Кристальное пламя (1/2)
132 года спустя.Ежегодная проверка инвентаря проходила как обычно – пыльно и сонно. На огромном темном складе, куда отправлялись все вещи, сделанные впрок, Желталмаз подсчитывала предметы вторые сутки с перерывами на сон и еду. Что характерно, на сон самоцвет прерывалась много чаще и временами не по своей воле. Очень сложно бодрствовать, когда под рукой цифры, чернила и рулоны мягкой ткани. Голова так и норовила опуститься на удобные тюки, отодвинуть отчет подальше и мирно уплыть в уютно черное ничто. Поэтому Желталмаз постоянно стаскивала вещи с верхних полок вниз, опасаясь оставаться на стремянке, удобной и крепкой. Вопреки ожиданиям работа на высоте никак самоцвет не бодрила, даже наоборот. Один раз, крепко задремав и едва не свалившись с высоты трех метров, она сочла за благо таскать ткань вниз, чтобы внезапно не обнаружить себя расколотой на полу и не накликать на голову укоризненные наставления от Учителя. С него станется, растянуть это дело на час, а то и два!
К слову, внизу, за столом засыпалось еще лучше, но хотя бы не так опасно для тела и гордости.
Самоцвет душераздирающе зевнула, даже не пытаясь подавить это. Все одно не получиться. Единственное, что хоть как-нибудь помогало проснуться – это выйти из сумрачного помещения и прогуляться по солнечному коридору, наслаждаясь отдыхом и сладким медовым светом. Летнее солнце в этом году жаркое и ослепительное, щедро заливало землю восхитительным светом. Самое любимое время Желталмаз. Она бы с удовольствием вышла в дозор, игнорируя обычно пугающую ее до дрожи в коленях возможность встретить лунян. Что угодно за летний свет.
Но она выходила со склада час назад, а отчет пополнился только тремя записями. В борьбе совести против эгоизма, как всегда, побеждает совесть. Самоцвет бухнулась лицом в черную ткань и тихонько взвыла. Недолго, на пару мгновений позволила себе стать кристаллической жижей. Но воспитание взяло верх, и Желталмаз глухо стукнула кулаком об стол и резко поднялась, аж голова закружилась.
- Так-так, за работу! – буркнула самоцвет, дополнительно постучав себя по щекам. Зазвенело, засверкало от мотнувшихся волос – помогло. Проскрежетал ножками об пол отодвинутый стул, Желталмаз поднялась на ноги и развернула ткань.
Не просто так все, что они создавали слишком много, отправлялось на склад – в темное помещение с постоянно температурой, недоступное яркому свету, ветру, дождю и прочим условиям, которые плачевно действуют на хрупкие предметы обихода. Бумага, пудра, клей, ткань, инструменты, глиняный порошок, семена конопли и пудряники и прочее – были разложены на полках высоких шкафов, до самых верхних самоцвет может достать только со стремянки и вытянувшись в полный рост. Все на своих местах, у каждой бирка с датой изготовления, что необходимо для вещей, портящихся от времени не так очевидно как бумага или ткань.
На черную плотную ткань из конопли медленно истлевающую, рассыпающуюся в руках от легкого прикосновения смотреть особенно печально. Желталмаз хмурилась, с досадой проводя рукой по краю свертка. На стол посыпались черные волоски, в руке остался неровный клочок красивой ткани. Она уже свое отслужила, даже не начав. Самоцвет заложила бирку в складку верхнего слоя, подвязала с двух концов прочной пенькой и отложила в сторону, к двум другим таким же тючкам.
Материал был с того времени, когда Учитель и Желталмаз свято верили в скорое пополнение рядов самоцветов. Заготавливали с избытком, не жалея себя и с удовольствием предвидя большие хлопоты, когда одна за другой начнут появляться на Пуповине ослепительные сестренки. Когда Желталмаз впервые обнаружила расползающуюся от маломальской нагрузки ткань, Учитель сказал, что им стоит сделать перерыв. До самой зимы самоцвет не прикасалась ни к станкам, ни к инструментам, обходила дозором окрестности и тренировалась с первым самодельным мечом. Ей понадобилось значительно больше времени, чтобы смириться с простой мыслью – ждать нового самоцвета придется чуть дольше, чем пара лет. Они перестали бесконтрольно создавать материалы, расходовали их экономно, сделанные вещи берегли и теперь больше налегали на качество, а не количество.
Тогда год, да и вся жизнь Желталмаз, замкнулась в круг с ежегодной проверкой инвентаря в начале весны как отправной точкой. Ей начиналась и заканчивалась бесконечное ожидание.
И очередной год проходит, а молодежи нет, как нет. Желталмаз улыбнулась собственным мыслям. Молодежи! Можно подумать себя она уже приписала к взрослым, едва не вровень ставя с Учителем.
