Часть II (1/1)

IС тихим плеском остатки остывшего лимонада исчезли в сливе раковины; Бэльдам свободной рукой запустила пальцы в волосы и ощутила навалившуюся на неё смертельную усталость. Ей нельзя было позволять декорациям мерцать и искажаться до тех пор, пока девочки не вернутся в реальный мир, и для её встревоженного сознания это виделось едва ли не непосильной задачей.Пеннивайз молча сидела за обеденным столом, крутя в пальцах фарфоровую солонку, и не жертвовала энергией в угоду совместной охоте — Бэльдам это раздражало, хоть она и не произносила претензии вслух. Вода с тихим шипением заструилась в раковину, смывая за собой кисловатый запах свежего лимона. Она вылила средство на губку, не зная, зачем она вообще занимается мытьём посуды, когда в этом не было истинной надобности. Это бесполезное занятие умиротворяло — или, во всяком случае, так ей казалось.— Тебе не хочется их сожрать? — подала голос Пеннивайз, вскинув на неё взгляд. Бэльдам вздохнула.— Нет, — она почти не солгала. Есть хотелось неистово; весь остаток ночи она едва заставляла себя не смотреть на Джессику чересчур пристально. И всё же Бэльдам больше нравился сам процесс. Она вкладывала в него слишком много собственных сил и эмоций.— И сколько это всё может продолжаться? — Пеннивайз сцапала со стола пакет и вытащила оттуда трепыхающегося жука.— Недели. Дни. Все они разные, — Бэльдам пожала плечами и поставила чистый графин на тумбу. Она отодвинула стул и села напротив, тоже потянувшись к пакету. — Чем сложнее процесс, тем интереснее. Ты так не считаешь?Она замолчала, тщательно прожевав жука и промокнув губы салфеткой. Ей безумно хотелось спать: солнце уже давно поднялось над горизонтом.— Сложнее, — Пеннивайз фыркнула. — Понятия не имею, что это значит. Это же всего лишь люди.— Всего лишь? — переспросила Бэльдам, педантично складывая оторванные лапки в блюдце. — Разве не люди не так давно загнали нас с тобой в ловушку? Глупо было бы их недооценивать.— Нет, ты не хочешь это сейчас обсуждать, — холодно оборвала её Пеннивайз. Бэльдам поджала губы: она ещё даже не начала задавать вопросы, которых у неё в голове скопилось великое множество. Пеннивайз почти наверняка знала на них ответы и упорно не желала их говорить.Она сидела напротив Бэльдам, сгорбившись; её сердце слабо трепыхалось, ещё не успев отрасти до конца. Какие-то раны до сих пор кровоточили — не в этом облике, но в её истинной земной сущности, такой громадной, что ей было тесно в заключении человеческого тела. Бэльдам не нужно было лезть ей в голову, чтобы понять это, понять, как двадцать семь лет назад случилось что-то страшное, несопоставимое с тем, что приключилось с ней самой.Бэльдам сжала меж двух пальцев правое запястье. В просвете тонкой белой кожи едва виднелся шрам, однако он не кровоточил, пусть и ныл с раздражающей периодичностью. Она не жалела о том, что отгрызла самой себе руку, как попавшаяся в капкан лисица, в надежде вырваться из заточения, — в конечном счёте она своего добилась.Но раны Пеннивайз имели совсем другую природу, и не все они были физическими.— Тебе следует поохотиться, — негромко сказала Бэльдам. Не потому ли Пеннивайз не оказывала никакой помощи? Не потому ли настояла на совместной охоте? Ей могло попросту не хватать сил. Сколько бы Пеннивайз не бахвалилась, за прошедшее время жертв на её счету было немногим больше, чем у Бэльдам.— Чем я сейчас, по-твоему, занимаюсь?Глаза Пеннивайз сверкнули жёлтым огнём. Попытавшегося сбежать из пакета жука она прихлопнула ладонью, даже не взглянув в его сторону.— Сейчас, — Бэльдам акцентировала ударение на этом слове, — ты избегаешь всякой возможности поговорить со мной о том, что...— Поговорить? — Пеннивайз поморщилась. — Я тебе не грёбанный психотерапевт. И у меня нет никакого желания помогать тебе постигать великие тайны мироздания.Бэльдам криво улыбнулась в ответ.— Значит, кто такой психотерапевт ты всё-таки знаешь.Пеннивайз откинулась на спинку стула, закачавшись на задних ножках, и трижды сомкнула ладони, сохраняя всё ту же холодную маску на лице, сквозь которую нельзя было прочесть её истинные эмоции. Звук в тишине получился оглушительным.— Вы только посмотрите, она умеет шутить, — ядовито сказала она. — Глядишь, пройдёт ещё тысячелетие-другое в моём обществе, и шутки получатся по-настоящему стоящими. Не планируешь стать комиком, нет? У тебя большое будущее.— Так ты мне позволишь остаться в Дерри? — спросила Бэльдам, старательно пропустив шпильку мимо ушей. Впрочем, у неё уже и не было сил раздражаться.— Этого я не говорила, — Пеннивайз закатила глаза. — Если ты будешь меня бесить, я тебя сожру и не подавлюсь.Бэльдам так и не смогла понять, шутит она или нет, но в её словах прозвучало нечто, действительно волновавшее её. Впрочем, вопрос, так и рвавшийся с языка, ей пришлось удержать: пристальный взгляд Пеннивайз отбивал всякое желание продолжать разговор.Какое-то время они молчали, всматриваясь в глаза друг друга.— Нет, этого я не знаю, — сказала Пеннивайз, сорвав с края сознания неозвученный вопрос Бэльдам. Той отчего-то показалось, что несколькими годами ранее она услышала бы иной ответ. ?Разве возможно убить Вечность?? Этого Пеннивайз не произнесла вслух, она даже не подумала об этом, но отголосок из прошлого донёсся и до Бэльдам. — Нет, ты, конечно, можешь попробовать вышибить себе мозги или сплясать ритуальный танец на пепелище собственных мёртвых огней, но...— Мёртвых огней?Пеннивайз не стала отвечать, смерив её взглядом, в котором безошибочно читалась одна-единственная мысль: ?Какая же ты идиотка?. Бэльдам почти оскорбилась.— Откуда, бога ради, я могу знать...— Что-что ты сказала? — оглушительный хохот Пеннивайз заставил Бэльдам растеряться настолько, что она даже забыла об обиде и раздражении. — Бога ради? — она снова затряслась от смеха и запрокинула голову вверх. — Бога ради! Если однажды я умру, то это случится только по твоей милости… Так вот за каким хреном ты каждое воскресенье ходишь в церковь?— Это оборот речи, — обиделась Бэльдам. — И тем не менее...— И тем не менее ты правда допускаешь мысль, что какой-то старик на небесах мог сотворить вселенную, — закончила за неё Пеннивайз. — Отлично, поздравляю тебя, сегодня ты узнаешь тайну сотворения мира. Записывай: однажды у Черепахи случилось несварение желудка, и он случайно выблевал целую вселенную. Конец захватывающей и, несомненно, поучительной истории! — она снова истерично расхохоталась, не обращая внимания на то, что Бэльдам окончательно запуталась в происходящем.— Прошу прощения, что? Какая ещё черепаха?Вопрос вызвал у Пеннивайз очередной взрыв хохота. Бэльдам нахмурилась.— Ты это только что выдумала, потому что принимаешь меня за непроходимую идиотку?