Глава 19. Взяться за ум, и дело с концом (1/2)
— Доброе утро, солнышко! Доброе утро, птички! Доброе утро, деревья и букашки!
Проснулась Юнис в самом что ни на есть приподнятом настроении и принялась носиться по своей весьма нескромной жилплощади с террасой, делясь этим самым настроением со всем подряд. Птички округляли и без того круглые глазки и улетали прочь, букашки разбегались, деревья возмущенно шелестели листвой, и только солнце продолжало с беспощадным спокойствием светить ей в глаза. Руонна провожала юную деву обеспокоенным взглядом, но вмешиваться в процесс побаивалась.
С первыми лучами солнца ко дворцу пожаловали Митрандир и Белая Владычица, а значит, вчера случилось что-то серьезное, всполошившее баланс сил в Арде. Единственное, что знала эльфийка наверняка, — вчера королевская гостья выбежала из дворца в весьма расстроенных чувствах, а затем, несколько часов спустя, обратно ее привел сам владыка Трандуил.
— Владыка просил вас в тронный зал как можно скорее, — сообщила Руонна, облачая девушку в платье, которое стоило эльфийке долгих увещеваний и умасливаний, не могла же она допустить, чтобы юная дева предстала перед гостями короля в своем привычном облачении. — Прибыли гости, с которыми он хочет вас познакомить.Блаженно улыбаясь, Юнис принимала заботу служанки и думала о том, как же вовремя к ней подоспела стадия отрицания. После обильных водопадов слез и сопель желание петь вместе с птичками и постигать гармонию в лесной глуши казалось благословением свыше. Не то чтобы ее не тревожило, что стадии принятия неизбежного смешались в кучу не хуже коней с людями в лермонтовском ?Бородино?, но гораздо любопытнее было то, что Трандуил пригласил ее на официальную церемонию сразу после интимных лесных посиделок. А разобраться с тем, как работает психология в Арде, можно и позже.
— Мы ждали тебя раньше, юная дева, — провозгласил с мягким упреком лесной король. — Вчера я долго думал над нашим разговором…Юнис вынырнула из реверанса и подняла взгляд на Трандуила. Выглядел тот как всегда сиятельным и безупречным — ни следа бессонной ночи, проведенной в компании тяжелых дум. Зато она сама, если бы поспала хоть часом меньше, вряд ли избежала синяков под глазами, которые в сочетании с ее горящим любвеобилием ко всему сущему взглядом выдавали бы в ней закоренелую наркоманку. Обидно было бы предстать перед почетными гостями в таком виде. Белокурая женщина по правую руку от короля сияла ярче солнца и вообще излучала аномальную красоту, а белизне бороды старца, устроившегося по левую, позавидовала бы любая реклама стиральных порошков. На задворках сознания начали всплывать их имена, тщетно борясь с пышными речами лесного владыки.— … и я давно должен был обратиться к госпоже Галадриэль. В вопросе твоего обучения она куда более сведуща, чем… — Трандуил скривился, будто одно только имя асгардца, произнесенное вслух, вызывало в нем отвращение, — … этот Локи Лафейсон. Сила твоя может представлять угрозу в первую очередь для тебя самой.Беспокойство короля о своем народе светилось между строк не хуже огней Таймс-Сквер, но Юнис сегодня была предрасположена искать позитивные моменты, а не скрытые угрозы и вселенские заговоры, потому обрадовалась тому, насколько часто лесной владыка поминает ее безопасность в своей пространной речи. Я пойду лицо умою, и тогда посмотрим, не покраснела ли я*. Не смущал ее и тот факт, что Кориолан, которого она цитировала, плохо кончил. Сейчас ее вряд ли смутил бы даже светящий задом улепетывающий в закат Коэн-варвар в меховой набедренной повязке. Факт неутешительный. Юнис заметно напряглась и попыталась сосредоточить свое внимание на беседе, а не собственных тараканах с явным передозом эндорфинов.Лесной король куда чаще, чем следовало, шел на поводу у собственной гордости, перезвоном серебряных колокольцев раздался голос в голове у Блумквист. Пришлось признать, что ее внутренний голос едва так же приятен. Признать и вздрогнуть от неожиданного вторжения. Но ради той, что ему дороже белых камней Ласгалена, он снизошел до просьбы о помощи.Взгляд Галадриэль проникал далеко за пределы ее мыслей, тех, которые складывались в слова или образы, улавливая каждый вздох и призрачное ощущение. Казалось, эльфийская чаровница могла прочитать в любом самом незначительном движении ее души больше, чем Юнис знала о себе вообще. Девушка не знала, как чувствует себя жертва в лапах хищника, но сама едва не задыхалась от паники, хотя скрывать было нечего.Дороже камней… гордость… на поводу…
Слова Белой Владычицы эхом кружили в голове девушки. Она заблудилась в отголосках собственных мыслей, преследуемая навязчивыми страхами. Невелика ценность, измеряемая блестящими каменьями. Их дороговизна лишь в алчности людской. И Юнис совершенно не хотелось быть редкой дорогостоящей подвеской. Но вещи имеют и другую ценность. То, что дорого сердцу, невозможно измерить каратами и золотыми монетами. Блумквист отчаянно хотелось быть дорогой сердцу. Ценнее тех камней, которые дороги не яркостью преломления света в их гранях или кристальной чистотой, а воспоминаниями и чувствами с ними связанными. У всех влюбленных, как у сумасшедших, кипят мозги: воображенье их всегда сильней холодного рассудка.* Девушка бросила умоляющий взгляд на эльфийскую владычицу, чтобы та забрала смуту мыслей, которую посеяли ее слова.
