Глава IV. "Вопрос" (1/2)

Однажды гордый соловей увидел белую розу и был так пленен её красотой, что прижал дивный цветок к своей груди. Острый шип, словно кинжал, вонзился ему в самое сердце и окропил белоснежные лепестки алой кровью. Эта старинная легенда служит вдохновением для поэтов и писателей уже многие столетия, а для обычных людей – напоминаем, что красота таит в себе опасность и даже любовь способна оставить раны. За окном клубились вихри вечернего тумана, что опускался на город с заходом солнца. Пейзаж не радовал глаз, напротив, картина серого сада, окутанного морозной дымкой, убивала надежду на спасение. А ведь надежда – последний якорь в бушующих страстях. — Я не помешал? – маркиз вошёл тихо, но именно в тот самый момент, когда первый ужас слегка притупился, а в голове стали возникать тысячи вопросов. Я не взглянула на него, лишь повела плечом, пытаясь придержать сползающую шаль. Майкл жестом пригласил Рэймонда войти. Голова гудела, как оркестр на летних ярмарках. Обхватив себя обеими руками, я приготовилась атаковать. — Кто, дядя? Кто он? – мой голос ломался переходя с шепота на рычание. – За все время не было ни одного кавалера, который смел намекнуть на брак. Не было цветов или писем. Ни тайных, ни официальных приглашений на свидания. И я ни с кем не флиртовала. Клянусь, я не давала поводов. — Я бы мог сказать, что этим ты делаешь себе чести. Но тебе это и так известно. — Кто же он? Кто этот джентльмен? – кажется, я стала тихо всхлипывать, представив картину скорой свадьбы с человеком, которого не знаю. – Кому захотелось взять в жены практически нищенку? Ему известно, что я не могу похвастаться завидным преданным? — Ты его знаешь, Лотти, - сказал Майкл спокойно. На доли секунды в комнате повисла мучительная тишина. Мой мозг принялся вспоминать всех молодых джентльменов, с которыми мне довелось познакомиться или тех, с которыми я была знакома ранее. Мыслей так много, но одна хуже другой. — Дядя, это ведь не Уилл Мэдокс? — Нет, не он. Пришлось признать, что я ощутила облегчение. Сын лорда Мэдокса слыл отъявленным прожигателем жизни и имел репутацию дамского угодника. В один из первых приёмов, на которых мне довелось побывать после возвращения в Англию, нас представили друг другу и я не испытала ничего кроме разочарования. Наследник огромного состояния и целого имения в придачу, он тратил жизнь на выпивку и развлечения. После знакомства (будучи не совсем трезвым) юноша пригласил меня на танец и мне пришлось согласиться, поскольку достойной причины отказать не было. Прошлым вечером мы встретились вновь и его сальный взгляд следил за мной без устали; когда он решился пригласить меня на танец, мое положение спас маркиз, который сообщил сэру Уиллу, что я уже обещала этот танец ему. Рэймонд протянул руку и, под звуки маленького оркестра, мы присоединились к парам танцующих. — Тогда кто он? – обида взяла верх над здравым смыслом; я отвернулась от огня камина и чужих взглядом, разглядывая акварельные росчерки деревьев сквозь окно гостиной. – Я не хочу замуж. Не желаю становиться содержанкой при богатом муже. — Вы даже не знаете, кто этот мужчина, - маркиз прервал меня, но прямо сейчас его дружеский тон не внушал мне доверия, как было прежде. — Он не соизволил даже намекнуть мне, Рэймонд. Трусливо скрывался и молчал, словно вор. Я могла видеть его сегодня, а он даже не подал мне знак.

— Это был Рэймонд, - сказал дядя серьёзно. – Мужчина, который хочет сделать тебя своей женой, это Рэймонд Смит, маркиз Солсбери. — Нет, - выдохнула я тихо, ощущая спиной пронзительные взгляды. – Не может этого быть.. — Это так, - тем же шепотом вторил голос Рэймонда. Тело натянулось. Никакого движения, лишь давящее молчание. Казалось, что комната уменьшилась в размерах, а воздух загустел. Кровь стала приливать к щекам, дыхание спирало от волнения, и только мозг кричал: ?нет, нет, нет…?. — Вероятно, вам стоит поговорить, - предложила Роуз. Я поняла, что они с Майклом собираются оставить нас наедине и запаниковала. Прижав руки в груди, я ринулась через комнату прямиком к выходу. Дальнейший путь до спальни я преодолела словно в тумане, и пришла в себя лишь после того, как подушка стала влажной от слез. Прошло чуть больше часа, прежде чем в дверь постучали. После разрешения войти, я увидела Майкла Пирсона в излюбленном изумрудном халате поверх пижамы. Присев на край постели, он издал долгий, полный усталости, вздох. — Давай будем честными друг с другом, и признаем, что ты поступила не самым благоприятным образом и я не могу одобрить такой поступок. — Почему он так поступил со мной? – спросила я, пропустив возражение. – Я считала его другом, видела в нем наставника, доверяла, в конце концов. А теперь оказалось, что все это было ложью. — Вероятно, мы все поступали неправильно, скрывая от тебя эту новость, - Майкл пожал плечами, уголок его губ приподнялся, и он закончил с каплей иронии в голосе, - но мы скорее не говорили всего, нежели обманывали тебя. — Вы скрывали правду. И этим сделали только хуже. — Мы не знали, как к этому отнесутся твои родители, поэтому решили не рушить ваши дружеские отношения на тот случай, если в ответном письме не будет благословения. В этих словах была капля логики. Я понимала, что ни Рэймонд, ни дядя с тетей не желали обманывать меня. Вместе с тем, существовала вероятность, что в случае отказа родителей на брак, мне бы никогда не рассказали об этом сговоре.

