терять сознание, но на стыке реальности и обморока услышал: —?Подождите, Ральф! —?убивший ребёнка изверг-верзила, наконец, разверз уста. —?Несите его в десятый блок. Никто не посмел перечить его приказу. Я почувствовал, как меня подхватили чьи-то сильные руки, и благополучно отключился.