Глава 18. (1/1)

—?Зачем? Не могу понять. Для чего вам это нужно, Генрих? Сквозь тяжёлую пелену беспамятства послышался неприятный мужской баритон. Несмотря на обморок, в котором я, безусловно, пребывал до этой секунды, голос пробрал меня холодом до самых костей. Я постепенно приходил в сознание. —?От него будет толк,?— возразил другой мужской голос, ясный, человечный и более мягкий. —?Я имею в виду нашу разработку ?Н-12?, почему бы не опробовать её действие на нём? Говоривший, видимо, имел в виду меня. —?Разве я об этом спросил? —?первый, видимо, отличался крутым нравом и напористостью. —?Для чего, спрашиваю ещё раз, вы просите за этого человека? До меня только сейчас дошло, что я пришёл в себя только благодаря звуку этого грубого неприятного голоса. Знаете, говорят, мёртвого поднимет из могилы. Так вот, этот голос, по моему мнению, обладал теми самыми измогилоподнимательными свойствами. —?Не надо ампутировать, пожалуйста,?— протянул второй голос, выпрашивая, словно малый ребёнок. —?Смотрите, тканей хватит. —?Если вы просите сохранить этому человеку ногу и приобщить его к нашей секретной работе, так и говорите. Нечего вилять словами. —?Прошу прощения,?— слова были сказаны довольно беззаботно.—?Мне действительно жалко ампутировать эту несчастную ногу. Вот я и предложил… —?Вы прекрасно знаете, что для эксперимента нужна целая мышца. —?Раз такое везение, зачем рассекать целую? Гюнше сказал, что мышцу пропорол ствол винтовки. К мушке было приделано отшлифованное лезвие. Считайте, что по мышце прошёлся тупой скальпель. —?Это что за новости? Кто приделывает к винтовкам лезвия? —?Это у Ральфа такая игра?— водить концом винтовки по дрожащим от страха лицам или телам. То ли выстрел раздастся, то ли лезвие пропорет кожу?— никто не знает. Даже сам Ральф. Это вам не игры моей сестрички Ирмы. —?Я не хочу слышать об Ирме сейчас, Генрих,?— ещё больше раздражился его оппонент. —?Вы и так много болтаете о своей сестре. Сейчас не место и не время. Мне вдруг стало тошно. Кажется, доктор по неосторожности сделал что-то не то, чертыхнулся и стал исправлять свою ошибку. —?Генрих, чёрт вас подери, видите? Ни слова больше о ней. —?Извините. Я просто говорю, что Ральф более изобретателен. Ирма бы просто забила этого несчастного до смерти своей кожаной плетью. Я внимательно слушал разговор и начал понимать, что со мной что-то не так. Больно не было. И это было странно, так как я отчётливо помнил, что испытал адскую боль в тот момент, когда мне нанесли удар. Сейчас же мне казалось, что я почти ничего не чувствую. Тело будто онемело. Только в правом бедре ощущалось странное тянущее ощущение, будто кто-то схватился за мои жилы и медленно тянул их наружу. Молодой человек продолжал упрашивать. —?Не понимаю, почему бы нам не опробовать на нём некоторые препараты,?— раздался металлический звук стукнувшегося о стол медицинского прибора. —?Внезапно появился объект для исследований. Подобных экспериментов мы пока не делали. Нам бы всё равно пришлось резать на живую. А этот человек?— редкостное везение. Посмотрим, как отреагирует его организм. Беппе, поддержи! Чего ты молчишь? —?обратился он куда-то к стенке. Но Беппе, по всей видимости, стоявший где-то сбоку, не хотел вступать в разговор. Услышав очередной звук, я понял, что это не сон, что я лежу на операционном столе, а надо мной склонились двое мужчин. Белые халаты и колпаки говорили о том, что они были медиками. —?Этот человек не подходит для эксперимента, Генрих,?— опять возразил первый мужчина. —?Почему? —?не унимался Генрих. —?Мы ничего не знаем о нём и его состоянии. Вдруг у него туберкулёз, сифилис или другие нежелательные начальные факторы. Тратить на него ценные препараты?— что выливать их на землю. —?Какой туберкулёз? Какой сифилис? Вы посмотрите, отменное телосложение, здоровый цвет кожи,?— я вдруг почувствовал, как он похлопал меня по избитым ребрам. —?Я вижу, что он здоров. И вы это видите. —?Подопытных обычно обследуют перед началом курса. —?Да какая разница. Неужели будете всех обследовать перед экзекуцией? Да мы никого в должной мере не исследуем на наличие врождённых и приобретённых заболеваний. —?Генрих, не берите пример с Беппе,?— проговорил врач, но уже явно с сомнением. Видимо, молодой человек имел на холодящего душу мужчину кое-какое влияние. Тот стал поддаваться на уговоры. Помимо этих двоих, вдалеке, думаю, в другой операционной, слышались тихие голоса. То ли кто-то плакал, то ли стонал, то ли приходил в себя после операции, а его кто-то успокаивал. Я поймал себя на мысли, что стоны были детскими или женскими. Нет, скорее детскими. Мысли, которые тут же проникли в мою голову, начали смешиваться с паникой. Я же в плену! Я постарался перевести внимание на другое. В моей операционной, а я находился именно в операционной, чувствовалось присутствие еще кого-то, видимо, того самого Беппе. Запах крови, спирта и страха смешивался и медленно приводил меня в сознание. Судя по металлическому запаху, стоявшему в воздухе, крови было много. И в моей голове пронеслась мысль, моя ли это кровь или здесь оперировали кого-то ещё. После минутных раздумий, первый доктор произнёс: —?