— Я должна извиниться? — Было бы отлично. Рэймонд уедет утренним поездом. — И как мне поступить? Я ведь не могу пойти в его спальню посреди ночи. — Да, для этого ещё рано, - Майкл хитро улыбнулся, смутив неуместной шуткой. – Перехватишь его утром перед отъездом. Я попрошу горничную разбудить тебя. — Не нужно ее беспокоить. Как я и предполагала, уснуть мне не удалось. Мысли о случившемся не дали возможности отдохнуть, а возникшие, словно в калейдоскопе, картинки скорого брака и семейной жизни, внушали страх. Весь устоявшийся мир рушился прямо на глазах. С первыми рассветными лучами, я надела халат-кимоно с длинными рукавами и рисунком из переплетающихся бутонов лилий, подвязала волосы тонкой лентой, и вышла из спальни, стараясь никого не разбудить. В столовой стоял аромат крепкого чая и жареных тостов с джемом. Маркиз заканчивал писать письмо прямо за обеденным столом, когда я вошла, пожелав доброго утра. Стул скрипнул и широкая спина Рэймонда Смита выпрямилась, он устремил взгляд в противоположную стену, не обернувшись на моё приветствие.

Сделать первый шаг в неизвестность, начать разговор, которого страшишься – для этого нужна смелость, которой, как казалось, у меня никогда не было. — Еще слишком рано. Почему вы не в постели, Шарлотта? — Я хотела извиниться перед вами, прежде чем вы уедете, - ответила я и подошла ближе, встав позади Рэймонда. Не видя пристального взгляда, я уповала не попасть в его немилость, разглядев презрение и раздражение на дне серо-голубых глаз.

— Мне очень стыдно за свое поведение вчера. Прошу, простите меня, маркиз, - слова давались с большим усилием, хотя мне хотелось сказать о многом. — Вчера вы называли меня по имени. Вы больше не считаете меня своим другом, Шарлотта? Губы пересохли. Сцепив руки в замок, мне удалось исторгнуть тревожный вздох. Не хотелось лгать после извинения, поэтому я приняла решение сказать как есть, отдав маркизу право решать, что станет с нашими отношениями.

— Я вынуждена признать, что вчерашнее открытие поставило под вопрос все, во что я верила. И, в первую очередь, наши товарищеские отношения. Это не связано с тем, что в скором времени нас свяжет священный союз, ведь брак – крепкая дружба, пронесенная сквозь года. Но вы подвергли моё доверие сомнению. Вы умолчали о своём желании взять меня в жены, тем самым, поставив в неловкое положение. Представьте, что я испытала вчера, когда дядя назвал ваше имя? Разве после этого я могу считать вас своим другом? Могу я доверять вам и быть полностью уверенной, что вы не станете и впредь умалчивать столь важные решения?

Рэймонд выслушал меня с мужеством и хладнокровием, лишь его плечи опустились в безмолвном жесте, давая понять, что он раскаивается. Когда я закончила, он встал и, выждав пару мгновений, обернулся. Его мощная фигура никогда еще не казалась мне столь внушительной. Подняв взгляд, внутренне переживая страх увидеть адресованное мне раздражение, я попала в уютное тепло серо-голубых глаз. Маркиз улыбался тем знакомым, нежным образом, как делал всякий раз, когда наши взгляды встречались. Раньше я видела в этом дружеский жест поддержки, внушавший мне уверенность. — Моя милая Шарлотта, вы сами ответили на свой вопрос. Я умолчал о желании взять вас в жены, исключительно по той причине, что не был уверен в готовности ваших родителей благословить наш брак. Как бы вы себя чувствовали, если бы в письме был отказ?

Я потупила взгляд, признавая, что он прав, и то, что сама думала об этом. Рэймонд хмыкнул. Его рука взметнулась вверх и коснулась закрученных прядей, что касались щеки. Длинные пальцы аккуратно поиграли с локонами, после чего его тёплые, мягкие губы поцеловали меня в лоб.

— Обещаю, что мы поговорим об этом и я отвечу на все ваши вопросы. Но сейчас я тороплюсь и вынужден покинуть вас, - крепкая ладонь легла мне на плечо; я затаилась, ожидаю, объятий, которых, впрочем, не случилось. – Все, что я, могу сказать: я по-прежнему на вашей стороне и хочу, чтобы вы считали меня своим другом. Я ни к чему вас не принуждаю, только прошу дать мне время. — Вы считаете это поможет? – Рэймонд радостно просиял, слегка сжав моё плечо. Я чувствовала тепло его кожи на своей, внутренне ликуя. — Верьте мне, - ответил он. Знакомая лисья улыбка и блеск в небесных глазах подарили надежду, что, возможно, случившееся вовсе не трагедия, а роман, стремящийся к идеалу.

*** Я предполагала, что что-то может пойти не так, но не ожидала, что рождественский вечер прервется таким образом. И в этом была наша общая с Рэймондом ошибка. Все начиналось прекрасно. Вечер обещал быть чудесным. Когда гости собрались за большим, богато убранным столом, первый тост хозяин дома адресовал собравшимся, поблагодарив за визит. Роуз шепнула, что здесь присутствовали, как минимум, трое министров со своими супругами, командующий Королевских-воздушных сил, знаменитый Хью Тренчард, с которым Рэймонду довелось познакомиться во время битв при Аррасе и на Сомме. Напротив меня сидел сэр Артур Конан Дойл и первую половину вечера мы провели с ним в беседах о спиритуализме, которые, в последствии, только усугубили положение дел.

В середине вечера я заметила, как маркиз кивнул мне, подав знак. Постучав обухом ножа по бокалу с шампанским, он призвал присутствующих к молчанию. Поднявшись, хозяин дома предложил поднять бокалы за его невесту.