Глава 25. Коль это сон, продли его, прошу (1/1)

В комнате витал едва уловимый запах табака. Чуждый этому миру запах. Так пахло всегда, когда ее отец курил в кухне с открытой вытяжкой, пока матери не было дома. Он считал, что сигаретная вонь волшебным образом вся вылетала в трубу, а она прощала ему нарушение заведенного порядка, втайне надеясь поймать на горячем. Юнис зарабатывала по пятерке каждый раз, как отправлялась в город вместе с матерью и писала ему СМС, когда они собирались возвращаться, и по десятке, когда ей приходилось звонить матери под выдуманным предлогом, чтобы узнать, когда та будет дома. Но все эти глупые игры остались где-то далеко в прошлом. А воспоминания о них чаще всего возвращались во снах.Да только разве ж она сейчас спала? Всего несколько минут назад они вели с королем премилую беседу о различиях верований в их мирах, затем зевнула, не в силах удержаться, на чем они и распрощались. Король пожелал ей покойной ночи и отправил отдыхать, сурово наказав отложить все книги до утра. Ах, если б это был сон, она бы страстным шепотом повторяла ему слова Джульетты: ?Прощай, прощай, а разойтись нет мочи, так и твердить бы век: ?Спокойной ночи…?.Кого я обманываю, подумала Юнис, тяжело вздохнув, мы бы и во сне говорили о схоластике.И все же сигаретный дым был реальнее некуда. Девушка насторожилась и быстро осмотрела комнату в поисках оружия повнушительнее, но тут же вспомнила, что в руках держит несколько довольно увесистых фолиантов, которые, обрушившись на голову противнику, вполне могут дезориентировать на время достаточное, чтобы Юнис подняла тревогу.

На балконе вспыхнул маленький красный огонек. Противник был приблизительно ее роста, что значительно прибавило бодрости (и шансов на выживание). Девушка решительно шагнула вперед.Потушив сигарету о колонну, оплетенную вполне себе живыми растениями, из тени навстречу Юнис вышла девушка. Темноволосая красотка с винтажных постеров, Вив Ли или Хэди Ламарр. Кроваво-красные губы и черные стрелки на молочно-белом лице, длинные волосы закручены в небрежную вариацию виктори роллз. В ее огромных голубых глазах затаилась насмешка. А руки, усыпанные массивными перстнями из необработанных каменьев, опять потянулись к зажигалке и пачке сигарет. Она обшарила карманы своей кожанки, явно нервничая, и, прошипев проклятие в адрес чертовой ?зиппо?, эффектно прикурила вытянутую из заднего кармана рваных джинсов сигарету, щелкнув пальцами.Несмотря на весь современный антураж, Юнис готова была записать ночную гостью во внебрачные дочери Трандуила, которая пришла мстить за отца, связавшегося с такой непримечательной серостью. Ивсе из-за ее царственной надменности и холодной насмешки во взгляде. Но этого просто не могло быть! Эльфы, одень их хоть с ног до головы в кожу, не калечат деревьев почем зря. А Блумквист была почти уверена, что эта девушка намеренно потушила окурок именно об лозу дикого винограда.— Я тебе не предлагаю, — произнесла она, сделав нервную короткую затяжку, — ты всегда была слишком правильной.Чересчур светла для мира безобразия и зла.*Юнис вздрогнула. Шекспировская отсылка заставила ее внимательнее присмотреться к гостье. В ее глазах, спрятанное за насмешливой гордостью и непроницаемым холодом,было что-то до боли знакомое, что-то, о чем не забывают, но она почему-то забыла.— И даже не обнимешь свою старшую сестру? — сказала ей девушка, открывая руки для объятий.

Словно громом пораженная Юнис застыла на месте, тело ее сковало по рукам и ногам, зато мысли носились с лихорадочной скоростью, словно ласточки перед дождем. Мэй сделала первый шаг и заключила сестру в крепкие объятия. Воспоминания, подавленные, спрятанные глубоко внутри, туманные, будто отголоски снов, начали вспыхивать в сознании Юнис яркими вспышками. Разрозненные фрагменты, скорее, чувства, чем память об утраченных годах жизни. Страх, боль, обида. Нахлынувшие слезы стерли ощущение, преследовавшее Блумквист всю ее жизнь, чувство, будто в ней чего-то не хватало. Пустота заполнялась вновь.