Пеннивайз шумно выдохнула, пытаясь успокоиться.— Считаю ли я тебя идиоткой? О да, — она смахнула с лица рыжеватую чёлку. — Но даже я бы такую хрень не выдумала, честное слово. Можешь называть Черепаху Богом, если тебе очень хочется, но, как по мне, это слишком великая честь для того, кто в конечном счёте захлебнулся в собственной блевотине.— Технически ты была знакома с так называемым Богом? — Бэльдам попыталась уложить услышанное в общий порядок её жизненного уклада. И у неё не получилось. Воображение угодливо подрисовало плоскую Землю, стоящую на трёх слонах, которые, в свою очередь, громоздились на панцире огромной черепахи. Получалась абсолютная чепуха. — А слонов никаких ты, случаем, не знаешь?— Знаю. Отец, Сын и Святой Дух мои старые приятели, каждое воскресенье мы с ними ходим в местный паб и...Увидев выражение лица Бэльдам, Пеннивайз снова прыснула во весь голос и не смогла закончить предложение.— Ну всё, хватит, — Бэльдам недовольно скрестила руки на груди. Она уже сотню раз пожалела о том, что вообще захотела расспрашивать Пеннивайз о чём бы то ни было. — Если ты не желаешь рассказывать мне правду, вовсе необязательно выдумывать всякую несусветицу...Она замолчала, услышав чьи-то торопливые шаги в коридоре. Пеннивайз, судя по всему, заметила чужое вторжение намного раньше, поскольку успела подкорректировать свою внешность задолго до того, как Бэльдам вообще начала говорить.Джессика появилась в дверях кухни, громко шлёпая резиновыми тапочками по полу.— Мне не спится, — тихо пожаловалась она, подняв взгляд на Бэльдам, ещё не успевшей отойти от унизительного разговора. — Вы ругались?Бэльдам пришлось очень постараться, чтобы проигнорировать ухмылку Пеннивайз, адресованную ей. Она поднялась со стула и подошла к Джессике, приобняв её за плечи.— Нет, конечно. Твой отец пытался пересказать мне одну дурацкую шутку, — она улыбнулась. — Хочешь, я приготовлю тебе чашечку горячего шоколада?Подхватив Джессику на руки и не отказав себе в удовольствии втянуть исходящий от неё запах глубоко в лёгкие, Бэльдам почти удалось успокоиться. На Пеннивайз она старалась не смотреть.— Шутка была не такой уж и дурацкой, — подала она голос, хихикнув. — Знаешь, что забавнее всего, детка? Твоя мамочка вообразила, что Земля плоская и стоит на трёх слонах.?Замолчи, пожалуйста?.— Но она же круглая? — Джессика широко распахнула глаза и уставилась на Бэльдам, которой лишь чудом удалось не скрипнуть зубами от досады. — Нам это в школе рассказывали.— Круглая, разумеется.Бэльдам сунула Джессику в руки Пеннивайз и тут же отошла к холодильнику, чтобы иметь возможность хоть чем-то занять руки и отвлечься. Вместо злости она позволила образам полностью заполонить её голову: она увидела, как мистер Рид вскинул руку, вот-вот собираясь ударить миссис Рид за сущий пустяк… Сквозь пелену слёз Джессики по выцветшему полу растеклась небольшая лужица крови.Пеннивайз зачем-то принялась заплетать длинные волосы девочки в косички, пока Бэльдам механически наливала в чашку горячее молоко. Джессика хихикала; волна тревожности, окутывавшая её, схлынула прочь. Бэльдам почувствовала прилив иррациональной ревности и вдруг захотела забрать девочку у Пеннивайз, хотя и сама несколькими минутами ранее отдала её ей в руки.Она протянула чашку Джессике и присела рядом с ними на колени. Пристальный, почти удивлённый взгляд, которым смерила её Пеннивайз, Бэльдам совсем не понравился. ?Девочка моя?, — с упором подумала она. Спорить с ней никто не стал.— Хочешь, я спою тебе колыбельную и посижу рядом, пока ты не уснёшь, дорогая?IIМысленная атака потрясла Пеннивайз до такой степени, что у неё до сих пор звенело в ушах. Ощущение это было не только неприятным и странным, но и незнакомым для неё, а новое за последние полвека она испытала сполна. Когда Бэльдам вышла из кухни с Джессикой на руках, полная решимости — защитить? — унести её подальше, Пеннивайз ускользнула обратно в реальный мир, сочтя, что искать её сегодня и не станут. В этом она не ошиблась.Пеннивайз вернулась в канализации, мучительно размышляя над реакцией Бэльдам; она бы приняла это за инстинкт, за желание владеть душой девочки безраздельно, наверняка бы приняла, однако незнакомые нотки, — ?Девочка моя, моя, моя? — закравшиеся в её тон, остались для неё чем-то непостижимым. Впрочем, она кривила душой. Подобные эмоции были ей знакомы событиями прошлых лет, о которых она предпочитала не вспоминать вовсе. Уж слишком хорошо в ней отдавались и боль, и беспомощность, и желание защитить любой ценой.Разница была лишь в том, что Бэльдам чувствовала подобное по отношению к человеческому ребёнку, которого собиралась сожрать. Эмоции её были столь запутанными для Пеннивайз, что ей так и не удалось в них разобраться, они напоминали сложные ощущения взрослых людей, в которых ей так не нравилось копаться. Для неё, до недавнего времени и вовсе ничего не испытывавшей в течение многих, многих лет, Бэльдам представлялась сущей загадкой.Пеннивайз зажмурилась и с наслаждением расправила конечности, избавленная от ограничений человеческого тела. Осторожно, стараясь не задеть зарубцевавшиеся раны, она опустилась на влажный пол и свернулась в углу, подобрав под себя ноги. Звон в голове так и не прекратился, однако Пеннивайз всё равно окинула уставшим взглядом свои владения, в которых за время её отсутствия не изменилось ровным счётом ничего. Жизнь в Дерри текла так же размеренно, как и двадцать семь лет тому назад.Сонная мысль о том, что ей следовало бы поохотиться, не вызвала у неё никакого желания куда-то идти. Пеннивайз обратила свой взор на дом, в котором уже давно проснулись их намеченные жертвы; мистера Рида в одной постели со страдающей от похмелья миссис Рид не обнаружилось.?Мы не должны спать сегодня, не должны, слышишь? — донёсся до неё исступленный голос Кейт. — Здесь что-то не так, я чувствую, ты ведь не хочешь закончить так же, как и все эти пропавшие дети в объявлениях на столбах??Возможно, её следовало сожрать ещё ночью, когда у Пеннивайз была для того прекрасная возможность.Она лениво перекатилась на левый бок и поискала Бэльдам, обнаружив её дома в банном халате напротив зеркала. Пеннивайз задалась вопросом, как она выглядела в земном обличии, но пробиться сквозь её человеческую броню ей никак не удавалось. Бэльдам срасталась с каждой личиной так крепко, так естественно, что отделить её настоящую было крайне тяжело.Намерение вытряхнуть её из зоны комфорта в отместку за головную боль неожиданно пересилило желание немного вздремнуть.— Ты проверяла сегодняшнюю почту? Я нашла там кое-что интересное, — уже спустя несколько минут Пеннивайз уверенно толкнула дверь, проигнорировав возмущённый вскрик и плеск воды, донёсшийся из ванны, и совершенно невозмутимо вошла внутрь. Она с грохотом опустила крышку унитаза и уселась сверху, закинув ногу на ногу.