Глава 12. (1/1)

После тех событий начался обоюдный террор гражданского населения.Формально это и было настоящим началом войны. Наши генералы божились, что не мы первыми начали обстрел простых людей, но теперь это не имело значения. Бомбы не смотрят на имена и возраст. Немцы калечили наших людей, мы?— их. Они стирали с лица земли наши деревеньки и устраивали пожары на мельницах и в лесах. Наши самолеты бомбили их города и заводы. Месяц за месяцем. Год за годом. Все пестрело в калейдоскопе непрерывных убийств. Позорнее всего, что я сам стал убийцей. Конечно, я отстаивал интересы своей страны, но факт оставался фактом. Я был повинен в смертях невинных людей. Не важно, кем были те люди: военными, служащими на заводах, или случайными прохожими, спешащими в свой дом с краюхой хлеба. Немцами ли, или людьми другой национальности. Не важно. Убивал. Командование, в числе которого к 1943-му году теперь был и Роберт, оставалось глухо к призывам не обстреливать гражданских. Генералитет был непреклонен. Раз противник посмел истреблять нас, мы перестали сдерживаться и по полной реализовывали свои возможности. Спустя три года подобных действий, от прежнего Бертрама Вустера осталась только оболочка. Душа моя стала, наверное, меньше, или, возможно, другого цвета. Но, однозначно, я стал жестче. Научился повышать голос и отдавать команды. Первые изменения, которые я подметил в себе, начались еще со времен потери Дживса, в исчезновении которого я полностью винил себя и только себя. Когда же я и мои люди начали стрельбу по живым мишеням, во мне что-то умерло окончательно. Я стал сухим, неулыбчивым, иногда даже безразличным. К тому времени я сносно овладел немецким языком и даже мог говорить с Робертом на равных. Он часто грузил меня сложными разговорными конструкциями, причем военного содержания, которые со временем стали мне по зубам. Я в свою очередь поднатаскивал Ричарда и Дэна. Терри хорошо знал немецкий язык. Всех нас, теперь не только патрулировавших базу, но и вылетавших за пределы страны, готовили к возможному плену. Пленных летчиков было много. Практически никто не сбегал, так что узнать, что творилось с ними в лагерях по ту сторону фронта, мало кто мог. Но руководство заботилось о пленных и финансировало их содержание. У Роберта даже были списки тех, кто был на той стороне и был жив, значит, все было не так плохо, как могло показаться. Шел тысяча девятьсот сорок третий год. Заострять внимание на том, что случилось со мной в три предыдущих года, я не буду по причине нежелания пересказывать события прежней главы в разных вариантах. Все они были приблизительно одинаковые, только с разным числом потерь с нашей стороны. Я и мои близкие друзья были до сих пор живы и практически здоровы. Только у Ричарда пошаливало сердце, но он держался и ни за что не желал оставлять свой пост. В рядах авиации происходили изменения. Наши инженеры, в числе которых был и Терри, продолжали думать над усовершенствованием самолетов. Выпускались новые модели. То же наблюдалось и с другой стороны. Между нашими машинами (не только самолетами, но и танками) шло постоянно сравнение. Командование пыталось определить, чья сторона опережает гонку. Я был не настолько глуп и считал, что надо сравнивать не только между нами и немцами. К тому времени в войну уже два года как вступила Страна Советов, и их военная техника, не говоря уже о самих военных и их настрое, ничем не уступали ни нам, ни немцам.

Соединенные Штаты тоже были полностью обмундированы и обшиты броней. Они активно помогали и нам, и всем, кто в этом нуждался. Шел четвертый год моей службы. Я сильно похудел. Не из-за того, что мало ел. Из-за нервов. Приходилось мало спать и быть в постоянном напряжении. Ночью теперь спать не приходилось совсем. Обычно я отдыхал днем, всего несколько часов. В тот день я был на военной базе. Шел по коридору из корпуса инженеров со своим черным тубусом в руках и думал о своей жизни, когда мне показалось, что кто-то произнес мою фамилию. Я не сразу понял, кто меня окликнул. Это был Эзра. За прошедшие годы он тоже изменился. Давненько я его не видел. Совершенно точно, он заглядывал к нам периодически, но я перестал следить за его визитами, предоставив разбираться с этим Роберту в одиночку. Эзра осунулся, похудел, прежней энергии в нем уже не чувствовалось. Я увидел в нем лишь напряженную недоверчивость ко всем и всему. Видимо, дела его шли не важно. Не мудрено, к тому времени мы уже воевали почти четыре года, а результаты были плачевными. Мы увязали в болоте все больше и больше, былого энтузиазма и сил уже не было. Единственное, что было в Эзре неизменным?— серый костюмчик, которому он никогда не изменял. —?О, мистер Вустер. Рад видеть вас,?— он подал мне руку, и я вдруг вспомнил, что Эзра не так прост, как кажется, он тряс мою ладонь с тем же энтузиазмом, как и в день нашего знакомства. Внешний вид был обманчив. —?Как служба? —?Вы и сами обо всем знаете,?— я удивился, что он завел разговор со мной. Обычно я такой чести не удостаивался. Он кивнул, давая понять, что, естественно, он в курсе всего. —?