Бессвязные слова сожаления, мольбы о прощении и мучительные всхлипы вперемежку с завываниями. Юнис казалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Мэй гладила ее по волосам и сильнее прижимала к себе.— Как… как я могла забыть? — сокрушалась она. — Забыть, что мы росли вместе. Не помнить родную сестру?—Ты не виновата, Юнис, — голос Мэй вздрогнул. А ведь она считала, что ей самой дерьмово. До одури больно видеть сестру, которая все эти годы ничего о ней не знала. Как просто было винить ее в том, что она забыла. Просто было думать о себе как о жертве. Нести в себе память о том, как все было на самом деле, и приглядывать издалека за младшей сестренкой.— Насколько повысится мой индекс дерьмовости по сестринской шкале, если я попрошу рассказать что-то из той жизни? Это поможет справиться с хаосом, который сейчас творится у меня внутри.— Мир в опасности, — произнесла Мэй будничным тоном. — Но это подождет до завтра.Как же Юнис не хотела, чтобы это было правдой. В глубине души она до последнего надеялась, что сны лишь отражение ее страхов. Мэй наверняка прибыла сюда потому, что, несмотря на оптимистичные прогнозы Якена, надвигающуюся катастрофу уже не пустить по ложному следу. Ее сестра пришла, чтобы сделать то, что делают настоящие старшие сестры, разгрести дерьмо за младшей. Так отвратительно и виновато она себя давно не чувствовала. Все обвинения отца наконец попали в цель. С опозданием заставили себя возненавидеть.— Эй, малявка, все не так плохо, у нас еще есть время. Немного, но должно хватить. А пока устраивайся поудобнее, потому что такую семейную сагу ни на каких твоих литературных курсах не прочтешь. И если ты не против, — Мэй прямо в ботинках запрыгнула в постель, — я немного протяну ноги, а то день был чертовски насыщенным. Я даже поесть толком не успела.— Если ты голодна, — Юнис поспешила предложить сестре свою бесполезную помощь, — я чего-то принесу с кухни… если не заблужусь по дороге. Знаешь, я все еще иногда путаюсь в этом хитросплетении коридоров, — смутившись, добавила она.— Не переживай, я способна о себе позаботиться, — усмехнулась Мэй и щелкнула пальцами.

На кровати тут же появился поднос с шедеврами эльфийской кулинарии. Все, что подавали во дворце к ужину. Юнис оторопело смотрела на сестру, будто это было первое проявление магии, с которым она сталкивалась.— Ты тоже это можешь, — небрежно бросила Мэй. — Сможешь, когда вспомнишь.Королевские запасы вина грозились испариться в одну ночь: так быстро с дорвинионским не расправлялись даже гномы. Но куда им до сестер, воссоединившихся после почти двадцатилетней разлуки! Вино лилось рекой, смех девушек мог услышать любой страдающий бессонницей эльф в зоне досягаемости их сверхъестественного слуха, а те из них, которым предстояло стирать постель из ее покоев, уже содрогались в предчувствии. Но все это было позже, ведь ночь длинна и, вопреки расхожему мнению, полна не только ужасов, а пока Мэй сделала солидный глоток из своего кубка, опорожнив его на треть, и начала свой рассказ:— То, что нашим родителям вряд ли когда-то вручат медаль за наше воспитание, тебе и говорить не надо. Ты достаточно долго общалась с Якеном, чтобы понять — отец из него так себе. Да и, чего уж там, мои манеры тоже оставляют желать лучшего, — девушка криво усмехнулась, позволив сестре продолжительно и пылко убеждать себя в обратном. — Но надо, пожалуй, попробовать начать сначала.

Об алхимике тебе известно хотя бы то, о чем писалось в книгах. Это почти ничего, но и в Вестеросе о нем знают немногим больше. Да и вряд ли тебя заинтересует его богатый послужной список. Мать наша, Акасия Джонс, была бы тебе тоже известна, правда, с хорошо приукрашенной своей лучшей стороны, если бы ты продолжила читать брошенный Гейманом ?Интермир?. Она нечто вроде хранителя хронологии. Солдат без страха и упрека, который убьет, не моргая, если это понадобится для сохранения каких-то там иллюзорных балансов во Вселенной.— И встретились два одиночества, — хмыкнула Блумквист, искренне удивляясь, как у этих двоих вообще могло родиться на свет такое бесхребетное существо как она.— Для меня это тоже тайна покрытая мраком, — продолжила Мэй. Юнис отшатнулась будтоот пощечины. Слова сестры показались ей ответом на собственные мысли. — Не знаю, что их столкнуло вместе, но в большую и чистую верится с трудом. Сколько я себя помню, они ненавидели друг друга с такой страстью, которой зачастую не хватает любящим парам. Я не мозгоправ, конечно, но мне кажется, что где-то там и была зарыта собака нашего с тобой изощренного воспитания. С детства из нас пытались сделать то ли убийц, то ли солдат — веру в то, что в детях родители обретают бессмертие, наши с тобой восприняли слишком буквально. С их стороны довольно нелепо, ведь один из них долгие века обманывает смерть, меняя маски, а вторая вечно играет с ней наперегонки. Так что генетика у нас с тобой, считай, просто великолепная. Трудноубиваемые и вечно молодые, а если вспомнить о технологиях Хроностражи, которые каким-то необъяснимым образом передались нам по наследству, так вообще не жизнь, а сказка. И чтобы мы не зарывались, нам и устраивали курс молодого бойца с пеленок.

