Глава 16. (1/1)

Самолеты приземлились на ровной расчищенной поверхности и затормозили недалеко от массивных полукруглых ангаров. Судя по безлюдной местности, с трех сторон укрытой лесами, мы оказались на территории нацистской военной базы. Посадочная полоса была значительно короче, чем обычная, скорее всего она была рассчитана для боевых немецких самолетов. Мне пришлось приложить усилия, чтобы ?Пташка? не врезалась в приземлившийся неподалёку юнкерс. Других вражеских машин нигде не было. Только наш Виккерс и четыре взявших нас в плен немецких самолета. Торможение ?Пашки? захватило все мое внимание. Я не сразу заметил, что немцы уже высадились из своих самолетов. —?Вылезайте, что расселись,?— громко прокричал один из них, подходя к нашей кабине. Он говорил на родном языке, но мы его, естественно, понимали. Немецкая речь резанула мой слух. В голове промелькнула мысль, что теперь придется часто ее слушать. К тому времени винты перестали крутиться, мотор заглох, и мы ждали, чем закончится это похищение. На нас направили стволы винтовок со всех сторон. —?Давайте застрелим его,?— послышалось у меня за спиной. —?Нет,?— ответил я, наблюдая за людьми в форме, которые следовали за обратившимся к нам человеком. Они были полностью обмундированы и экипированы. Наше немногочисленное оружие против них ничего не стоило. —?Тогда давайте сами застрелимся,?— опять предложил Денни. —?Нет,?— сказал я значительно тише. Если быть честным в первую очередь перед собой, это был наилучший момент для самоубийства. Весь экипаж Виккерса прекрасно знал, что нас ожидает, если мы выйдем из кабины. Как минимум, нас сдадут в плен, и потянутся длинные дни неизвестности. Максимум?— перед пленением хорошенько допросят, а допрашивали немцы весьма рачительно. Отдельные члены моего экипажа?— я имею в виду Дэниэла?— и вовсе рисковали прекратить существование сразу же после опознавания их национальности. Но жить всем, и мне в том числе, как ни странно, хотелось, поэтому я отрицательно покачал головой и повторил ?нет? в третий раз. —?Я не хочу становиться военнопленным,?— голос Дэниэла сорвался,?— и тем более умирать. —?Я тоже в авиации только потому, что самолеты падают и разбиваются,?— добавил Терри. —?Послушаем, что они скажут,?— прервал его я. —?Вылезайте,?— прокричали опять. Мужчина подошёл к кабине и приказал навести на нас оружие. —?Вылезайте с поднятыми руками. Или мы разрядим в корпус несколько обойм. Для подтверждения своих слов он дал по корпусу длинную дробь. Машина мелко завибрировала. Я нажал кнопку разгерметизации. Люк открылся. Мы подняли руки вверх в знак принятия ситуации и поднялись со своих мест. Медленно покинули кабину и слезли вниз, на плиты, вмонтированные в землю. Со всех сторон на нас были направлены стволы. Как только все четверо покинули самолет, один из немцев спешно забрался в него. Он прошарил каждый угол кабины. Я оглянулся на ребят. Ричарду стало плохо. Он держал руку на груди и тяжело дышал. Видимо, дало о себе знать сердце. Терри был ранен. В него попала пуля, когда он выходил из кабины. Денни дрожал. Мой взгляд вернулся к тому человека, который забрался в кабину. Он вылезал обратно. В его руке был черный тубус, который не мог оказаться в ?Пташке? ни при каких обстоятельствах. Нервный глоток встал у меня комом в горле. —?Эй ты, пилот. Обращение заставило меня обернуться в другую сторону. —?Превосходная маневренность,?— один из немецких капитанов, посадивших нас в этом злосчастном месте, уставился на британский знак на кабине самолёта и подошёл ближе к ?Пташке?. Потрогав ее корпус, он залез наверх и дотронулся пальцами до картинки с Папаем: —?Уложили несколько наших машин. —?Не первый раз,?— его напарник тоже подошел ближе к моей машине. —?Я помню этот знак. У меня хорошее зрение. Думал, что это американский самолёт. Обычно они раскрашивают свои машины. —?К черту американцев. Перед нами британцы. Большинство из них, по крайней мере. Я заметил, что пленившие нас военные были неспокойны. Это было не удивительно, ведь они понесли потери и их коллегам пришлось основательно за нами полетать. Заинтересовавшийся Папаем немец продолжал: —?На своей родине за такой сказочный воздушный пируэт вы определенно получили бы звезду первой степени, но вы не у себя дома, поэтому награждением займемся мы,?