— Тебе известно о личном пространстве? — Бэльдам хмуро высунула руку, пытаясь дотянуться до занавески, и не слишком преуспела в этом. Из-под пены торчали только её голова и голые лодыжки, покоящиеся на бортике ванной.Пеннивайз торжественно потрясла цветастой памяткой о гигиене ментального здоровья, не отреагировав на её реплику.— Тебе понравится, — сказала она и надвинула на нос очки, наскоро сотворённые для полноты образа, прежде чем уткнулась взглядом в текст. — Доктор Пеннивайз считает, что у тебя обсессивно-компульсивное расстройство. Ты только послушай. Больные имеют нездоровую страсть к уборке, чрезмерно одержимы состоянием своего тела… — Пеннивайз замолчала и выразительно посмотрела на Бэльдам, до самого носа погрузившуюся в пенную воду. — Потребность в постоянном одобрении... Никого не напоминает?— Ты ради этого вломилась ко мне в ванную?Бэльдам недовольно сверкнула взглядом и всё-таки притянула к себе занавеску. Будто бы ей и в самом деле было что прятать от Пеннивайз.— Нет, конечно. Я хотела воспользоваться твоим туалетом, — она хмыкнула. — Ну и зубную щётку одолжить, кариес — это проблема серьёзная, знаешь ли.Из-за занавески раздался подозрительный всплеск, как если бы Бэльдам попыталась утопиться, лишь бы не участвовать в разговоре о собственных проблемах. Пеннивайз сунула брошюру под чистый стаканчик на раковине и сняла очки.— А теперь к главному: что ты, нахрен, делаешь в ванной?— Отдыхаю, — сумрачно ответила Бэльдам. Пеннивайз лишь после этого заметила, что вся крошечная ванная насквозь провоняла какими-то ароматическими маслами. — И я возлагала большие надежды на сегодняшнее утро, лишённое твоей компании, разумеется. Разве ты не должна была поохотиться?Полотенце плавно перелетело с полки на стене в протянутую руку Бэльдам, высунутую из-за занавески. С тихим плеском она поднялась из воды.— Должна была, — согласилась Пеннивайз. — Но я случайно подслушала разговор сестричек Рид и решила, что тебе надо об этом знать. Я ошиблась?— А начать с этого было нельзя? — Бэльдам отодвинула занавеску и аккуратно опустила ноги на пушистый белый коврик. С её волос по ключицам стекали капли воды. Пеннивайз попыталась представить себе, какой должна быть мотивация Бэльдам, пренебрегавшей большей частью собственных возможностей в угоду почти человеческому существованию, и не смогла это сделать.Одно она знала точно: Бэльдам была весьма и весьма странной особой. И от этого издеваться над ней было приятно вдвойне.— Так что же приключилось? — Бэльдам тщательно вытерла мокрые волосы полотенцем так, будто бы она не знала, что могла высушить их, даже не прилагая к этому никаких усилий.— Кажется, ты малышке Кейт ну совсем не понравилась, — Пеннивайз скорчила гримасу. — И она не хочет возвращаться и отпускать сестричку в твои тёплые объятия. Печально, не правда ли?— И это всё? — Бэльдам погасила ароматическую свечку, осторожно подув на неё. — Тебе не приходило в голову, что люди не способны не спать вечно?Она вышла из ванной, даже не обернувшись на Пеннивайз, но её это нисколько не смутило. Ей всё ещё нужно было взять реванш за то потрясение, которое она испытала несколькими часами ранее.— Приходило, — Пеннивайз выскользнула из-за двери и уселась на кровать Бэльдам, предпочтя не заметить её недовольства. — Но что я могла поделать? Трудно удержаться от возможности лицезреть тебя в одном полотенце.Пеннивайз подложила под спину одну из подушек и самодовольно хмыкнула. На прикроватной тумбочке она обнаружила пульт от телевизора и тут же воспользовалась возможностью его включить.— Это как понимать? — донёсся голос Бэльдам из небольшой гардеробной.— Люди не так делают комплименты, нет? Нижайше прошу прощения, — Пеннивайз издала хриплый смешок. В гардеробной что-то с грохотом упало: возможно, это была Бэльдам, не выдержавшая подобной низкопробной шуточки. — Вообще-то мне было скучно, и я пришла сказать, что нам не нужно принимать ванну. Так, на случай, если ты была не в курсе.— Двадцать семь лет спать нам тоже не очень-то и нужно, — Бэльдам появилась в дверях уже в пижаме и забралась под одеяло, натянув его до самого подбородка. Пеннивайз оценила шпильку, но говорить ей об этом не стала. — Ты не могла бы посмотреть телевизор где-нибудь в другом месте?— Думаю, нет. Я же уже его включила.Бэльдам застонала и сунула голову под подушку. Пеннивайз осталась крайне довольной собой: в комнате тяжёлым облаком повисло почти осязаемое раздражение. Она наконец обратила внимание на то, что транслировали по телевидению, и обнаружила, что в новостях говорят о предстоящих президентских выборах. На экране выступал высокий чернокожий мужчина.Пеннивайз от удивления даже не сразу смогла прокомментировать увиденное. Меньше века тому назад об этом и помыслить было невозможно; в конце концов, она собственноручно спланировала поджог руками высокопоставленных расистов.— Гляди, — Пеннивайз ткнула уже начавшую засыпать Бэльдам локтем в бок, и она недовольно приоткрыла глаза. — Ниггер баллотируется в президенты Америки.— Да, — она зевнула в подушку и отвернулась, не проявив никакого интереса к происходящему в новостях. — Уже на второй срок.— Что?Бэльдам тихо застонала и накрылась одеялом с головой. Пеннивайз недоверчиво уставилась на экран.— Люди весь двадцатый век шпыняли ниггеров, чтобы в двадцать первом избрать одного такого президентом?— Добро пожаловать в две тысячи двенадцатый год, — сонно огрызнулась Бэльдам. — Если тебя это утешит, я намереваюсь голосовать за белого республиканца. А теперь дай мне немного вздремнуть.Пеннивайз не стала ей объяснять, что она не имела ничего против президента-негра. Шутка со стороны человечества показалась ей очень смешной, а ведь она помнила, как жители Дерри делали всё, чтобы изгнать из города всех чернокожих. Было это всего лишь пару-тройку спячек назад. Тогда она неплохо кормилась на почве расовой ненависти, но скучать по былым временам не приходилось. Скорее наоборот: Пеннивайз подумала, что шутка удастся на славу, если в двадцать первом веке всё население Дерри сломя голову бросится голосовать за негра — какая маленькая и милая ирония.Разумеется, не без её на то помощи. Безупречную статистику рисковала испортить только Бэльдам, намеревающаяся проголосовать от имени женщины, чьё тело она беззастенчиво позаимствовала, но Пеннивайз это не особенно волновало.Какое-то время она бесцельно переключала каналы, с долей любопытства изучая заметно изменившуюся за двадцать семь лет культуру людей. Пеннивайз с интересом посмотрела рекламу нового фильма ужасов про неведомого демона, убивающего людей, и уже почти поделилась своим мнением о нём с Бэльдам, когда поняла, что та уже давно спит.