Глава V. "Выбор" (1/2)
Подобно искусному строителю дружба возводит прочные стены в доме нашей жизни, и любовь служит крышей, спасающей от мирских невзгод. В дружбе зарождаются самые прочные узы, создаются семьи, основанные на родстве душ и мыслей. Дружба – тихая гавань, в которой люди ищут утешения, людского тепла и понимания. В пору, когда рушатся державы и распадаются власти – держитесь друзей, они ваш надёжный тыл. — Война в два счета покончила с беспечным весельем мирных дней, - маркиз коснулся полоски жестких волос над верхней губой, словно разглаживая. Я подтянула к себе колени, набросив на ноги тёплый плед. Камин трещал догорающими поленьями, в комнате пахло первыми подснежниками, едва проснувшимися после затяжных морозов. Пес пригрелся рядом, его лохматая морда примостилась подле моих ног, пока Рэймонд неспешно чесал его за ухом.
— Можно сколько угодно непритворно жалеть английских солдат, боятся, как бы не призвали кого-то из близких, но стоит войне окропить кровью землю, как, считайте, ей удалось завладеть всем миром. Она рушит семьи, убивает молодых, делает калек из здоровых. И ей все равно кто ты, к какому классу принадлежишь или сколько ртов тебе нужно прокормить. Кровь лилась отовсюду, горячая – предвестник смерти. — Майкл рассказывал, что вы не дожидались, когда вас призовут, а пошли одним из первых добровольцев, - в приглушенном свете свечи лицо Рэймонда казалось сейчас старше. Отпечаток пережитых горестей остался глубокими морщинами на лбу и в уголках глаз. Мне пришло в голову, что к своим годам он прошёл не одну войну, прожил десяток жизней и теперь ищет тихую гавань, где бы найти отдых уставшей душе. — Я не хвастаюсь этим, - ответил Рэймонд хмуро. – Был бы умнее, подождал. Война делает из нас убийц. И я не горжусь тем, что делал на войне, Шарлотта, видит бог, не горжусь. От сильного ветра ветка ударила по стеклу, напугав. Я опустила голову, смекнув, что лучше ничего не отвечать, хотя и не была согласна с маркизом. Его отвага и решительность делали ему чести, лепили из него того самого мужчину, готового постоять жизнью за свободу и честь своей страны. — Когда война закончилась мы уехали, чтобы отдохнуть. Оставили Джорджи на попечительство моей тётушки и приехали к Пирсонам. Это должен был быть второй медовый месяц, - широкие, крепкие плечи согнулись, словно на них взвалилась неподъемная ноша, а затем я поймала на себе взгляд Рэймонда. – После войны мне хотелось уюта, поддержки. Мне хотелось семейного счастья. Но проклятая испанка забрала это у меня в один вечер. Мне даже не удалось толком все осмыслить. Вот мы садились ужинать и Кларисс смеялась над моими шутками, а ночью – её не стало.
— Мне так жаль, - комок из тяжких мыслей разбил голос до хриплых вздохов. Я не знала, что говорить, просто не знала, как реагировать на признание и боль, с которой маркиз открывал мне сердце. — Я полюбил её с первого взгляда, но мы никогда не были друзьями друг другу, - вдруг сказал он, не меняя наклона головы, продолжая гладить пса. – Мы были влюблены, но так и не научились понимать друг друга. Кларисс не знала о чем я думаю, не знала она и о моих увлечениях. Мы оставались чужими, хотя ближе друг друга у нас никого не было. — Но я думала, - я запнулась, взглянув на Рэймонда удивлённо.
Он все ещё смотрел на меня и его глаза улыбались, чуть насмешливо, но в голубых озерцах все же осталась тёплая доброта. Я не могла перестать удивляться ему. — Страсть и трепет юной плоти еще не означают духовную связь и осознанность выбора, - сказал он, чем удивил и смутил одновременно. – Я бы никогда не оставил Клэр, но чем старше мы становились, тем сложнее было. Мы не понимали друг друга и всё, что связывало два наших противоположных полюса воедино – любовь к сыну.
Рэймонд замолчал, но взгляда не отвёл. Мне захотелось спросить, почему он решил жениться на мне, ведь влюблённости между нами не было. Он видел меня нескладным ребёнком и юным подростком, но инсайта не случилось. Мы оставались хорошими собеседниками и я считала это надёжным якорем для долголетней дружбы. Но разве любовь это не одна из форм дружбы? Мы любим тех, с кем нам спокойно и комфортно, кто слушает нас и сам не страшится говорить свои мысли. Мы любим людей, которые делают нас счастливыми. И вот он мой инсайт: Рэймонд именно тот, чье присутствие всегда, абсолютно всегда, радует меня.