Стыдно признаться, но я поддавалась дрессуре куда лучше тебя. Папа сказал убить кролика, и Мэй убивала. А Юнис всегда интересовало, зачем это делать, и ответы ?так надо? тебя никогда не удовлетворяли. И отсутствие ответов, которые бы тебя устраивали, ты сейчас компенсируешь, задротя сложные книжки о непримиримых конфликтах, — Мэй еще раз промочила горло и взлохматила младшей сестрице волосы. — Тогда же ты убегала с несчастными кроликами и птичками, прятала их в клетке у себя под кроватью и рыдала, когда кто-то из родителей сворачивал им шею у тебя на глазах в назидание за непослушание.

— Кажись цветком и будь змеей под ним,* — слова всплыли в памяти Юнис сами по себе.— Ты помнишь?! — встрепенулась Мэй.

Старшая сестра смотрела на нее с такой надеждой, что Юнис отвела взгляд, уткнувшись взглядом себе в ладони. Меньше всего она хотела видеть на ее лице разочарование. Любовь к этой диковатой бунтарке, как повелось еще с детства, была безусловной. Совершенно не похожие, они, тем не менее, были пугающе близки, как бывают близкими только близнецы.— Любимая фразочка нашей матери и ее девиз по жизни. Из-за нее мы с тобой и затеяли эту игру. Как-то Акасия сказала, что Шекспир написал обо всем что было, есть и будет. А мы с тобой думали, что у этого занудного парня в текстах зашифрованы предсказания о конкретном будущем и штудировали его ночи напролет. Оказалось, что мать имела в виду его подробное описание всех людских характеров. Но нам, выросшим в мире, где столкновение магии и технологии вылазит самым неожиданным образом, тогда было невдомек, что иногда банан — это просто банан.Ты тоже вылезла нашим родителям боком. Как же они намучились, пока не поняли наконец, что из Юнис не получится вырастить безликую путешественницу в пространстве. Они долго ломали голову, как же с тобой поступить, пока не решились на крайние меры. Стерли тебе память и отправили к смертным в самую заурядную семью, чтобы никакие потрясения не пробудили твоих спящих способностей. Кто бы мог подумать, что на такое способны и абсент с шампанским! — воскликнула Мэй и расхохоталась.Юнис, в отличие от сестры, не оценила иронии.

— Все дело в том, что я не оправдала надежд и оказалась полной неумехой? — с тоской спросила она. Всю свою сознательную жизнь она боялась чего-то не знать, не уметь и быть высмеянной за это, а оказалось, что все было гораздо хуже. Родители отказались от нее, потому что она ни на что не способна.— Потому что наши родители идиоты! — со злостью выплюнула Мэй. — Чтобы я больше не слышала от тебя таких глупостей! Поняла?— Да, мамочка, — пролепетала Блумквист, но сообразила, что выдала несусветную глупость, только задним числом.— И без этого тоже, — проворчала Джонс недовольно, но тут же на ее лице заиграла хитрая улыбка, она подлила себе вина, уселась поудобнее, зарывшись спиной в подушки, и скрестила руки на груди. — Давай лучше как все нормальные сестры посплетничаем о мальчиках. Признавайся, успела уже здесь найти какого-то знатного мудака?— Вот только не надо меня осуждать, — проворчала Юнис, обнимая подушку, — не все они были такими уж плохими.— Стэнли из школьной футбольной команды.Запустил пальцы под юбку девчонке из запасного состава группы поддержки, в тот же день, когда Юнис не дала ему стащить с себя лифчик. Сказать было нечего, но разве популярные спортсмены не все козлы по своей природе?