Я имею в виду, вам еще не надоело заниматься тем, чем занимаетесь? Он на что-то намекал? —?Я нахожу свою деятельность удовлетворительной,?— ответил я так, как когда-то отвечал мой камердинер. Он снова кивнул. —?Ваши люди все еще работают над новыми моделями? —?теперь он указывал на тубус. В нем действительно были чертежи и документы. Мы готовили их для одобрения сверху. —?Да, кое-что снова наработали. —?Что же вы там все время усовершенствуете? —?Всегда есть что-то, что можно усовершенствовать. —?Понимаю. Этот процесс очень засасывает. —?Именно. —?И не только нас. —?О чем вы? —?Немцы тоже все время что-нибудь придумывают. —?И у них получается,?— сказал я. —?Поэтому мы занимаемся тем же. —?Нужно ли так стараться? Его вопрос поставил меня в тупик. К чему он вел? —?Конечно, нужно. —?В самом деле? Вы уверены, что нужно? —?Мне как практику виднее. Тем более, я постоянно делюсь опытом с другими пилотами и выслушиваю их мнения. Терри тоже практик. И Роберт летчик. Все мы одного мнения?— нужно идти вперед. Он внимательно слушал меня. Смотрел изучающее. Я обычно чувствовал, как ко мне относится тот или иной человек, но Эзра так и оставался нечитаемым. Одновременно я видел в нем и расположение, и недоверие. Я уже хотел откланяться и пойти по своим делам, но он остановил меня и сказал нечто неожиданное: —?Я знаю, что когда вы только приехали в академию, вы так и не дождались вашего камердинера. Я думал, что уже не способен что либо чувствовать, но своими словами он задел больное место в моем сердце. Область в груди прострелило, и я безмолвно приоткрыл рот. —?Мне сказал об этом кто-то из здешних людей,?— поспешил добавить он. —?Да, Дживс так и не объявился,?— ответил я, буквально выдавив из себя эти слова. Я так долго не произносил его имя. Только сейчас поймал себя на этом. Вдруг в моем мозгу возникла бредовая идея. Я будто увидел спасительную соломинку и схватился за нее. —?Возможно, вы что-то знаете о нем? —?Я? —?удивился Эзра. —?С какой стати? —?Тогда почему вы спрашиваете? Он похлопал глазами. И я вдруг понял, что он допустил ошибку. Кем был этот человек, мне до сих пор до конца не было понятно. Но то, что он знал больше всех работающих здесь людей?— это было совершенно точно. Обычно я не понимал, что роилось в его голове, но конкретно в этот момент я прочитал его лицо. Он колебался. Он точно что-то знал о Дживсе, просто не хотел или не мог говорить. В моем сердце затеплилась надежда. —?Кажется, вы делали запрос в военный архив по поводу его личного дела? —?продолжил он. —?Да. И мы с Робертом ничего не нашли. —?Естественно. Что мог означать этот ответ? Естественно?— что? Что личного дела не было, потому что ты перехватил его раньше нас? —?Вам что-то известно о Дживсе? Ведь так? Расскажите мне! —?с надеждой вскрикнул я. —?Он жив? С ним все в порядке? Эзра закусил губу и замолчал, продолжая смотреть на меня с ожиданием. В его глазах плескался тот самый азарт, за который я готов был его хорошенько встряхнуть. Он следил за моей реакцией на его слова и опять, как в тот раз, увидел что-то, что было ему необходимо. —?Понятия не имею. Откуда мне знать,?— все-таки ответил он, и я остался ни с чем. Он разорвал наш зрительный контакт и поспешил перевести разговор. —?Я видел новые наброски чертежей. Я же вдруг понял, что Дживс до сих пор жив. О, я это понял по тому, как отозвалось на мимолетные вопросы мое сердце. Если бы Дживс был мертв, то мое сердце точно прореагировало бы по-другому. Разговор о чертежах я не поддержал. Я видел, что Эзра хотел сказать о чем-то еще. Он стоял и думал, говорить или не говорить. Потом решился. —?Поведение Рассела беспокоит меня. С ним что-то не так. Неужели он сдался? Я совсем не вижу в нем былого энтузиазма. —?Вы так считаете? —?спросил я, хотя знал, что Эзра был прав. —?Вы его близкий друг и мне бы хотелось, чтобы вы попытались пробудить в нем былую отвагу. В его положении быть верным стране?— это обязанность, а не подвиг. —?О чем вы говорите? ?Обязанность? Подвиг? О чем это он?? —?Как, вы не знаете? —?Видимо, нет, раз спрашиваю. —?Его жена перебралась через границу и примкнула к противнику. Я мог бы арестовать Роберта, но пока не делаю этого. Он великолепный руководитель, рачительный сотрудник и занимает большой пост. Но вот личные проблемы совсем подкосили его. А вы?— его друг и можете воздействовать на него. Странно, что Роберт не сказал мне ни слова о жене. Обычно он делился со мной своими проблемами. —?Так он ничего не сказал вам о Грете? —?Нет, ничего,?— признался я. —?И раз так, не думаю, что я должен касаться столь интимной области, как его взаимоотношения с женой. —?С изменницей,?— уточнил он. —?Никакая она ему не жена теперь. Да и вообще никогда… —?тут он осекся. —?Что вообще? —?Не важно. Сделайте то, о чем я вас попросил. Пожалуйста. Эзра сказал ?пожалуйста?? Он был не из тех людей, которые говорили подобные слова. Обычно из его уст слышалось ?принести?, ?показать?, ?срочно?, ?сейчас?. Однако он просил, и я в итоге произнес, что попробую найти с Робертом контакт по этому вопросу. Но ничего не обещаю. Он согласился. На этом мы и расстались тогда.