Часть IV (1/2)

IНа деле всё происходило не так — или, вернее, не совсем так. Бэльдам полагала, что небольшая ложь никому не повредит. В конце концов, спокойствия и благодушия она достигла далеко не медитацией и чтением человеческих книг о саморазвитии. Дела обстояли куда прозаичнее.

Сначала она вытащила из пакета пожелтевший череп и со всей дури кинула его в стену. Хрупкие кости разлетелись на куски, пробив внушительную вмятину и отслоив обои. Потом Бэльдам закричала во весь голос и согнулась пополам от бессилия, продолжая выть до тех пор, пока соседская собака не ответила на этот зов оглушительным лаем. Она едва ли услышала это сквозь пульсирующее в ушах сердцебиение и метнулась к столу, который уж слишком легко перевернулся, рассыпав по полу бумаги, ноутбук и настольную лампу. Осколки усеяли ковёр и захрустели под её ногами, вдавливающими их глубже в пол остриём каблука.

— НЕНАВИЖУ! — звук, вырвавшийся из горла, совсем не был похож на крик. Он срывался на высоких нотах, таких высоких, что не были подвластны её человеческому телу. Бэльдам захрипела, оцарапав горло когтями. Ярость не унялась.Бэльдам ухватилась за спинку стула и без какого-либо усилия вышвырнула его в окно. Стекло со звоном разлетелось на куски; чуть позже звук сменился глухим стуком ломающегося дерева. Она снова завизжала, уже не обращая внимания на то, что её тело изломалось, вытянулось, обострилось. Макушкой она уже почти достигала потолка, а потому в раздражении стащила с ног туфли и метнула их в телевизор. Он чудом устоял, и это взбесило Бэльдам даже больше всего остального. Она выдрала его со всеми проводами из привычного места и кинула через всю комнату, продолжая бессвязно кричать.

Пёс во дворе заливался истерическим лаем, и она подумала: а не свернуть ли ему шею, чтобы наконец заткнуть? Бэльдам уже двинулась к разбитому окну, намереваясь воплотить мысли в реальность, когда услышала ругательства соседа — того самого, что не так давно советовал ей держать эмоции под контролем. Пелена запоздалого раздражения перекрыла весь взор, оставив стоять за занавеской в ожидании, когда его грузный кулак обрушится на её дверь с требованием заткнуться. Бэльдам почувствовала, как губы сами собой раскрываются в хищном оскале, царапаясь об острый ряд зубов.

?Ну иди сюда?, — подумала она и выскользнула в коридор. Пальцы с трудом ухватились за дверную ручку, едва не соскользнув из-за слишком длинных когтей. Пёс продолжал надрываться, но в этот раз Бэльдам уловила в его лае жалобные, почти испуганные нотки. Должно быть, он наконец учуял, кто — или вернее будет что? — живёт в этом доме.

— ОТКРОЙ ДВЕРЬ, НЕНОРМАЛЬНАЯ! — сосед забарабанил по закрытой двери, не заметив перемены настроения своего пса. — Я ВЫЗЫВАЮ КОПОВ, ЧЁРТ БЫ ТЕБЯ ПОДРАЛ!

Ну конечно. Приехали бы они? Бэльдам сомневалась, как сомневалась и в том, что другие соседи могли заинтересоваться происходящим на улице посреди гулкой ночи. Свет в окнах ближайших домов не зажёгся, занавески не дрогнули, и она без опасений рванула дверь на себя.

От неожиданности мужчина повалился на крыльцо задом, неловко забарахтавшись, как потерявшее ориентир насекомое. Он зашёлся в громком, полном страха крике, разнёсшемся по пустынной улице. Бэльдам улыбнулась.— Стало быть, вызовешь?Она знала, как выглядела со стороны. Волосы живыми змеями завились на плечах в столь безветренную ночь; длинное худое тело наполовину выступало в дверном проёме, вынужденное ссутулить плечи, чтобы не удариться головой о крышу веранды. Белеющая в темноте костлявая женщина-паук с горящими чёрными глазами — такой он её видел. Он был в ужасе. Его грузное тело затрепыхалось в попытках отползти прочь, но он добился лишь того, что скатился задницей по ступенькам и растянулся на гравии, не крича только потому, что от удара перехватило дыхание. Из груди вырывались нечленораздельные хрипы.

Бэльдам не торопилась, растягивая удовольствие с невиданным прежде азартом. Она неторопливо ступила через порог передними конечностями и ухватилась за края дверного проема, чтобы протиснуться наружу. На крыльце образовались круглые выбоины, дерево жалобно заскрипело.Она благодарно выпрямилась на газоне, внимательно следя за соседом, едва не выползшим на дорогу. Его челюсть дрожала, то поднимаясь, то опускаясь. Крик всё ещё не вырвался на свободу, и из горла раздавались только полузадушенные хрипы. Ей стало смешно.