Как оказалось, во сне Бэльдам успела придвинуться ближе к ней и теперь лежала, свернувшись в клубок, прямо у неё под боком подобно продрогшему бездомному щенку, устроившемуся на коврике напротив камина. В обрывках её снов Пеннивайз разобрала только розовато-тёплые образы, в которых не увидела особого смысла. Спала она крепко и сладко, положив под щёку сомкнутые ладони.— Твою ж… — Пеннивайз попыталась отпихнуть Бэльдам подальше от себя, но она даже не пожелала пошевелиться в нужном направлении и что-то пробормотала в полусне.Пеннивайз осталась сидеть на своём месте, скрестив руки на груди и уставившись в телевизор, вещающий о прогнозе погоды на ближайшую неделю.Уходить или прилагать усилия, чтобы наверняка отодвинуть Бэльдам, она не стала из чистого принципа.IIIКосые взгляды, начавшие её донимать с того момента, как она открыла глаза, раздражали не меньше, чем способ пробуждения, который для неё столь малодушно избрала Пеннивайз. Бэльдам наслаждалась снами, убаюкивающими её встревоженные нервы, когда поняла, что кто-то посторонний вторгся в её сознание и перевернул там всё вверх дном. Проснулась она на смятых простынях, дико озирающаяся по сторонам и не понимающая, где находится.За её спиной ехидно хмыкнула Пеннивайз, с самого утра даже не удосужившаяся сменить позу.— Доброго утречка, — сказала она и спрыгнула с кровати до того, как Бэльдам успела подумать о том, что ей очень хотелось бы придушить её подушкой. — Ты проснулась слишком быстро, я только добралась до самого интересного.— Это личное, — рявкнула Бэльдам и с раздражением отбросила от себя одеяло. — Ты сидела здесь всё это время?— Не то чтобы мне этого очень хотелось, но я не смогла удержаться от соблазна и посмотрела сериал про дом с привидениями — та ещё сопливая дребедень, не находишь? А потом мне стало скучно, и я решила взглянуть, что творится в твоей очаровательной черепушке.Бэльдам всё-таки метнула в Пеннивайз подушку, которую она без труда поймала и превратила в красный шарик. Однако что-то в этой издевательской улыбке было не так. Пеннивайз ухмылялась, но её глаза оставались серьёзными и непривычно настороженными. Думать о том, что причиной тому могли послужить подсмотренные сны, Бэльдам не хотелось.Она с трудом поднялась с кровати и поискала взглядом тапочки.— Так ты в самом деле мечтаешь о человеческой жизни?Вопрос застал Бэльдам врасплох. Она впихнула ноги в пушистые тапочки и заколола волосы, размышляя о том, что успела увидеть Пеннивайз. Во сне точно была Коралина, но она не пыталась оттолкнуть её от себя. Они были одной семьёй.— Почему же человеческой? — наконец отозвалась Бэльдам. Пеннивайз цокнула языком.— Как мне ещё назвать эту маленькую идиллию? — она поморщилась. — Любящий муж, дети, дом — всё как в блядском романтическом фильме. У людей. Не у нас.— Что значит не у нас?Бэльдам раздражённо вышла из спальни, зная, что Пеннивайз всё равно последует за ней, и направилась в сторону кухни. Там она достала из холодильника пакет с запасом крови; после сна она нисколько не чувствовала себя лучше.— Разве не ты мне говорила, что у тебя были дети? — Бэльдам до краёв наполнила стакан и осушила его в несколько глотков. — Неужели ты и их сожрала с отцом в придачу?— С каким ещё отцом? — Пеннивайз уселась за стол, собрав пальцы в замок. — Я точно говорила тебе, что ты — единственная подобная мне, которую я повстречала за миллионы лет.Разговор о детях она опустила так явно, что Бэльдам даже сумела разозлиться и налила себе ещё крови из графина.— Какого ты вообще пола?Пеннивайз уставилась на неё.— Это, знаешь ли, охренеть какой своевременный вопрос после пары месяцев общения. Мне впору оскорбиться.— Но ты женщина, — огрызнулась Бэльдам, с такой злостью поставив графин обратно в холодильник, что он жалобно звякнул. Пеннивайз развела руками.— Пусть будет женщина, если тебе так удобнее.Это прозвучало бы забавно из уст клоуна, сгорбившегося над её кухонным столом, если бы только Бэльдам не была так раздражена. На женщину Пеннивайз была похожа меньше всего.— Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, что у тебя и пола-то определённого нет? — Бэльдам скрестила руки на груди. — А дети у тебя откуда? Аист принёс? Или черепаха какая-нибудь? Почему бы тебе просто не сказать всё по-человечески?— По-человечески... — протянула Пеннивайз, обнажив зубы в неприятной ухмылке. — Ну, будет тебе по-человечески. У людей два пола, у нас — один. Назовём его женским, если тебе так понятнее. И нахрен мне не сдался кто-то второй, чтобы завести детей.— Да как так?Пеннивайз щёлкнула пальцами.— Провожу урок полового воспитания специально для тебя, деточка. Самцов у нашего вида на моей памяти нет и не было, мы просто берём всё в свои руки. Только не надо представлять, как ты трахаешь саму себя, ты при всём желании этого не сделаешь, — губы Бэльдам от этих слов нервно дёрнулись, и она хрипло рассмеялась. — Неужели ты ни разу не спросила у своей мамочки, почему у тебя нет папочки? Почему я вообще распинаюсь? Открой Википедию, посмотри сама, на Земле некоторые пауки точно так же размножаются.— Пауки? — уязвлённо отозвалась Бэльдам. Пеннивайз громко фыркнула.— Хочешь сказать, ты в своей земной форме в огромную радужную бабочку превращаешься? Даже если так, не обольщайся, бабочки тоже так умеют.— Ладно, — Бэльдам устало смежила веки, — благодарю за то, что ты только что уничтожила смысл моей жизни. Кажется, я начинаю осознавать, по какой причине ты спишь по двадцать семь лет: что нам, в самом деле, остаётся ещё делать… Что ж, мы хотя бы способны размножаться.— Рано радуешься, ты до этого ещё не доросла.Бэльдам захотелось уронить голову на стол и не двигаться ещё тысячелетие-другое, дабы иметь возможность переварить услышанное. Её представления о жизни обращались в прах на глазах. Пеннивайз напротив неё слабо пошевелилась, как будто к чему-то прислушиваясь, и Бэльдам торопливо оградила своё сознание от её внезапного вторжения.— Ты так расстроилась, потому что поняла, что никогда в жизни ни с кем не потрахаешься? Жаль, конечно, что для такого удовольствия наши тела не годятся, но ты всегда можешь соблазнить человека и сожрать его ровно в тот момент, когда он кончит. Ощущения наверняка будут похлеще оргазма.— Уж ты-то знаешь, о чём говоришь? — огрызнулась Бэльдам.— Что? Какая гадость, нет, — Пеннивайз оскорблённо сморщила нос. — Я так с едой не поступаю, сомнительное удовольствие. Я вообще-то собиралась с тобой обсудить то, что смотрела сегодня по телевизору, а ты опять болтаешь о какой-то скучной фигне.Бэльдам тяжело вздохнула, закрыв лицо руками.— Ну и что на этот раз тебя так поразило? — хмыкнула она, стараясь отогнать от себя навязчивые мысли.