- Надо поменьше думать, - проворчала самоцвет, взбираясь по стремянке наверх за очередным свертком черной ткани. – Завтра возьмусь за подробное описание лунян. Уж там никаких лишних мыслей в принципе не бывает, все в работу.Вскарабкалась на самый верх, перекинула ногу через площадку и села. Запустила руки в темноту глубокой полки, разбавляемой прыгающими бликами от алмазных прядей, чтобы оценить объем оставшейся работы. Закончить бы сегодня, но без спешки и лишних движений. К концу дня самоцвет систематически становилась медлительной и немножко ленивой, натыкалась на углы и мебель и часто просто застывала на месте, не моргая, глядя в одну точку. Мысленно она уже куталась в одеяло в уютной темноте своей комнаты.
Вот, опять. Желталмаз тряхнула головой, сгоняя приятные мороки с глаз, и вернулась к работе. Два, четыре, шесть, восемь, девять. Девять рулонов черной ткани, как минимум два из них того же года создания, что предыдущий, значит, тоже истлевают и крошатся. Семь оставшихся сделаны много позже, возможно, с ними придется повозиться, и задержатся на складе затемно, но зато потом - дрыхнуть с чистой совестью и до полудня.
- Неплохая перспектива. Что ж, приступим … или скорее продолжим! – нарочито бодрый голос и руки решительно схватили один сверток. Сунула подмышку, придерживая одной рукой, чтобы удобнее было сползать со стремянки. Прикинула, может захватить еще один, как в помещение ворвался Звук. С некоторых пор она воспринимала его именно так – Звук, громкий и величественный, с большой буквы. Влетел, раздулся как огромная медуза, заполнив собой самые дальние темные уголки склада и заодно каждый миллиметр кристаллического тела.
Сигнальный Колокол чисто и звонко отбивал свою тревожную песню. Желталмаз, замерев, считала. Бом – бом – бом – бом – бом – бом – бом – бом - бом ….После двенадцатого удара она нахмурилась, заподозрив неладное. Особое значение имели от одного до девяти ударов, о большем количестве Учитель никогда не упоминал. В любом случае, нужно бежать и проверить. Как можно быстрее.
Прыжок с последней ступеньки и тяжелое приземление, однако, без пугающего треска. Ткань летит на стол, по инерции скользя и сбрасывая на пол листы с отчетами. Рука хватает меч с коробок у самого выхода, и Желтамаз выскальзывает наружу. Вечерний свет терпкий как всегда, но сейчас нет времени им наслаждаться. Мимо проносятся колоны, самоцвет, не задумываясь, сворачивает в нужные коридоры. За прошедшую сотню лет школа все еще напоминала причудливую раковину моллюска, но знакомую до последней трещинки, Желталмаз не смогла здесь заблудиться, даже если бы захотела.
Еще поворот в огромный зал со сводчатым потолком, теряющимся во мраке. От набережной колоннады и пруда с высящимся колоколом ее отделяет один длинный коридор, пронизывающий вдоль всю школу. А колокол продолжает гудеть.
Из-за колонны внезапно появляется Учитель, и самоцвет едва успевает вильнуть в сторону, чтобы не столкнуться с ним. Их твердости несоизмеримы и в случае столкновения ей стесало бы всю правую половину тела. Учитель остановился, буквально уставившись на подопечную во все глаза. Желталмаз пробежала еще два шага и остановилась. Обернулась.- Что? – имея в виду вовсе не странное выражение лица, а грохотавший по всей школе Звук.
Впервые на памяти Желталмаз наставник явно не знал, что ответить. Просто стоял и не сводил глаз с приплясывающей на месте девчонки. Никак не мог свести воедино присутствие живущих в школе в полном составе и не прекращающийся звон колокола. Если предположить самое невероятное, но так давно ожидаемое …
Учитель взял себя в руки, прикрыл глаза. Заигравшая на его губах улыбка и вовсе сбила Желталмаз с толку. Она нахмурилась, оглянулась в сторону светлой от заходящего солнца арки. Взбудораженное звонким сигналом тело требовало нестись дальше, схватиться с опасностью, какой бы она ни была. Все, что угодно, чтобы защитить дорогое сердцу место и пока не захватил ее липкими щупальцами мерзкий страх.
Тяжелая рука на плече заставила самоцвет встрепенуться и вновь посмотреть на Учителя, спокойного и уравновешенного как всегда.- Успокойся, Желталмаз, это не луняне. Закрепи меч, и пойдем, встретим новый самоцвет.Желталмаз замерла. Не ослышалась, не показалось ли с недосыпа или не заснула ли она над очередным свертком ревизуемой ткани. Рука на плече была вполне реальной, тяжелой и крепкой, заслуживающей доверия. Значит …- Новенькая?! – не удержавшись, завопила самоцвет, благо истошный крики не перебил звон колокола. От радости она даже засверкала в разы ярче. Под насмешливым взглядом Учителя взяла себя в руки и взялась приторачивать меч к ремню, чтобы не произвести даже мало-мальски угрожающего впечатления.
Пока возилась с завязками, Учитель вышел вперед. Двигался степенно и едва слышно, что обычно, но даже у него в походке проглядывалось нетерпение и к тому времени, как они вышли к пруду, Желталмаз едва могла за ним угнаться шагом.