— и без лишних пауз спрыгнул вниз, подошел и ударил меня со всей силы в лицо. Звезда, как вы понимаете, появилась. Он решил высказать все, что обо мне думает и так громко ругался, что смысл его слов перестал представлять интерес через пару секунд. Я устремил взгляд на более тихих, а значит более опасных соглядатаев. Нас окружали шестеро военных. Остальные отправились к входу одного из ангаров. Мое внимание привлек вышедший на встречу прибывшим высокий мужчина. Он подошел позже всех и все это время не сводил глаз с Денни. Внешний вид Денни привлек его настолько, что вскоре он подошел ближе. Беснующийся немец обратил внимание на его приближение и проследил за его взглядом. —?А вы не зря сюда приехали, верно? —?спросил он более учтиво, пытаясь подавить гнев. —?Кажется, у вас все же будет небольшой улов. Не все из них британцы. Высокий человек ему не ответил. Он продолжал смотреть на моего молодого друга. —?Всем завести руки за голову,?— продолжал истерик. Мы подчинились. Нас обыскали. Изъяли из арсенала ножи и прочие полезные предметы. В придачу дали еще пару затрещин.Один из военных, наблюдавший за тем, что здесь происходит, оказался более-менее адекватным. —?Хватит. Вы что не видите, что они не будут оказывать сопротивление. Краем глаза я увидел, что Ричард все также держится за грудь. Не мудрено, мы пережили сегодня не мало. Я кинулся в его сторону, желая подставить плечо и поддержать, но наткнулся на упершийся в мою грудь ствол. —?Эй, белобрысый. Еще одно движение и кусок свинца прилетит в твое сердце. Сейчас. Я остановился. —?На колени. Все. —?Вы нарушаете петицию о пленении,?— заговорил я. —?Унижение человеческого достоинства… —?А кто из вас человек? На колени, я сказал. Он поставил мне подножку. Мои ноги подкосились. Теперь ствол автомата упирался мне в затылок. Тем временем тот высокий молчаливый немец пожелал подойти к моему другу и взял его за грудки. Денни подался вперед, словно пёрышко. В следующую секунду раздался оглушительный треск.Этот верзила?— другого слова я подобрать просто не мог?— высоченный, крепко сложенный взрослый мужчина, по комплекции чем-то напоминающий Спода, невероятно сильный физически, ударил Дэна в челюсть, а я ничего не мог с этим поделать. Несколько зубов Дэн выплюнул после второго удара, и это было к лучшему. Если бы он их не выплюнул, то от количества наносимых побоев прокусил бы ими язык.Удары наносились с невероятной точностью, по особо болевым точкам. Челюсть, кадык, основание ключиц. Пока Денни был в его хватке, верзила избивал его правой рукой, левой держал за плечо. Как только колени Денни подкосились и он опустился на пол, в ход пошли ноги. Удары были рассчитанными, заученными. —?Подожди-ка,?— попытался встрять крикливый немец, но верзила его не слушал. —?Не здесь. Заберешь его к себе и делай с ним, что хочешь. Тут нельзя. Стой! Я не вынес. Резким движением поднялся с колен, воспользовавшись ослабшим вниманием офицера, который держал меня под прицелом. Неожиданным актом насилия, который устроил верзила, кажется, были ошарашены даже сами немцы. Я дал локтем под дых тому, кто стоял рядом. Направленные на меня автоматы в тот момент не были сдерживателем моего гнева. —?Прекратите, вы разве не видите, что он уже без сознания! —?завопил я. Бывает такое, что человек нравится или не нравится тебе с самого начала. Я уже об этом говорил. Вроде он обыкновенный и даже является большим специалистом в своей области, но яркая антипатия вгрызается в сердце и не желает его покидать. Здравый смысл в таких отношениях перестает существовать. А если эта антипатия перемешивается с расовыми предрассудками и врожденной жестокостью?— жди беды. Вот такого рода антипатию я испытал к тому немцу. Будь моя воля?— я бы его разорвал, растерзал зубами. Он наконец обратил на меня внимание, пристально посмотрел. Но от Дэна отстал. —?Ты мне не нравишься,?— вдруг проговорил истерик, подходя ко мне ближе. —?Слишком много говоришь. Слишком разговорчивый. Слишком смелый. А ну становись на колени. Я продолжал стоять на ногах —?Я сказал, на колени! —?завизжал он и занес руку для удара. Это было жестом отчаяния. Я же нагло смотрел ему в глаза. —?Черт возьми, ты взрослый мальчик, ты выбрал свою судьбу,?