— Ты даже не спросила, откуда я знаю, что такое Википедия, — Пеннивайз демонстративно откинулась на спинку стула. — Как думаешь, современные детки испугаются, если я выползу прямиком из телевизора или компьютера?— Ты что, посмотрела ?Звонок??Пеннивайз с искренним недоумением вскинула бровь. Вопрос — ?Как можно посмотреть звонок?..? — она не озвучила вслух, но вполне красноречиво послала безмолвно. Бэльдам осушила стакан и аккуратно промокнула губы салфеткой.— Должно быть, мне выпала честь сносить все миллионы лет твоего одиночества, выслушивая тебя каждый божий день, — заключила она. — Только о важных вещах ты говорить не желаешь. Например, почему...— Кажется, Джессика вот-вот отойдёт ко сну, — перебила Пеннивайз, с самым непосредственным видом вскочив на ноги. Бэльдам пришлось проглотить вопрос. — Нам пора.— Ну конечно, разумеется...Бэльдам последовала за Пеннивайз, мучительно размышляя об услышанном: эти слова отдавались в груди ноющей болью разочарования. Впрочем, могла ли она полагать, что ей уготована иная судьба? Бэльдам слишком хорошо помнила, сколько слёз она пролила над своей первой жертвой — красивым белокурым мальчиком, чьи небесно-голубые глаза она безжалостно выколола иглой. За недели игры в счастливую семью она почти успела поверить собственной лжи, задвинув прочь терзающий голод. Мальчик доверился ей, а она взамен поглотила его душу и оставила томиться в иллюзорном мире чахнущим призраком.Легче не стало ни со второй, ни с третьей, ни с шестой жертвой. Бэльдам обвивала руками дрожащее тело Джессики с мыслью, что ей хотелось бы уберечь девочку от всякого зла, способного ей навредить: от её настоящих родителей, от Пеннивайз. И всякая мысль о неизбежном конце маленькой постановки вынуждала её содрогаться от напряжения.?Кто же ты, в самом деле: охотница или жертва? — отголосок воспоминаний о матери ощерился в снисходительной усмешке. Бэльдам отогнала его прочь, плотно зажмурив глаза и тряхнув головой. — Страх, вот чем мы питаемся, запомни, лапочка, и брось эти свои дурацкие игры?.Но были эмоции сильнее. Бэльдам знала это. Её мать и Пеннивайз — нет; вероятно, потому лишь, что не умели любить. А Бэльдам так сильно, так глубоко проникала в самое существо своих жертв, что попросту не могла не привязываться к ним. Пожалуй, она даже любила их — так, как только умела.?Как скряга любит свои деньги или как дракон любит своё золото, — прошептала Коралина. — Или же так, как люди любят зверушку, которую подобрали для развлечения?. Но она ошибалась. Эта маленькая глупая девочка, запершая Бэльдам в ловушке собственных сетей, никак не могла знать, что оставила в её душе незаживающий шрам. Не могла знать она и того, что в идеальном мире, который Бэльдам создала бы для себя, не для Коралины, ей никогда не захотелось бы съесть без остатка то, что она любила больше всего на свете.— Ты меня слышишь?Бэльдам рассеянно моргнула. Пеннивайз стояла над ней, уже успевшая сменить внешний вид; губы кривились в снисходительной усмешке.— Твоя впечатлительность не знает границ, — заключила она. — Предлагаешь мне приготовить ужин?— А ты умеешь? — Бэльдам попыталась улыбнуться и стянула со спинки стула розовый фартук.— Как думаешь? Я буду гораздо полезнее здесь, изображая среднестатистического американца, — Пеннивайз вытащила из кармана телефон. — Ты же мне житья не дашь, если я случайно отравлю твою драгоценную жертву. А я могу, — Бэльдам прищурилась и разглядела на экране телефона какую-то красочную игру.— Несколько дней назад ты даже разобраться с ним не могла, — Бэльдам вытащила курицу из холодильника. Процесс готовки умиротворял её даже в большей степени, чем уборка.— Я быстро учусь.Бэльдам подавила смешок и вернулась к плите, стараясь не вслушиваться в анимированные звуки, доносящиеся за спиной. Со стороны они выглядели абсолютно нормальными американцами среднего класса: за исключением пуговиц вместо глаз, однако это были мелочи. Видеть они не мешали нисколько.Джессика появилась пятнадцатью минутами позднее, когда курица уже румянилась на шипящей сковороде. Она выглядела расстроенной.— Ты проголодалась, дорогая? — Бэльдам с трудом удержалась от раздражения, когда увидела, что Пеннивайз приветственно взъерошила волосы Джессики и усадила её на стул рядом с собой. — Ужин почти готов.Девочка подняла на неё слезящиеся глаза.— Я хочу остаться здесь.Повисла тишина. Бэльдам так и застыла, не сумев донести ложку до кастрюли, и почувствовала, что её сердце пропустило удар. Обычно она решала, когда следует закончить игру, понимая, что дети готовы сказать ?да?. Но никогда этого не случалось на следующий же день.— Можно?.. — Джессика, не дождавшись своевременного ответа, задрожала всем телом. Пеннивайз рядом с ней коротко выдохнула.?Это было довольно легко, да?? — Бэльдам не удостоила эту реплику ответом, судорожно нащупав в кармане фартука заранее приготовленную коробочку.— Ну что скажешь, дорогая? Позволим нашей милой Джесси остаться с нами навсегда? — сказала вслух Пеннивайз таким тоном, будто спрашивала у неё разрешения купить билеты в Диснейленд. Бэльдам обернулась, натянув на лицо привычную улыбку.— Ну конечно. Но для этого нам нужно будет закончить одну маленькую формальность.Перед Джессикой беззвучно легла подарочная коробочка, внутри которой покоились две большие чёрные пуговицы.IVКровь струилась по мертвенно-бледным щекам девочки, скатываясь от подбородка на цветастое платьице и оставляя на нём багряные лужицы слёз.— Я не причиню тебе вреда, — голос Бэльдам звучал ласково-приглушенно; её длинные пальцы цеплялись за подбородок Джессики. Игла скользила легко, разрывая тонкую кожу — Пеннивайз не могла отвести от этого взгляд. — Ты чувствуешь боль, милая?— Нет… нет, ничего.Девочка вскинула руку, стремясь коснуться лица, но Бэльдам мягко отвела её в сторону и вернула на подрагивающие колени. Тонкая струйка крови хлынула из-под очередного шва и скопилась у подставленного носового платка. Тёмное пятно стремительно расползлось по белой ткани.— Конечно, — прерывистой вдох; Бэльдам жадно втянула в себя загустевший воздух и запрокинула голову. Длинный язык выскользнул из приоткрытых губ, трепещущих от голода, и слизнул капли крови с щеки Джессики. Пеннивайз молча подала чистый платок. — Я люблю тебя, моя дорогая.— И я люблю тебя, мама.Голос Джессики чуть дрожал, однако этого было достаточно, чтобы Бэльдам втянула в себя искрящуюся серебристую дымку и едва не задохнулась от нахлынувших ощущений. Её пальцы, державшие иглу, на мгновение дрогнули и застыли; происходящее походило на священный ритуал, изысканную церемонию, в которой Пеннивайз приняла молчаливое участие, наблюдая издалека. Комната в этот момент состояла лишь из равнодушного блеска начищенных пуговиц, тяжёлого багряного аромата струящейся крови, звука разрывающейся кожи под напором иглы и длинных изящных пальцев Бэльдам, скользящих в воздухе.