Окна соседских домов оставались безликими и пустыми, лишая его всякой надежды на спасение. Однако могли ли ещё несколько людей остановить Бэльдам? Отчего-то ей казалось, что в нынешнем состоянии ей ничего не стоило бы вырезать и весь квартал. Была бы Пеннивайз против?

А какая, собственно, разница?Её пальцы сомкнулись на краях ветхой куртки, и ткань жалобно застонала, когда она рванула наверх. Мужчина оказался на ногах, обмякнув подобно тряпичной кукле. Из его пор сочился пьянящий запах страха. Бэльдам наклонилась ниже и втянула этот аромат полной грудью, закрыв от наслаждения глаза.— Кажется, твоя жена слушает твои хрипы за дверью и молится, чтобы ты никогда не вернулся домой, — тихо сказала она и улыбнулась. — Сегодня я выполняю чужие заветные желания. Как же надо было довести жену, чтобы она даже не попыталась вызвать полицию?Она медленно слизнула с его шеи набухшую солоноватую каплю пота. Она взорвалась на языке изобилием вкусов: искренний ужас вскружил ей голову лучше любого шампанского.

— Но это неважно, разумеется, полиция бессильна.Бэльдам с трудом оторвала взгляд от бьющейся под кожей артерии, взбухшей и сладкой; рот наполнился вязкой слюной. Сосед попытался отпихнуть её руками, но она не ощутила лёгкого толчка и почти играючи швырнула его в окно. Раздался оглушительный звон, после — сдавленный стон упавшего на пол тела. Она аккуратно проскользнула в образовавшуюся дыру, проигнорировав распахнутую дверь.

Дом медленно наполнялся богатым ароматом сильнейших эмоций: от первобытного ужаса до скручивающего желудок мужского унижения.

— Не подходи, — услышала она сдавленный голос и улыбнулась. Сосед отчаянно пытался подняться на ноги, не удерживая грузное тело. Картина вызвала у Бэльдам не столько жалость, сколько отвращение. Не будь она так зла, она бы никогда не позарилась на столь отвратительное мясо: сквозь ароматы эмоций сквозили другие, менее аппетитные. От него разило потом, грязной одеждой, застарелым табаком и перегаром. — Не...Она не услышала окончания фразы, отвлёкшись на тихий шёпот, раздавшийся в голове.?Ты вывела её из себя. Когда такое случается, она срывает злость на других?.?Такой уж у неё характер?.

Такой уж у неё характер... Бэльдам вздрогнула и мотнула головой в бессильной попытке избавиться от воспоминаний.

?ТАКОЙ УЖ У НЕЁ ХАРАКТЕР?.

Сквозь мужской голос созданного Бэльдам существа сквозил пронзительный смех матери. Бэльдам зашипела. Её характер? Срывать злость на других?

Её взгляд ткнулся в чертыхающегося мужчину, всё ещё силящегося встать на ноги.

— Не смей, — прошептала Бэльдам, и он вздрогнул, думая, что она обращается к нему. И она снова услышала на задворках сознания слабый смех.

?Дурной у тебя характер, моя милая?.

Марионетки, пустые иллюзии, которые создавала Бэльдам, не должны были — не могли — иметь собственное сознание, и всё же это случилось. До сих пор она полагала, что отец Коралины, слепленный её руками, заговорил сам и отказался повиноваться, пожалев девчонку. Однако теперь Бэльдам поняла. Говорил вовсе не он.Его устами завладела мать Бэльдам.?Такой уж у неё характер?.?Беги отсюда, девочка!?Бэльдам зашипела сквозь зубы и набросилась на мужчину с когтями, прижав его к полу собственным телом. Нет уж, он от неё точно не сбежит. В нос ей ударил опьяняющий запах страха и отчаяния: о боже, до этого она никогда не доводила жертв до такого исступления. Слюна набралась во рту.

?Вот тебя мне точно не жаль?, — подумала Бэльдам и рассмеялась бы, не будь её зубы заняты легко поддающейся под давлением плотью. Кровь, густая и ароматная, хлынула ей в рот пульсирующей струёй. Она задыхалась и глотала, рвала мясо в полузабытьи от восторга — ещё и ещё, и плевать, что она не была настолько голодна. Много ли раз в жизни ей удавалось наесться всласть? В детстве Бэльдам доставались объедки со стола матери, несвежие, но достаточно сытные, чтобы продержаться ещё несколько недель. Редкие дети, имевшие неосторожность попасться в ловушку, так и вовсе оставались её единственным утешением в течение многих, многих лет.И в то же время можно было жить по-другому, ведь так? Бэльдам потрясла головой как собака, пытаясь отгрызть особенно большой кусок плоти, и кровь залила мелкими каплями всё вокруг. Пока она томилась в одиночестве, Пеннивайз наедалась досыта и не знала печали изнуряющего голода. В её владении был целый город. Бэльдам даже оторвалась от пиршества, чтобы как следует обдумать эту мысль.Целый город. Тысячи и тысячи разнообразных блюд на шведском столе — только протяни руку.