— Неудачный опыт тоже опыт, — туманно заметила Блумквист.— Дэн из оркестра, — продолжила Мэй.Тщедушный кучерявый немного загнанный милаш, которым умилялись все до единой девушки кампуса, но встречаться с таким даже в целях благотворительности не решилась ни одна. По выражению Кэт, это все равно, что встречаться с собственным сынишкой. То еще извращение. Но что для Юнис мнение ее сестер? Она смело сломала систему, пригласив его пойти вместе на вечеринку, там он, напившись с непривычки, пытался снять с нее одежду в самой скучной из комнат общаги, которая должна была репрезентировать Канаду, а после того как был отшит, распустил слухи о том, какая Блумквист зануда и динамистка. Хорошо, что его круг общения так никогда и не вышел за пределы оркестра. А всем остальным было начхать на мнение этих лузеров. Всем, кроме нее.— Да разве ж это считается?— Ну да, в сравнении с Дэном даже Стэнли был примером добродетели.Мэй попала в самую точку. Эта рана еще не успела зажить, несмотря на то, что Юнис старательно убеждала себя, что все в прошлом. Самые продолжительные отношения в ее жизни. Дэн, который таскал ее книги и грел ее ноги, Дэн, который делал для нее сотни милых вещей, Дэн, для которого она была всего лишь маленькой влюбленной дурочкой. Она думала, что у них все всерьез и взаправду, а он только и мечтал перепрыгнуть из ее койки в постель к ее соседке по комнате.— Моя маленькая особа устала от этого большого мира*, — произнесла Юнис с чувством.

— Твоя маленькая особа темнит, но я обязательно обо всем узнаю, — ответила Мэй, накинувшись на сестру со щекоткой. Та повалилась на кровать, весело заливаясь смехом.Король ответил на последнее письмо, когда за окном глубокая ночь уже начала постепенно сдавать свои позиции рассвету. Не только эльфы Лориэна почувствовали тревожные изменения, полуэльф из Имладриса тоже проявлял волнение, равно как и правитель Гондора. Слухи, слухи, слухи. Мир быстро полнился всевозможными рассказами о его юной гостье один невероятнее другого. Люди, гномы, эльфы — все были встревожены, и не удивительно, ведь в последний раз, когда Гэндальф, словно гончая, взявшая след, выискивал что-то в древних письменах, все закончилось войной. Жестокой и кровопролитной, последней, которую сможет вынести все живое, как казалось тогда. Истории множились, волнение разрасталось. Были такие, где Юнис представала разрушительницей, были и те, где она была спасением Арды. Трандуил был склонен считать, что в ней в равной степени сплелись оба начала.Все сказания так или иначе сводились к противостоянию сил света и тьмы, потому людские попытки объяснить нечто им неизвестное знакомыми категориями были вполне закономерными. Удивляло Трандуила совершенно другое — его собственное отношение к девушке. Как и то, что трезвость мышления подводила его каждый раз, когда дело касалось Юнис. Эдлотиэль. Он дал ей эльфийское имя, как муж жене.— Просто невозможно, — пробормотал он себе под нос в ответ на размышления и увиденное.

В ее покоях до сих пор было светло. Несносная непослушная девчонка! Прозорливый отец девушки потратил много усилий, чтобы убедить короля в том, что Юнис по сути своей ребенок и огромная головная боль, только вот Трандуил не нуждался в чужих наставлениях, он достаточно ее изучил, чтобы понять это самому, а в гневных порицаниях Якена узнавал, к своему же сожалению, лишь себя самого в отношении Леголаса. И если с таким родителем она смогла сохранить в себе детскую чистоту…в ней была ее подкупающая привлекательность и самый большой недостаток. Искренность ее чувств была ценнейшим из сокровищ. Радость, которой она так щедро одаривала окружающих, что порой это даже гневило короля. Столь ценные дары не отдают кому ни попадя. Грусть, которую она старательно прятала. Трогательная маленькая девочка, пытающаяся защитить взрослых от необходимости делить с ней бремя тревог и печалей. А ее упрямства хватило еще на десяток таких же неугомонных юных дев. Она никого не слушала, если ее убеждения шли врознь с чужими. Не боялась перечить ему, и, что самое ужасное, делала это публично, попирая его авторитет правителя. Сложно было себе даже представить, на какие сумасшедшие поступки она была способна, отстаивая собственную правду и справедливость.

Трандуил отшатнулся, осознав, что примеряет на Юнис костюм идеальной правительницы, своей погибшей жены. Она была воспитана для того, чтобы идти об руку с королем, быть его союзницей и опорой. Юнис же была способна выбить почву из-под ног одним только небрежно брошенным словом. Он любил свою жену, искренне и чисто, несмотря на то, что брак этот был политическим. Но Юнис. Эдлотиэль. Здесь было что-то совершенно иное. И здравый смысл отступал, когда он пускался в поиски объяснений.Юнис бы обязательно нашла какой-то едкий комментарий и оригинальное объяснение. И с недавнего времени у нее оно действительно было. После разговора с сестрой она бы с апломбом ответила ему, что в его идеальной системе мироздания просто что-то конкретно заглючило.

И этим глюком была девушка, ослушавшаяся его приказа в который раз. Даже в мелочах. Даже для ее же блага.

Сущий ребенок.