Пеннивайз чуяла тепло, призрачную дымку волнения, сладкий отголосок надежды и воздушное веяние любви.— Когда я закончу, — невесомый стежок и слабый выдох, — ты будешь вечно счастлива, душа моя. Слушай мой голос… — алеющие губы Бэльдам коснулись лба девочки, — и не заботься более ни о чём.Анестезия её поцелуев уняла дрожь, утешила всякое волнение; руки Джессики безвольно повисли по обе стороны стула, голова запрокинулась.— Я позабочусь обо всём за тебя.Её голос — тихая колыбельная, опоясывающая всё вокруг, — умиротворял, растворял в себе без остатка. Пеннивайз беззвучно опустилась на пол, не в силах ни отвернуться, ни отвлечься хоть на секунду. Бэльдам пела о чудесном месте, лишённом боли и страха, о рае на земле, в котором не было места всяким людским невзгодам, пока игла терзала кожу и кровь заливала собой всё вокруг. Маленькая искусная лгунья баюкала жертву, перебирая пряди волос и сцеловывая алые струйки с лица.Сладкий, приторно сладкий эфир любви окутывал их фигуры, в забвении приникшие друг к другу. Из-под сверкающих пуговичных глаз Бэльдам медленно катились слёзы.— Никто не причинит тебе вреда, — прошептала она и беззвучно отступила, опустив иглу. — Никогда более.Бэльдам стояла над опустошённой оболочкой, вылощенной скорлупой того, что некогда звали Джессикой Рид, и хрупкое очарование медленно растворялось в призрачной дымке. Она молчала, застыв подобно мраморной статуе, и лишь её золотые локоны вздымались на плечах как от слабого порыва ветра.— Ты плачешь, — голос Пеннивайз вышел тихим, надломленным; она и не ведала прежде, что такие, как они, способны на слёзы. Бэльдам выдохнула.— Вовсе нет.Игла тихо звякнула, вернувшись в недра подарочной коробки; Бэльдам скомкала в пальцах салфетку, снимая с кожи высыхающие пятна крови. На её щеках блестели влажные дорожки слёз.— Ты почуяла разницу, — сказала она и без сил опустилась на стул. — Вижу, что почуяла.Пеннивайз не ответила, потрясённая. В нос ей отчётливо били отголоски случившегося, смешавшиеся с расстроенными чувствами Бэльдам и металлическими нотками ещё хлещущей из ран крови. Иллюзия светлой кухни медленно исчезала, превращаясь в ничто. Сама Бэльдам тоже перестала концентрироваться на внешности: глаза её приняли привычную форму, но были черны; пальцы на руках удлинились и почти обратились в когти.— Я не думала, что это случится так скоро, — хрипло пробормотала она, зло смахнув с щеки слезу. — Если хочешь… заняться телом, то сейчас самое время.— Это твоя добыча, — негромко напомнила Пеннивайз. Ей пришлось приложить усилие, чтобы подняться на ноги и переместиться на стул.— Думаю, с меня хватит.К полному изумлению Пеннивайз Бэльдам уронила голову на её плечо и по-настоящему разрыдалась, содрогнувшись всем телом. Её эмоции, до сих пор из последних сил сдерживаемые внутри, захлестнули всё вокруг себя и почти оглушили Пеннивайз, от неожиданности оставшейся сидеть неподвижно и тихо. Вероятно, её следовало бы утешить.Или ждать, пока она успокоится сама. Пеннивайз малодушно избрала этот вариант.— Я чувствую их внутри, — глухо пробормотала Бэльдам. — Всех их, навсегда застрявших во тьме.Она отстранилась, пряча взгляд, — наверняка уже жалела о вспышке эмоций. Пеннивайз не знала, что ответить: она-то не чувствовала ровным счётом ничего. Сколько душ навсегда исчезло в пучине мёртвых огней? А должна ли она была считать? Люди никогда не вспоминали о количестве съеденного за всю их жизнь бифштекса.— Когда Коралина забрала с собой троих, я почувствовала пустоту, — продолжила Бэльдам, глядя куда-то в сторону, — и вместе с тем — облегчение. Они были свободны, хоть я и осталась наедине с терзающим голодом.Что-то мучительно шевельнулось в голове у Пеннивайз.— Она сыграла с тобой в Чудь? — негромко спросила она и наткнулась на прямой взгляд Бэльдам, потерянный и недоумевающий.— Она искала их души, — глухо бросила она куда-то в сторону. — И нашла, сумев уйти обратно. Меня это грызло до тех пор, пока я не поняла, что сама дала ей такую возможность. В конце концов… — она замолчала. — В конце концов, когда она оказалась собразительнее, чем я предполагала, я могла забрать её силой. Но я не сделала этого, ведь так?..Бэльдам закусила губу, сдерживая очередной поток слёз.— Что ж, ты права. Я так и осталась тем ребёнком, который рос вместе с человеческими детьми в стенах огромного прекрасного дома. А знаешь, почему? — она невесело рассмеялась. — Потому что моя мать быстро поняла, что меня можно использовать как приманку. Я мало осознавала разницу между собой и теми детьми, с которыми мне удавалось подружиться и которые исчезали без следа с пугающей периодичностью. Мы жили совсем как обычные люди, и очень долго моя мать не считала нужным говорить мне, кто мы есть на самом деле.Пеннивайз молчала. Эта история отдавалась в ней болью — не сочувствия, но своей собственной, отбрасывающей её обратно в события почти тридцатилетней давности. Она, конечно, знала, что не всем её детям удалось бы выжить, — и единственная в своём приплоде Бэльдам была тому подтверждением — и всё же она никак не могла ожидать, что ни одного из них не останется вовсе.— Можешь назвать меня дурой, но я слишком долго не хотела понимать, почему я не способна есть человеческую еду или почему другие дети не делают то, что было совершенно обычным в моём доме. А когда я, наконец, осознала правду, жить иначе я уже не могла. Но ты всё это уже давно знаешь, ведь так?— Нет, — Пеннивайз не стала лгать, но Бэльдам недоверчиво сморщила нос и тряхнула головой.— Ну конечно. Но ты даже и не понимаешь, о чём я сейчас говорю?— Твои эмоции путаются и налезают друг на друга, — Пеннивайз уловила ироничную улыбку на её губах, — почти как у человека.— Говоришь так, будто это плохо; должно быть, удобно ничего не чувствовать?— Надо думать, что да.Бэльдам приняла эти слова за признание, однако Пеннивайз вовсе ничего не утверждала. К чему делиться с ней болью, вновь засвербевшей в груди? Эти чувства принадлежали ей и только ей. И, что уж таить, Пеннивайз тосковала по временам, когда единственным чувством, раздирающим её изнутри, был животный голод и ничего более.С появлением у неё кладки крошечных яиц и неожиданной угрозы со стороны семерых человеческих детишек всё перевернулось вверх дном. Ей такое понравиться никак не могло.Внутри кровоточило нечто хуже застарелых ран.Пеннивайз посмотрела на Бэльдам, нервно прикусывающую губу до чёрных капель крови, и перевела взгляд на распростёртое тело девочки, грозящееся вот-вот упасть со стула. Именно тело, не душу — и она понятия не имела, как возможно было затащить его внутрь искусственной иллюзии. До сих пор она думала, что Бэльдам заманивает детей через сны, не затрагивая реальность. И всё же в её холодильнике всегда хранились мясо и кровь, мало сравнимые со вкусом ещё живой плоти, но всё ещё отдающие отголосками людских эмоций.