В груди Бэльдам зашевелилась тупая зависть, которую она поспешила заглушить очередным куском сырого мяса. Никаких тарелок и украшений с рукколой сверху — она предпочла не думать, как могла выглядеть со стороны. Её ноги скользили по мокрому от крови полу, цепляясь за стыки деревянных пластин. Оттереть это руками Бэльдам уже не смогла бы.

Ей показалось, что остекленевшие глаза мужчины прожгли её равнодушным взглядом. Рваная рана на месте рта раскрылась.

— Такой уж у тебя характер, — просипел труп, и Бэльдам с визгом отпрянула в сторону.

Нет, ей показалось. Она не уловила ни движения, ни свиста воздуха из прогрызенной глотки. Ничего.

— Очень смешно, — процедила Бэльдам. Есть ей расхотелось, а ответа не последовало. Она вздохнула и огляделась по сторонам.В доме царил хаос. Из разбитых окон внутрь проникал прохладный осенний ветерок, поднимающий замызганные кровью занавески. Осколки телевизора тянулись от гостиной до самого коридора. ?Какой кошмар?, — подумала Бэльдам и захихикала оттого, как равнодушно проскользнула в её голове эта мысль. Два разбитых окна, поломанная техника, залитый кровью коридор и грязный труп на полу. Какой кошмар.

Бэльдам направилась в сторону кухни, где выбрала два самых больших и острых ножа. Свободными ногами она подцепила два чистых графина. Позже вкус не будет настолько насыщенным, — страх всё равно выветривался быстрее любви — но подойдёт для перекуса. Она вернулась к трупу и примерилась к самым мясистым частям, хотя внутренний голос, в котором ещё не уложился гнев, шептал ей, что в запасах нет надобности. Перекусить можно было первым встречным, к чему заморачиваться? Но Бэльдам сумела вытеснить эмоции и принялась методично нарезать мясо, собирая густую кровь в графин. Слёз в этот раз не было, но было некоторое удовлетворение. Она чувствовала себя так, будто извела себя до предела на утренней пробежке и теперь наслаждалась результатом, нежась в горячей ванне. Бэльдам отвлеклась лишь для того, чтобы удивиться такому сравнению, но поняла, что её сосед не всю жизнь был горьким пьяницей. Опыт пробежек закрепился в её голове вместе со сладостью свежего мяса.

Из новых впечатлений Бэльдам достался и тупой приступ головной боли — утреннее похмелье. Она сглотнула призрачную горечь на языке и отнесла графины на кухню. Мясо ей пришлось завернуть в пищевую плёнку и заморозить.

Уборка всего остального не заняла у Бэльдам больше получаса. Вскоре от её яростного срыва не осталось и следа.

И лишь после этого Бэльдам позволила себе погрузиться в горячую воду, прихватив с собой толстую книгу по психологии, которую она позаимствовала в библиотеке Дерри.IIПеннивайз обо всём этом не знала и слонялась по городу, пытаясь подавить рвотные позывы от глотка пива. Желудок требовал проявить к себе особое внимание: такая пища его не устраивала. Тошнота подкатывала к горлу и вынуждала останавливаться посреди дороги, чтобы отдышаться. Эффект был совсем не таким, как если бы она питалась мясом пьяных людей — от такого опыта скорее забавно штормило и тянуло не то спать, не то веселиться, да и то ненадолго. Один раз Пеннивайз случайно съела паренька, насквозь пропитанного кислотой, и ещё несколько часов сидела посреди парка и не могла понять, что происходит, пока мир не перестал плясать вокруг неё самыми безумными красками. Больше она свою ошибку не повторяла: Пеннивайз предпочитала контролировать не только тело, но и сознание. Под действием человеческих слабостей она становилась уязвимее.

Желудок снова свёл спазм. Пеннивайз ухватилась за фонарный столб и закрыла глаза. ?Дерьмо?, — подумала она и всё-таки сползла на колени, исторгнув из себя комки сгустившейся слюны, непереварившийся глоток пива и лишь после — кровавую кашицу от недавнего перекуса. Пеннивайз скорчилась на четвереньках, проклиная весь мир. Перчатки насквозь пропитались рвотой, и она с долей отвращения вытерла их о бока, оставив на костюме красноватые разводы.

— Дерьмовый у тебя видок, — сообщила она своему отражению на пустой витрине и вытерла губы. Пеннивайз задержалась для того, чтобы избавиться от грязи на одежде и поправить волосы в одной ей известной хаотичной манере и двинулась дальше, щурясь от слепящего солнца.

В мыслях воцарился сплошной бардак.