— Вам пора отдыхать, - сказал он внезапно, прежде чем поцеловать меня в лоб. – Я не могу остаться ночевать в этом доме сегодня, поэтому наша следующая встреча состоится у алтаря. — Вы говорите об этом со спокойным сердцем. Я сама удивилась как по-детски прозвучало это обвинение. Но Рэймонд улыбнулся хитро, с лисьей ухмылкой в уголках губ, прищурив блестящие глаза.
— Мой голос может быть обманчиво спокоен, но сердце полно волнений. — Вы боитесь? Или сомневаетесь в своём выборе? — Я боюсь, как бы вы не передумали. — Все уже решено, - голос был спокоен, но подобно Рэймонду, мое сердце билось в груди, как заведенное. – В спальне меня дожидается подвенечное платье и багаж упакован. — Но вы ещё можете передумать. — Вы этого хотите? — Нет, конечно. — Тогда уходите сейчас же, - говорю с улыбкой, и поднимаюсь первой, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча. – До скорой встречи, Рэй. Что-то беззвучно вспыхивает в глубине его голубых глаз, заставляя чёрный перстень зрачка поглотить небесный блеск. Я задерживаю взгляд, ощущая гомон сердца, но после быстро отворачиваюсь, убегая.
Мое прощальное ?доброй ночи? было поймано в сети лисьей ухмылки. Рэймонд долго смотрел в непроглядную пустоту комнаты, в ту часть, где моя фигура скрылась от света свечей и его взгляда. Он о чем-то думал, что-то мечтал и планировал, а после взял подсвечник и вышел, отдавая приказ готовить экипаж. Завтра свадьба и по старой традиции жених не должен видеть невесту.
Перед тем как сесть в автомобиль, Рэймонд поднял голову, безошибочно отыскав мое окно. Наши взгляды встретились и, хотя я пряталась за ажурной занавеской, тепло его улыбки согрело мои замерзшие стопы и осталось со мной до рассвета.
*** Сколько смысла в одной крошечной фразе, сказанной пред небесным ликом. Трепет нежных чувств, упование моментом. И признание себя частичкой другого живого существа, его половиной, связывающей вас в единое целое.
Звоном церковных колоколов завершилось наше шествие от алтаря на улицу, к местному люду, что собрался поприветствовать новую семью – оплот английской аристократии, маркиза Солсбери и его молодую супругу. Были смех и улыбки, торжественные залпы из пушек и наивные лепестки цветов. И все это было для меня как в глубоком, тяжёлом сне, потому что губы хранили секрет – как печать с тайным гербом – об одном единственном поцелуе. Вряд ли этому было объяснение и, совсем уж невероятно, чтобы это было серьёзно, но после этого заключительного акта, ознаменовавшего, что мы – муж и жена, я навсегда запомнила взгляд, с которым Рэймонд Смит посмотрел на меня. Так смотрят на священную реликвию, с таким взглядом вспоминают о минувшем ликовании, так мужчина смотрит на женщину, когда верит в святость их союза. Так Рэймонд Смит посмотрел на меня.
Праздник был не долгим, но, несомненно, пышным и богатым. Розалинд и Майкл не жалели средств и сил, чтобы сотворить маленькое чудо в этот день. Но, как и положено чудесам, они не длятся вечно.
После ужина горничная помогла облачиться в нежно-фиалковое платье с тонким французским кружевом, накинула на плечи новое роскошное меховое манто – подарок мужа. Вместе с Джорджи, который, пусть и смирился с решением отца, но оставался молчалив, мы сели в автомобиль и уехали.
Родовое поместье Солсбери раскинулось вдали от суеты города. Окружённый с одной стороны парком, а с другой – длинной аллее вдоль озера, с фонтаном в виде взлетающих лебедей посередине, дом превращался в часть леса.
Нас встречал весь штат прислуги, а центром этой процессии была пожилая леди – вдовствующая графиня Лэнгфорд – тётушка Рэймонда. Рьяная англиканка, она была приверженкой старого уклада жизни и откровенно противилась всему новому.
— Я не стану расспрашивать вас после дороги, но это вовсе не означает, что я забуду сделать это завтра, - завершила наше знакомство леди Вайолет. Её манера общения, вкрадчивый и местами писклявый голос показались мне забавными. В конечном счёте, Рэймонд рассказывал о своей тетушке и я имела представление, что она за фрукт. Но реальность оказалась интереснее.