Должно быть, Бэльдам рыдала, педантично разрезая тела в своей стерильно-чистой кухне. До чего же глупое юное существо.— Моя очередь подкрепиться, — сказала Пеннивайз, поднявшись на ноги. Бэльдам вскинула на неё широко распахнутые глаза; она наверняка возразила бы, будь у неё на то возможность. — У нас был уговор, так?— Но...Окончания фразы Пеннивайз слушать не стала. Она готова была сделать что угодно, лишь бы остаться в одиночестве.VБэльдам сидела в спальне, механически стараясь расчесать волосы, и без того идеально струившиеся по плечам. Её тошнило: не по-настоящему, но внутренне, и создавалось впечатление, будто кто-то плюнул ей в душу и натоптал там грязными ботинками.Впрочем, нет. Не кто-то. Пеннивайз.Она провела рукой над головой, сжимая в подрагивающих пальцах ароматическую палочку. Тонкий дымок вился к потолку, не принося должного успокоения, обещанного ей производителем. Бэльдам разочарованно выдохнула и опустила палочку обратно в стеклянный поднос.С тех пор, как ушла Пеннивайз, прошло не больше часа, но она уже вся извелась, то порываясь броситься следом, то всё больше погружаясь в пучину безосновательной — как она сама себя убеждала — паники. Бэльдам едва не ломала себе пальцы в безотчётной тревоге: какое ей было дело до Кейт Рид? Ей хватало и своих сожалений. И зачем она только открыла рот, излила душу той, что никак не могла оценить всю глубину её переживаний? Они были, в сущности, незнакомцами, лишь волею судьбы столкнувшимися в этом богом забытом городе. Бэльдам и не понимала, на что могла надеяться. И оттого злилась только больше.?Да кому ты нужна? — прошептал голос той, о ком она так старательно пыталась забыть. — В мире людей ты чужая, а среди нам подобных ты белая ворона?.Бэльдам этому уже не расстраивалась: она просто кусала изнутри щёку до крови и слизывала их солоноватый привкус подрагивающим языком. В отражении зеркала она видела себя: бледную, такую бледную, какими люди никогда не бывают, с истерзанными губами, под которыми припухали длинные зубы, не дающие сомкнуть рот. Кожа истончилась, туго обтянула скелет заимствованного образа; вместо глаз — сплошь чёрные дыры, в которые она и сама опасалась слишком долго смотреть. Бэльдам медленно теряла над этим контроль и не хотела ничего предпринимать.Она медленно поднялась с пуфа, борясь с желанием закрыть глаза и обратить разум к дому Ридов, в котором этой ночью по её вине стало на одного жителя меньше. Изнутри она изнемогала от желания кинуться к Пеннивайз и начать кричать, что уговор был совсем не об этом, что она не хочет, чтобы Кейт испытала настоящую боль, но тем самым она только утвердила бы свою слабость. Бэльдам застыла над туалетным столиком, оперевшись руками о поверхность; мерный стук собственных ногтей о дерево почти успокаивал.Утолённый голод грыз её чувством вины. Любовь, тёплая, доверчивая, бескорыстная, — на такую были способны лишь дети — окутывала изнутри плотным коконом, согревала. Сквозь это довольство тела Бэльдам почти не чувствовала души девочки, навечно погрязшей во тьме; пока не чувствовала.Вечность в небытии — вот на что она её обрекла. И не только её: Бэльдам могла вспомнить каждого, кому недоставало удачи, чтобы не встретить её. Внутри томились мальчик-почтальон, не перестающий кричать от ужаса; женщина, чьё лицо она каждый день видела в зеркалах; её красивые близнецы, до сих пор не сумевшие догадаться, что с ними произошло; и Джессика. ?Какой незначительный список?, — сказала бы Пеннивайз, в глазах которой исходили от бесполезного крика бесчисленные души жертв. Бэльдам не любила встречаться с ней взглядом.Бесчувственность и в самом деле казалась ей столь же удобной, сколь и недосягаемой.— Ты долго, — негромко сказала Бэльдам, не потрудившись повернуться навстречу Пеннивайз; ей подумалось, что ещё немного, и изо рта вырвется утробный рык.— А ты ждала? — и снова этот язвительный тон, от которого Бэльдам трясло от раздражения. — Я принесла тебе кое-что, чтобы ты уж совсем не осталась без сувенира.— Мне ничего...Она едва не задохнулась, всё же помня, что воздух ей не столь нужен, когда Пеннивайз бросила на поднос рядом с ароматической палочкой два аккуратно изъятых голубых глаза. Кровь прилипла к стеклу. Бэльдам не нашла в себе сил даже стоять близко, отшатнувшись: она и без того чуяла за версту и боль, и страх, и крики.— Я думала, тебе понравится, — сказала Пеннивайз, непринуждённо опустившись на кровать в заляпанном кровью костюме. Слова застряли у Бэльдам в горле. — Точно не хочешь есть?— Ты издеваешься?Искреннее изумление, отразившееся в её глазах, окончательно вывело Бэльдам из себя.— Ты меня даже не слушала! — взвизгнула она, смахнув рукой поднос на пол. Он раскололся надвое; глаза остались лежать на мягком ковре, устремив мёртвый взор в сторону окна. — Что ты с ней сделала? Нет, и знать не желаю! Как же ты...Вместо слов изнутри поднялся громкий рык, который Бэльдам редко позволяла себе выпустить наружу. Она считала его неприличным, животным звуком, но лишь он смог вырваться на свободу, когда её захлестнули эмоции. Горечь, боль, разочарование и отвращение смешались в одну гремучую смесь.Пеннивайз пришла в такое замешательство, что не успела ничего предпринять, когда она обрушилась на неё с пощёчиной, на деле оставившей глубокие следы от когтей на лице. Чёрная кровь хлынула из ран, а Бэльдам на мгновение потеряла всякий ориентир от вспышки чужой боли, изумления и медленно нарастающей злости.Ощущения были такие, словно она в один миг высосала все эмоции без остатка у целой деревни людей — удовольствие ошеломило её, но лишь на доли секунды. Потом к ней пришло осознание.Привкус крови Пеннивайз уже растаял на языке, когда Бэльдам снова накинулась на неё, повалив на землю тяжестью своего тела.?ТЫ ПАРАЗИТИРОВАЛА НА МОИХ ЭМОЦИЯХ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ??Говорить вслух она уже не могла, только беспрестанно рычала, перехватывая руки Пеннивайз, извивающейся под ней, но мысленный вопль подействовал на неё как нельзя лучше. На мгновение она застыла, и Бэльдам воспользовалась этим, одним рывком вгрызшись зубами в её плоть. Пеннивайз не была к этому готова. Трясущаяся от гнева Бэльдам, как оказалось, тоже.С воплем боли и оторванным куском плоти пришла судорога — неприлично сладостная, эйфоричная. За ней померкли все полученные раннее удовольствия; от неё невольно разжались намертво вцепившиеся в воротник Пеннивайз пальцы, и Бэльдам едва не упала на пол в полнейшем бессилии.