Она остановилась только тогда, когда дошла до Пустоши, где упала на пожелтевшую траву и уставилась в небо. Рядом кто-то зашуршал в куче мусора.— В этом холодильнике прятаться не стоит, — сказала Пеннивайз, всё ещё не отрывая глаз от облаков. — Тебя никто не найдёт, и ты задохнёшься внутри, потому что не сможешь выбраться наружу. А знаешь, что случилось с одним мальчиком, который очень любил холодильники?

Чумазый паренёк высунулся из-за дверцы и тут же в ужасе отпрянул. Он хлопнулся на спину и попытался отползти в сторону. На вид ему было не больше семи лет.

— Клоунов никогда не видел? — Пеннивайз села, подобрав под себя ноги. Мальчик остановился. Паника в его глазах сменилась преждевременным облегчением. Очень зря.— Я так сто раз делал, — сказал он и кивнул на холодильник. — А ты здесь откуда взялся?

Пеннивайз проигнорировала вопрос.— Так вот, у того мальчика было хобби: он ловил бездомных кошек и собак, иногда подбирал птиц или ещё какую живность... Конечно, не за тем, чтобы приютить у себя. Он прятал животных в этот самый холодильник и — можешь себе представить? — уходил на несколько дней. Бедняжки задыхались, потому что не могли выбраться, и через некоторое время тот мальчик забирал их трупы. Его это возбуждало, если ты понимаешь, о чём я. И ты тоже задохнёшься, как котёнок, если никто тебя не обнаружит. А знаешь, почему? Да потому что это старый холодильник. И его изготовители не предусматривали возможность открыть его изнутри. Детишки поумнее тебя умирали в таких страшной смертью.

— А с мальчиком что случилось? — перебил паренёк. Пеннивайз хмыкнула.— Один раз он открыл холодильник и обнаружил там мотыльков. И не простых, а мотыльков-людоедов. Они набросились на него и выпили из него всю кровь.

Мальчик недоверчиво склонил голову.— Таких мотыльков не бывает.— А ты не знаешь? Здесь, в Дерри, бывает всё.— Что ты за клоун такой, если ты меня пугаешь? — спросил мальчик, насупившись. Пеннивайз рассмеялась.— Самый во что ни на есть настоящий. Слыхал про Джона Гейси, а? Он одевался клоуном, а потом трахал и убивал мальчишек вроде тебя, — она встала. Паренёк попятился. — Но его поймали, а вот в Дерри никто не умирает по-настоящему, и это пострашнее старины Гейси. Говорят, что мальчик, любивший холодильники, до сих пор бродит здесь и иногда...Пеннивайз ухватила паренька за ворот рубашки. Тот не успел даже вскрикнуть.— Иногда он развлекается тем, что запихивает в него доверчивых дурачков, — древняя дверца захлопнулась. Мальчик не успел ничего сообразить. Пеннивайз облокотилась о крышу холодильника. — Есть одна мудрость, про которую мне рассказал другой мальчик. Ты её не знаешь, а она могла бы тебе пригодиться, — Пеннивайз постучала по холодильнику. — Звучит она так: никогда не разговаривай с незнакомцами.

Она прислонилась к дверце спиной и задумалась, что делать с мальчишкой дальше. Его можно было оставить на пару дней и вытащить уже мёртвым, но Пеннивайз больше любила живую пищу. Но что интересного в том, чтобы кружить вокруг закрытого холодильника и выпивать порцию за порцией страха, исторгающегося с каждым приглушённым воплем?

?Вот по какой причине я считаю, что сценарий стоит превыше всего, — вмешался мелодичный голосок Бэльдам в голове. Пеннивайз услышала мерный стук ногтей обо что-то твёрдое и позволила себе закатить глаза. — Куда как лучше импровизации, не думаешь??

— И давно ты наблюдаешь? — вслух поинтересовалась Пеннивайз и скрестила руки на груди. Мальчишка в холодильнике затих, почуяв шанс вырваться на свободу.

?Достаточно, — Бэльдам помолчала и впустила Пеннивайз в свою голову только для того, чтобы продемонстрировать ухоженный сад, украшенный к Хэллоуину. Сама она сидела в плетёном кресле на крыльце и перемешивала трубочкой содержимое стакана. — Как думаешь, этого хватит или стоит добавить нечто… более натуралистичное??

Она засмеялась и с хрустом разгрызла тело жука. Пеннивайз сползла на землю по дверце холодильника и выругалась. Мальчик внутри снова закричал, привлекая к себе внимание.

?Лезвия в шоколадных конфетах? Галлюциногенные яблоки в карамели? Как ты обычно развлекаешь себя на Хэллоуин??— Выхожу на улицу и слушаю комплименты, — Пеннивайз стукнула кулаком по холодильнику, но мальчик и не подумал замолкать. — Присоединяйся. Харли Квинн из тебя не получится, но грустного мима изобразить для тебя — раз плюнуть.