— истерик замахнулся и стукнул меня по лицу курком револьвера. Горячая кровь полилась из носа и разбитой губы. После еще одного удара я понял, что в глазу лопнул сосуд. Передо мной возникла кровавая дымка. Но нас внезапно прервали. Из одного ангара вышел человек со множеством орденов, видимо, их начальник. Все они отдали зигу и встали по стойке смирно. Я переводил дыхание и смотрел в сторону шедшего человека. Денни лежал навзничь, он был без сознания. Ричарда оттащили подальше и тут же потеряли к нему интерес. Он также держался за сердце, но был бледен, словно мел. Терри держали под прицелом. От ранения он истекал кровью и смотрел в землю, шевеля губами. Начальник осмотрел всех нас без особого интереса и принял в руки поданный ему черный тубус. —?Отправить всех согласно договоренности,?— отчеканил он. —?В особое место. —?В какое особое место? —?поинтересовался один из офицеров, сопровождавших его. —?Кто отдал это приказание? —?Приказание пришло сверху,?— только и услышал я, когда тот развернулся обратно, унося с собой мой тубус. —?Привести всех в порядок. Мы свяжемся с вами позже. Они двинулись обратно в ангар. Истерик был недоволен. Удерживающий меня конвоир потянул меня в сторону. Всех остальных, кроме Денни, повели в ангар следом. Дэна же подхватил тот самый верзила, явно желая забрать его с собой. —?Я никуда его не отпущу. Без него никуда не пойду,?— мой немецкий был четким и, видимо, достаточно убедительным. Я отчаянно сопротивлялся. Немец сдался, ослабил хватку и направил меня вслед за Денни. —?Его заберут в другое место,?— сказал мне истеричный командир. —?Ты отправишься без него. —?Нет. —?Что значит нет? —?Я его не брошу. Он поедет со мной. —?Нет, он поедет в другое место. Я подошел к нему. Он отступил на два шага, явно опасаясь моего неповиновения. —?Заступаешься? —?он осклабился. Я не ответил. —?Заступаешься за скот, значит, с ним и поедешь,?— он махнул рукой на высокого немца, глядящего на меня исподлобья с огромным вниманием. Он оценивал меня, будто никто и никогда раньше не позволял себе проявлять здесь свою волю. До сих пор он не проронил ни слова, просто зыркал глазами то туда, то сюда. Меня поражало и то, что ему было не меньше сорока пяти-пятидесяти лет, однако, злобы было как в дворовом подростке. —?Подождите,?— возразил подбежавший к нам офицер,?— британца надо отправить в обычный лагерь. Пусть там думают, что с ним делать. Его нельзя увозить в другое место, тем более в то, куда едете вы. —?Ну уж нет,?— возразил ему истерик. —?Их обоих заберут. Раз бритт радеет за скот, то пусть едет со скотом. Забирай обоих с собой,?— он махнул рукой верзиле, который теперь неотрывно смотрел на меня. Морщинки у его глаз скрывались в складках недоброй прищурки. Мы уставились друг на друга. Я искренне ненавидел этого ублюдка в тот момент. Мой взгляд, наверное, излучал всю злобу и жестокость, на которую я только был способен, и в какой-то миг нашего непродолжительного зрительного контакта я прочитал в его взгляде вопрос и удивление. Даже одна бровь немца взлетела вверх, на тот давно забытый манер, который, видимо, мне никогда уже не суждено было увидеть. Меня это зацепило, и я сам удивился. Тут же наше взаимное созерцание прервал истеричный офицер. —?Хватит пялиться. Лучше посмотри на свой уродский самолет. Ты видишь его в последний раз. Меня чуть не порвало на куски от злобы! Я вложил в развития британской авиации слишком много сил, времени и денег, чтобы терпеть унижения со стороны этого идиота. Я ударил его за что получил очередную порцию тумаков. Вдалеке замаячили машины. Вскоре они приблизились к зданиям. Нас с Денни связали. —?Невероятный проступок, невероятный. Ну что поделать,?— усмехаясь, сказал молодой капрал, когда нас подвели к машинам; он убрал с моего лица излишки крови своим платком. —?Знаете, не злитесь на того высокого человека, который избил вашего друга. На самом деле, он не так плох. Мы оба посмотрели в сторону верзилы. Тот стоял вдалеке и курил. Он в свою очередь смотрел на нас. По движению среди присутствующих военных я понял, что он собирался ехать в другой машине. —?Видите, у него серые глаза. Есть серые глаза, холодные, но они не так опасны, как карие. Бойтесь карих глаз. Бойтесь глаз убийцы. Особенно там, куда вы поедете. ?Как будто глаза верзилы не были глазами убийцы?,?— подумал я. Капрал помог мне сесть в машину. Рядом усадили так и не пришедшего в себя Дэна. И сказав на прощанье ?адьё?, не оглядываясь пошёл прочь. Видно было, что это для него обычное дело?— загрузить в машину приговоренную человеческую поклажу.