Вместе с нежданным восторгом пришли образы: семеро человеческих детей и незнакомая, пугающая боль, изводящая всё тело. Бэльдам услышала чужой вопль, такой громкий, что казалось, будто он доносится из реальности.?Через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет, ЧЕРЕЗ СУМРАК СТОЛБ БЕЛЕЕТ, В ПОЛНОЧЬ ПРИЗРАК СТОЛБЕНЕЕТ?.?Отпусти меня, отпусти меня, я уйду, никогда не вернусь, ОТПУСТИ МЕНЯ, МНЕ БОЛЬНО, БОЛЬНО...?Бэльдам почувствовала, что у неё спёрло дыхание, когда Пеннивайз, тихо рыча, рывком подняла её на ноги и швырнула о противоположную стену. Она не произнесла ни слова, но не дала отдышаться, тут же оказавшись рядом и вцепившись когтями в её плечи. Бэльдам откашлялась ей в лицо, исказившееся, более не напоминающее клоунскую маску; тело до сих пор сводило в спазмах незнакомого удовольствия, удовольствия от еды такого качества, что никогда не сравнилась бы с эмоциями людей.— Что это... — фраза сорвалась на крике собственной боли, когда Бэльдам ударилась затылком об пол и вдруг поняла, что едва ли может двигать левой рукой, на которую ей не повезло приземлиться. В голове стучало одно.?Ты знала, знала, что так можно, дьявол тебя раздери, ты знала и делала всё это время, потому мне было так паршиво последние дни?.На краю сознания ещё не затухали картины из прошлого: канализации, ослепляющие вспышки огня и Черепаха, — так вот он какой — древний, огромный и... до чего же глупый. Бэльдам с изумлением поняла, что это не её мысли, и близко не они. А потом она снова ослепла от боли, на этот раз — своей собственной. Пеннивайз вцепилась зубами в плечо.?Кажется, это каннибализм...? — голос разума, ещё не отуманенный животным порывом, скромно проявился и заглох вдалеке. Бэльдам не стала обращать на него внимания, отчаянно забившись, чтобы скинуть с себя Пеннивайз. Боль поглощала всё вокруг, а вместе с ней пришли новые образы.Перед Бэльдам вновь стояла её милая маленькая девочка с заколкой-стрекозой в волосах.?Я не хочу твоей любви. Мне ничего от тебя не нужно?.Будь у неё силы, она бы закричала на Пеннивайз, чтобы та убиралась из её головы — и без того слишком, слишком многое было ей известно. Слова родом из прошлого полоснули её сильнее, чем вцепившиеся в неё зубы, медленно, по мелким кускам, отрывающие от неё плоть.Бэльдам после тех событий попыталась убить Коралину дважды и не смогла с собой совладать. Она визжала от ярости и обиды в одиночестве в пустой комнате и металась от одной стены к противоположной, борясь с желанием разнести всю мебель вокруг. Бэльдам твердила себе, что она голодна, что лучше хоть какая-то еда, чем ничего вовсе — и всё же продолжала требовать у Коралины любви.?Ты знаешь, что я люблю тебя?.?Только показываешь это странными способами?.— Прекрати, — выдохнула Бэльдам. Голос был сиплым; платье липло к телу от свежей крови. Не красной — чёрной, густой, вязкой. Её запах пропитывал воздух вокруг.Она с трудом вскинула немеющую руку — она вся искривилась, удлинилась до предела, напоминая скорее голую звериную лапу, — и впилась когтями в спину Пеннивайз, услышав, как жалобно застонала рвущаяся ткань костюма. Под ней оказалась жёсткая тёмная шерсть, которая прилипла к коже вместе с кровью. Пеннивайз только зашипела от боли, но этого замешательства хватило, чтобы Бэльдам смогла оттолкнуть её от себя.Об угол кровати ударилось существо, меньше всего напоминающее человека; Бэльдам едва не отшатнулась от отвращения, лишь в последнее мгновение вспомнив, как выглядит сейчас она сама. Пеннивайз дотронулась до кровоточащего затылка и зарычала, уже готовая наброситься снова.Бэльдам оказалась быстрее, и они повалились на кровать, продавив под своим весом матрас. Они едва ли могли разобрать, где начинаются их конечности и заканчиваются чужие, — так отчаянно они боролись за право взять верх и впиться зубами в соперника. Бэльдам опутывала брыкающуюся Пеннивайз всеми шестью ногами, оставив себе руки лишь для того, чтобы иметь возможность царапаться. И она в этом преуспела.Чёрная кровь залила собой все свежевыстиранные простыни и влажно хлюпнула под трепыхающимся телом Пеннивайз. Она истошно вопила нечеловеческим голосом, стремясь выкинуть Бэльдам из своей головы. Безуспешно.?Я могу сделать вас богами Земли — если вы позволите мне уйти, если вы позволите мне уйти, если вы позволите мне...?В ушах Бэльдам запульсировало биение сердца. Она едва не рухнула с кровати, сильно выгнувшись в спине, и издала сдавленный стон наслаждения: его не затмил даже животный ужас, закравшийся от увиденной картины.?НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ?.?Да! Да! Испытай это на себе, сука! ИСПЫТАЙ НА СЕБЕ! ТЕБЕ НРАВИТСЯ? ТЫ В ВОСТОРГЕ, ДА??Сотни раздавленных яиц, влажно поблескивающих во мраке; всюду огромные пятна чёрной крови, тянущиеся дорожкой за содрогающимся от боли телом; перекошенное лицо лысого мужчины, сжимающего в руках ещё трепыхающееся сердце.Бэльдам с глубоким вдохом вернулась в реальность и притянула Пеннивайз, позволяя ей рухнуть на себя всем телом. Их обеих трясло в исступлении, они жадно ловили ртом воздух и с трудом цеплялись за сознание, унесшее их столь далеко через боль, наслаждение и обрывки воспоминаний друг друга.— Теперь ты довольна? — голос Пеннивайз должен был звучать холодно, но он срывался и подрагивал. Она сползла на кровать и распласталась на сбившийся простыне, безуспешно сжимая пальцами сочащуюся кровью рану на плече. Бэльдам помолчала: ей больших трудов стоило лечь на бок.— Мне жа...— Заткнись.Пеннивайз возвела глаза к потолку. Её грудь прерывисто вздымалась, хотя царапины на лице уже начинали медленно затягиваться, переставая кровоточить. Бэльдам всё ещё видела её ужас, всякий раз закрывая глаза: эта ноющая боль, сводящая спазмом от смерти каждого детёныша, заслоняла за собой всё вокруг. И пусть для тела самой Бэльдам ощущения были приятными, умом она с трудом боролась с чужим кошмаром.— Позволь мне показать тебе нечто приятное, — Бэльдам с трудом приподнялась на локтях, стараясь игнорировать омерзительно липнущие к спине влажные волосы. Пеннивайз прищурилась.— Не прикасайся ко мне.— Мне и не нужно.Бэльдам стянула с себя и без того разорванное платье через голову, небрежно бросила его на пол и склонила шею, подставляя её клыкам Пеннивайз. Она вскинула брови, но всё же медленно подобралась ближе, едва протащив своё тело по матрасу. Свежая струйка крови из рваной раны потекла на простыни.Кожа рвалась медленно и тихо, почти безболезненно. Бэльдам подавила стон и закрыла глаза, обмякнув на здоровом плече Пеннивайз и высвободив из себя всё то, что никогда не было связано ни с яростью, ни с обидой, ни с отчаянием. Таких воспоминаний у неё было достаточно.А после увиденного поделиться ими было вовсе не жаль.