?Какое очаровательное предложение — изобразить твою любовницу на Хэллоуин... К сожалению, у меня уже есть костюм, — Бэльдам помолчала. — Принесёшь мальчика сюда??

Её голос неожиданным образом прозвучал почти застенчиво. Пеннивайз задумалась, мыслями всё ещё пребывая в голове Бэльдам: на губах скользил привкус крови, перед глазами развевалась настоящая паутина, где-то вдали смеялись подростки, но причин смущения она так и не нашла.

— Только если ты обещаешь не рыдать над ним, — сказала Пеннивайз и поднялась на ноги. В голосе Бэльдам зазвенела улыбка.?Обещаю?.Своё слово она сдержала: когда Пеннивайз несколькими минутами позднее вытряхнула на пол её чистенькой гостиной мальчишку прямо из холодильника, Бэльдам сначала потеряла дар речи, потом закрыла лицо руками, откинулась на спинку дивана и издала булькающий звук, одновременно подходящий и на смех, и на злость.

— Я не это имела в виду, — сказала она, не поднимая головы. Мальчик подобрался, как пружина, и оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, где он оказался. Стоило ему увидеть рядом с собой Пеннивайз, и он тут же заверещал и попытался отползти к стене, но споткнулся на полпути.

— Я бы на твоём месте радовалась, что я не притащила его с оторванной башкой и не залила тебе кровью крыльцо. Доставка еды по первому классу — прямиком из холодильника.

— Благодарю.Бэльдам одним ловким движением поднялась на ноги: только каблучки туфель стукнули о пол. Юбка быстро взметнулась вверх и опустилась.

— Не кричи, — попросила она мальчика, опустившись рядом с ним на колени. — Посмотри на меня. Ну же.

— Да, — встряла Пеннивайз и плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу, — посмотри на неё хорошенько, она собирается тебя сожрать. Да что такое? Давай ты хоть раз не будешь врать своей еде. И побыстрее, я выблевала остатки прошлого пиршества на тротуар где-то между банком и супермаркетом, и мне нужно восполнить пробел.

— Едва ли ты сумела исторгнуть из желудка страх, который тебе на самом деле нужен, — сказала Бэльдам. Голос у неё прозвучал спокойно и ровно, несмотря на то что правой рукой она вцепилась в запястье сопротивляющегося мальчика. Левая сомкнулась на его губах, не давая закричать.

Пеннивайз услышала хруст, и мычание оборвалось. Кровь брызнула во все стороны, испачкав обои, потолок и лицо Бэльдам. Она слизнула капли с губ и тряхнула волосами. На белой рубашке расцвели красные пятна.

— Ты кто такая? — Пеннивайз оглядела Бэльдам с ног до головы. — И куда ты девала дурочку, которая плакала, когда убивала своих маленьких жертв?

— Я не причинила ему боли, — ответила она. — Куда больше вреда нанесла ты, пока держала бедняжку в холодильнике.

Голова с глухим стуком упала на пол в лужу собственной крови. Пеннивайз присвистнула.

— Что? Я хотела свернуть ему шею, — Бэльдам поджала губы и встряхнула кистями рук, избавляясь от крови на пальцах. — Не рассчитала. У меня было не так много практики в отличии от тебя. Ты будешь есть или я испортила тебе аппетит?Пеннивайз не успела приступить к пиршеству: кусочек сырого мяса с омерзительным шлепком ударился об её щёку и начал скользить вниз. Она перехватила его пальцами и в немом недоумении уставилась на Бэльдам. Та затряслась от хохота и уронила голову на испачканные ладони. Когда она отняла их от лица, на коже остались кровавые полосы.

В ответ Пеннивайз кинула кусочек мяса обратно, и он вляпался в волосы Бэльдам и застрял там, походя на диковинную заколку.

— Тебя не учили, — она сымитировала сварливый старушечий голос, — что с едой играть нельзя, девочка?

Бэльдам оторопела всего на секунду, а потом её истеричный смех снова прорезал тишину. Она хохотала едва ли не до слёз, прерываясь для того, чтобы сделать судорожный вздох. Пеннивайз села рядом и скрестила ноги.

— Руки мои, — сообщила она и, не ожидая возражений, с хрустом оторвала кусок. Пеннивайз оглядела согнутую в локте конечность, решая, откуда начать, а Бэльдам продолжала смеяться. — Не подавись, дорогуша. Будет очень грустно, если ты не отведаешь деликатес, который в кои-то веки укокошила без зазрения совести.

— Так вот что значит быть тобой, да? Запихивать детей в холодильники, отрывать им головы, а потом жевать их конечности так, будто... — Бэльдам снова задохнулась от смеха. — Будто это куриные крылышки. Давай закажем соус из ?KFC??