Вообще-то дайте-ка, Генрих,?— я почувствовал прикосновение металла к правому бедру, к ране. Притуплённая боль заставила меня застонать. По щеке больно хлестнули сырой марлей, смоченной странно сладким раствором. Сознание вновь начало покидать меня. —?Терпи,?— обратился ко мне молодой человек. —?Я спасаю твою ногу. —?Вероятнее всего, она ему больше не понадобится. —?Зато она у него будет,?— упирался мой спаситель. —?Он промучается всю оставшуюся жизнь. —?Кто сказал, что его жизнь будет долгой? —?вдруг возразил Генрих. —?Мы ведь не знаем, как отреагирует его организм. —?Все-таки Беппе влияет на вас отрицательно, Генрих,?— философски заметил главный врач и сделал что-то такое, от чего нога стала болеть сильнее. —?Я всё слышу,?— раздался третий голос, не менее холодящий, чем первый. Отозвавшийся человек явно устал. Его голос был вялым, но уверенным. —?Беппе влияет на меня не больше, чем другие. —?Вы так разговариваете, друзья, будто меня здесь нет. —?А, дорогой Беппе,?— саркастично протянул главный врач,?— вы всё-таки принимаете хоть и косвенное, но участие в этой операции. А я уж подумал, что вы сильно впечатлились предыдущим пациентом. —?Не впечатлился. Даже не знаю, хорошо, что я понимал их язык или нет. Борясь с парами эфира, я опять попытался разлепить глаза. Генрих оказался худым высоким мужчиной лет тридцати. Из-за марлевой медицинской маски не были видны черты его лица, но цвет глаз произвёл на меня впечатление. Светлый, почти белый, обрамлённый белёсыми ресницами. Воодушевленный, хоть и уставший, он искоса посматривал на меня, видимо, догадываясь, что я всё слышу. Но он не знал, что я всё понимаю. —?Он приходит в себя. Я перевёл взгляд вправо. Над моей ногой склонился мужчина в возрасте?— тот самый врач, от решения которого должно было быть понятно, будут мне ставить какие-то препараты или нет. Странно, но неприятный голос не был подкреплён неприятной внешностью. Взгляд врача был ясным, умным. Пока я рассматривал этих двоих за мной следил брюнет?— Беппе. Он стоял поодаль, в запачканном кровью халате, маске и колпаке, но в операции участия не принимал. Больше смотрел. Причём не на ногу, а на моё лицо. Его глаза были карими, но какими-то жестокими. Обычно карие глаза излучают тепло, но не эти. ?Глаза убийцы??— вспомнились слова капрала. Теперь я понял, что он имел в виду, когда говорил это. Белые стены, чёрно-белая плитка на потолке, звуки стальных инструментов и отдалённых стонов дополняли картину операционной и навевали философские мысли о вечности вместе с грустными мыслями, что эти минуты стоящего в воздухе запаха крови и отдалённой тупой боли никогда не закончатся. —?Тебе повезло, что я и мои коллеги были на месте,?— вдруг произнёс наблюдающий за мной кареглазый человек, он же Беппе. —?Остальные врачи уже давно спят. —?Он тебя обязательно поблагодарит, но позже,?— не отрываясь от дела, сказал главный доктор,?— когда придёт в себя. —?Пусть скажет ?спасибо? пациенткам, которые задержались здесь дольше положенного. Иначе меня бы тут не было. Эта фраза имела сложный смысл. Почему-то от неё мне стало не по себе. —?А вы не хотите присоединиться, Беппе? —?главный обернулся в его сторону, в одной руке он держал скальпель, в другой?— какой-то неизвестный мне медицинский инструмент. —?Быстрее управимся. —?Нет, я только посмотрю. Не имею привычки интересоваться мужчинами. Молодому врачу стало весело. —?Тебя все карлики да дети интересуют. —?Уймитесь, Генрих. Я понял, что мужчина постарше был среди них главным, а эти двое ассистировали, во всяком случае, Генрих точно. Зачем здесь был другой, ещё один врач?— я не знал. —?Шьём,?— вынес вердикт главный. —?Дайте ему ещё наркоз, что стоите,?— придирчиво даже брезгливо проговорил старший доктор Генриху, чем внушил мне благодарность. Теперь болело сильно. —?Зачем? —?теперь уже спрашивал тот, бодрый, голос. Беппе, как я понял по его хмыканью, тоже выказал возражение. —?Он уже почти пришёл в себя. Дайте уже наркоз, Генрих! Совсем с ума сходите к ночи? Мало вам воплей предыдущих пациентов?! Пропитайте маску, да получше. Я попытался не закрывать глаза, но после манипуляций с марлей, которые осуществил Генрих после выговора начальника, они неминуемо закрывались, я увидел яркий свет операционных ламп и опять потерял сознание.