— Да что с...Бэльдам подалась вперёд и опрокинула Пеннивайз на спину, надёжно прижав к полу обеими руками, а после беспрепятственно вгрызлась в локоть мальчика и оторвала изрядный кусок. Она улыбнулась, всё ещё держа в зубах кровавый ошмёток. Горячие капли впитались в серебристый костюм Пеннивайз, оставляя на нём багровые разводы.

Пеннивайз подозрительно принюхалась.

— Ага, — сказала она после секундной паузы. Бэльдам хихикнула и облизнула окровавленные губы. — Всё ясно. Только не оставляй на мне куски своей отваливающейся кожи.

В глазах Бэльдам промелькнул и исчез огонёк смущения. Она вскочила на ноги, и Пеннивайз сумела сесть, недовольно осмотрев погрызенную руку.

— И как часто ты линяешь?

— Раз в несколько лет, — Бэльдам всё-таки смутилась и почесала локоть. — Раньше — чаще.

От этих слов Пеннивайз задумалась над тем, какая большая разница отделяет их на временном отрезке. Её линька не беспокоила: вероятно, она благополучно проспала период роста по законам этого мира много миллиардов лет тому назад. А ещё вероятнее было то, что Пеннивайз вовсе не была подвержена этому в отличии от Бэльдам, родившейся на Земле, но подсознательно она каким-то образом без колебаний определила, в чём дело.

На ум ей пришло одно надоедливое существо, которое вынуждено было прятаться от чужих глаз всякий раз, когда оно меняло образ с одного на другой. В этот период оно было беспомощнее младенца.

— Я планирую избавиться от старой оболочки после Хэллоуина, — сказала Бэльдам, нарушая размышления Пеннивайз. — В этом есть свои преимущества: глаза и правая кисть окончательно перестанут болеть.

И безо всяких переходов Бэльдам выхватила у неё многострадальную руку, но Пеннивайз успела пнуть её в колено. Они обе оказались на полу, пытаясь перетянуть на себя кусок.

?Там лежит целое грёбанное тело, — подумала Пеннивайз, отпихивая Бэльдам куда подальше. — Какого чёрта??Но она не пошла за другим куском мяса и продолжила идиотскую драку. Бэльдам настолько напоминала взбесившегося щенка, что ей невольно пришла в голову идея забросить руку куда-нибудь и посмотреть, как она побежит следом.

В конце концов, после десятка царапин и укусов Пеннивайз позволила Бэльдам догрызть остатки мяса на кости и растянулась на полу, решив, что добровольно отдаст ей все лавры победителя. Бэльдам стояла на коленях и жадно ела, в последнюю очередь напоминая привычную аккуратную даму, которая предпочитала обедать за столом. Из её горла вырывались хрипы.— А ты проголодалась, — сказала Пеннивайз, но не получила на замечание ответа. Что ж, не совсем верно: скорее она упивалась страхом удушья и закрытого пространства, которым так и сочилось свежее мясо. Когда-то Пеннивайз не нуждалась в убийствах, ограничиваясь чистым ужасом, исходящим от людей из прошлого, но их бурное воображение расставило всё на свои места, и оказалось, что пожирать предсмертную агонию куда как вкуснее. В самом же деле: кто станет есть пустой рис, когда рядом стоит аппетитный бифштекс с овощами?

Вполне сносно, чтобы жить дальше, но не так вкусно и сытно, как могло бы быть.

— Чего ещё мне ожидать? Кровавую бойню? Стихийные бедствия? Перепады настроения?

— А ты не знаешь? — Бэльдам со стуком отбросила обглоданные кости.

— Стала бы я спрашивать?

Бэльдам потянулась за очередным куском.

— Ты думала о ком-то, — сказала она, с хрустом разрывая сухожилия. — О ком-то, кто тоже менял оболочки. Кто это был?

— Одно очень настырное и неумное существо, которое когда-то было человеком.Запах Пеннивайз, который она оставила отпечатком принадлежности к этому городу, его не отпугнул — впрочем, как и Бэльдам. Напротив, этот дурак со всех ног устремился в Дерри и отчаянно попытался поговорить.— Он планировал подставить одного парня в Дерри, чтобы устроить пиршество на страданиях других людей. История стара как мир, — Пеннивайз приняла от Бэльдам небольшой кусок и закинула его в рот. — Я предложила ему закатать губу обратно. Придурок потащился за мной в канализации и чуть было не устроил брачные танцы.

— Но он был другим, так?— Он был человеком. Когда-то, по крайней мере, это я из него стрясла прежде, чем вышвырнула из города. Обычный человек, которому захотелось жить вечно за счёт других. Он мог выбрать тело и неделями ждать, пока ему удастся перевоплотиться в жертву полностью, — Пеннивайз пренебрежительно хмыкнула. — А ещё его заводили маленькие детишки, которых он даже не мог трахнуть, потому что его отросток не...Бэльдам закрыла уши руками и потрясла головой.

— Не продолжай; если есть на свете что-то хуже нас с тобой, так это могут быть лишь педофилы. Мужчины, пользующиеся беззащитной невинностью для удовлетворения собственных извращённых фантазий, — Бэльдам поморщилась. Пеннивайз засмеялась.— Отлично, если этот придурок заглянет снова, у меня найдётся, что ему сказать. Что-то типа: ?Чел, знаешь, я лучше тебя, потому что хотя бы не ТРАХАЮ своих жертв, а если уж мне этого захочется, то в отличии от тебя у меня всё прекрасно встанет?. Я уже вижу его изумлённую морду. Хотя я должна была отвадить от Дерри всех, кто мог сюда сунуться, ещё в начале двадцатого века.

Глаза Бэльдам заинтересованно сверкнули.— Так, значит, были и другие?IIIПеннивайз устроилась поудобнее на полу и принялась жевать вынутое из груди сердце — совсем маленькое, но ещё сочащееся кровью. Бэльдам наблюдала за её неторопливыми движениями, отвлекаясь лишь на то, чтобы унять беспощадную чесотку. Местами кожа лопнула, обнажая чёрную плоть, на которой собиралась кровь настолько вязкая, что почти не скатывалась на пол.

— Я знаю нескольких существ, но лучше всего — именно этого чудика, потому что только ему до смерти хотелось со мной пообщаться, — сказала Пеннивайз и фыркнула, разбрызгивая кровь во все стороны. Бэльдам поймала себя на том, что ей уже всё равно, какой бардак случится в гостиной, но не смогла посетовать на последствия линьки, от которой скакало настроение и постоянно хотелось есть. — Он говорил, будто он стар настолько, что уже не помнит ни имени, ни возраста, ни прежней жизни. Именно тогда я впервые задумалась, действительно ли я осталась единственной представительницей своего вида: не из-за этого придурка, но из-за того, что не могла понять, кто или что превратило его в это жалкое подобие нас с тобой, смекаешь? — она помолчала и выдрала ещё один кусок. — Мне бы точно хватило сил, чтобы превратить человека во что-то такое... несуразное. Если бы я захотела.

Короче говоря, он припёрся в Дерри с таким лицом, будто его кто-то целенаправленно превращал в монстра Франкенштейна при помощи кулаков. Это было где-то век тому назад. Он сразу меня почуял и так обрадовался, что едва не обделался от счастья. Через несколько дней додумался спуститься в канализации и благополучно там потерялся. Я б его там оставила, если бы точно знала, что в конце концов он сдохнет с голоду, но, чёрт побери, он и сам не знал, кто он и на что способен.

— Потерялся? — переспросила Бэльдам и, не удержавшись, фыркнула. Найти пристанище Пеннивайз для неё самой не составило никакого труда: стоило только сообразить, с какой стороны запах идёт сильнее всего.

Пеннивайз усмехнулась.— Он бы тебе понравился. Тоже крыс поедал, — Бэльдам возмущённо ахнула. — Не суть. Пришлось идти к нему, чтобы вышвырнуть из города, но он отчего-то решил, что я такая же, как он, и болтал, не затыкаясь. Я наслушалась речей этого придурка о том, как мне должно быть одиноко без такого великолепного мужчины — ему потом пришлось подбирать зубы с пола и бежать из Дерри, поджав хвост. А я решила, что у человеческих женщин в жизни подобного дерьма по самые уши, и в тот цикл расчленила группу лесорубов с членом вместо мозгов.

Бэльдам пришлось зажмуриться и потрясти головой, чтобы изгнать из головы образ мужского органа, прибитого к срубу. Пеннивайз находилась посреди вырубленного пятачка в светлом платье и облизывала окровавленные руки. Она стояла босиком на снегу.

— И потом ты говоришь, что не соблазняла своих жертв, — хмыкнула Бэльдам. Пеннивайз пригрозила ей указательным пальцем со второй оторванной руки.

— Они должны были понять, что девушка в платье, шатающаяся по лесу босиком, не предвещает ничего хорошего, но они справились. Орать начали только тогда, когда я оторвала одному из них…— Я поняла, поняла, можешь не заканчивать, — Бэльдам вскинула руки и поспешила сменить тему. — Ты знаешь что-нибудь про странников, которые питаются чем-то…

Она пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать слова, но Пеннивайз сразу поняла, о чём речь.

— Истинный Узел. ?Моя дикая Ирландская Роза?, — пропела она к вящему изумлению Бэльдам. — В девятнадцатом веке она научилась никогда не заезжать в Дерри. Она и её шайка сверхлюдей не сразу почуяли беду, так что я здорово повеселилась. Удрали ночью в спешке, побросав все свои пожитки, и с тех пор всегда объезжали Дерри десятой дорогой.

— И кто они? — Бэльдам отщипнула кусочек мяса и отправила в рот. — Они люди, я не ошиблась?— Вроде того. Не замечала, что некоторые люди умеют чуть больше, чуть другие? Как твоя Коралина, например. Они куда вкуснее, — Пеннивайз усмехнулась. — Так вот, эти ребятки наловчились выуживать из них эту живительную силу, которую называют паром, и тем самым продляют себе жизнь на десяток-другой веков, если повезёт. Здесь вообще творится много херни: возьми тот же несчастный Касл-Рок, Хэвэн или Джерусалемс-Лот.

Бэльдам ничего об этом не слышала, но вспомнила о вампирах недалеко от заброшенного городка. Он действительно назывался Джерусалемс-Лот, а в Касл-Роке она едва не решилась купить дом.

— А что не так с Касл-Роком?Пеннивайз закатила глаза.— Даже не знаю. То хренов экстрасенс серийного убийцу-копа раскроет, то пёс озвереет и несколько человек загрызёт, то двойник известного писателя кучу людей перебьёт, то другого писателя призраки преследовать начнут. Я ничего не забыла? А, круче всего было тогда, когда из-за одного нового магазина чуть весь город не вымер. Жители Дерри просто обожают эти сплетни.

— Из-за нового магазина? — переспросила Бэльдам. Пеннивайз кивнула. — Продавцом был Лиланд Гонт?

— Я откуда знаю? В Дерри он со своим дурацким старьём не заезжал.

Бэльдам хихикнула. Лиланда Гонта она знала лично: он был другом её матери с тех самых пор, как решил послать в их дом записку с предложением посетить его магазин. В ответ они пригласили его на ужин.

— Он попытался продать моей матери какое-то украшение, выдавая его за реликвию, — Бэльдам пожала плечами. — Она так хохотала. С тех пор он часто гостил в нашем доме и заезжал, если был где-то поблизости. Иногда привозил нечто действительно стоящее.

— Очередной чудик, питающийся чужими страданиями?— Скорее коллекционер, который собирал души.Пеннивайз подавилась куском мяса и расхохоталась.

— Тогда я тоже коллекционер. И гроша ломаного это всё не стоит.

Бэльдам оглянулась на каминную полку, на которой она выстроила в ряд тряпичных кукол. Коллекция была довольно маленькой, но её это не слишком огорчало.— Разве их собирают ради какой-то выгоды? Это для себя. Вон та, — она ткнула липким пальцем на самую первую куклу, — как раз досталась мне от Гонта. Он принёс её в свертке из старой газеты и сказал, что люди убеждены в том, что она одержима. Сказать точно не могу: кукла со мной не разговаривала и с места на место не перемещалась, но, может быть, злой дух просто не хочет со мной знаться, — Бэльдам хихикнула. — Остальных я сшила сама. К сожалению, они тоже не слишком разговорчивые.

Пеннивайз поднялась на ноги пощёлкала пальцами перед носом первой куклы. Потом она постучала когтем по её лбу.

— Со мной тоже поболтать не хочешь? Я бы не против послушать, чем занимается твоя хозяйка, когда думает, что её никто не видит, — кукла не ответила. Пеннивайз развела руками. — Ты права, она не слишком разговорчивая.

— Чем таким я могу заниматься? — обиделась Бэльдам. — Ты и без куклы забираешься в мою голову в любой подходящий и неподходящий момент.

Она с тревогой проследила за тем, как Пеннивайз ухватила одну из кукол — помимо неё только самая первая не имела чёрных пуговиц вместо глаз.

— Готова поспорить, это и есть твоя мама, — сказала она.

Она была права. Бэльдам возилась с куклой очень долго, педантично подбирая детали. Больше всего она гордилась тем, что смогла передать янтарные глаза. Тряпичное тело обхватывало аккуратное чёрное платье, над малейшими деталями которого она трудилась несколько дней.

— Приятно познакомиться, — торжественно сказала Пеннивайз и пожала кукле руку. — Давно хотела вам представиться: Пеннивайз, танцующий клоун, который научил вашу дочь не только шутить, но и кое-чему, о чём матерям обычно не распространяются.— Прекрати, — Бэльдам закатила глаза, но всё же не удержала смешок. В глубине сознания поднялось искреннее негодование, которое принадлежало далеко не ей, но она без труда затолкнула его куда подальше.

— Она слышит, да? — Пеннивайз оставила куклу в покое и уселась обратно на пол. — Воспользуюсь шансом и скажу, что на вкус ты, моя утончённая леди, выше всяких похвал.Если бы Бэльдам могла покраснеть, румянцем залило бы даже корни волос, но, к счастью, тело ещё подчинялось её интересам.

— Прекрати, — повторила она. — Зачем ты так...

Пеннивайз перехватила взгляд, и Бэльдам, не удержавшись, отвела глаза в сторону.

— Грубо, — закончила она и всё-таки покраснела. Повисла давящая тишина. Бэльдам понятия не имела, как отреагирует Пеннивайз, но подозревала, что её снова поднимут на смех.