— Она чиста, как утренняя роса, — молвила Галадриэль, обратив свой взор на Трандуила. — И не ведает своей силы.Значит ли это, что я прошла проверку, и меня не будут устранять по всем правилам ?Малеус Малефикарум?, подумала Юнис с какой-то почти лирической отстраненностью, или, быть может, наоборот, сожгут ведьму по всем канонам? Было до обидного безразлично, ведь она наивно считала, что вопрос с доверием был окончательно решен давным-давно. Или у эльфов принято обниматься с потенциальными врагами и лишь потом устраивать им головологию?— Владычица права, в ней нет тьмы, — подтвердил эксперт номер два. Блумквист уже решила было раскланяться, поблагодарить всех и покинуть совет в направлении винных погребов, где можно было наклюкаться до хрюканья и отложить сложные размышления на потом, но белобородый маг все испортил, добавив: — Как правда и то, что тьму влечет к ней, поэтому стоит проявить осторожность.Неусыпная бдительность, вспомнила Юнис девиз Аластора Грюма, но даже не улыбнулась.
Собрались сим прекрасным солнечным утром великие умы Средиземья и решили напугать бедную юную деву до икоты. Поздравляю, великие и могущественные, вам это удалось. Она и без того чувствовала, будто в помещении похолодало градусов на десять, как по классике бывает при сеансах экзорцизма, пережив ментальное вмешательство владычицы Лориэна, а теперь добавился еще и тоненький скрежет самого демона — невиданного, а оттого еще более ужасного зла, которое поджидает за каждым поворотом.— Не бойся, дитя. — Лесная Владычица подошла к Юнис и взяла ее руки в свои. Исходящее от эльфийки тепло и ощущение умиротворенности едва не заставило девушку расплакаться от облегчения, будто не было никаких угроз и допросов, и даже само слово ?тьма? не произносилось в стенах тронного зала. — Позволь мне помочь тебе. Позволь научить понимать свою силу.Пришлось признать, что Трандуил внял ее вчерашнему воплю о помощи и весьма ловко все обставил, найдя Юнис занятие полезное и продолжительное. Ты волшебник, Гарри! Осталось только купить стандартную книгу заклинаний и котел номер пять. Возвращение к учебе, пускай даже не в своем колледже в Новой Англии, воодушевило девушку, и она тут же со всей пылкостью поспешила заверить Галадриэль в своем согласии.— Но прежде мне бы очень хотелось услышать твою историю из первых уст, юная Блумквист, — вмешался Митрандир и, сомкнув пальцы на ее предплечье, мягко подтолкнул девушку к выходу в сад.
Бросив прощальный взгляд на короля, тот был напряжен, но происходящему не препятствовал, Юнис покорно приняла свою участь. Разве кто-то принимает в серьезные учебные заведения без вступительного эссе и собеседования? Такое бывает только в книжках о юных волшебниках, в реальной жизни местный эквивалент Дамблдора обязательно захочет узнать о жизненном пути и достижениях лично. Детектор лжи и проверка на вшивость в одном флаконе.Никогда до этого Юнис с таким интересом не рассматривала цветы, высаженные вдоль дорожек, не обращала внимания на трудолюбивых пчелок, порхающих над соцветиями, и не наслаждалась так пьянящим медовым ароматом скромных меленьких звездочек, стелившихся белым ковром меж плоских камней. Тишина одновременно и угнетала ожиданием, и успокаивала, ведь пока не произнесено ни слова, не совершено и ни единой непоправимой ошибки.— Итак, тот мир, откуда ты родом, каков он?
Гэндальф задал вопрос, и девушка, оставив за собой еще несколько мгновений тишины, чтобы собраться с мыслями, начала рассказ. Маг внимал, почти не перебивая. Он был хорошим слушателем: кивал головой, когда надо, лицо его выражало неодобрение и праведное возмущение, когда Юнис рассказывала о днях заточения в Асгарде, презрительно хмыкал, когда она упоминала о выходках Локи. Казалось, он понимал даже все тяготы сессии и был так же озабочен экзаменом по сравнительному литературоведению, последнему в семестре, как и она. Только вот постоянное ворчание себе под нос, когда маг повторял за ней вырванные из контекста фразы и приговаривал ?Где-то я уже раньше это слышал?, да густой табачный дым, от которого слезились глаза, вызывали в девушке непреодолимое желание покончить с интервью как можно быстрее.— Вот, собственно, и все, — подытожила она изложение своей небогатой, но насыщенной событиями биографии.
Юнис надеялась, что маг скажет нечто в духе ?девочка свободна и может идти на все четыре стороны?, но Гэндальф продолжал напряженно попыхивать трубкой и сверлить сосредоточенным взглядом убегающую вперед дорожку.— Кхм-кхм… — опять ненавязчиво напомнила о себе девушка, когда они прошли в молчании еще несколько минут. —Митрандир?Взгляд мага приобрел осмысленное выражение, звук собственного имени заставил его вернуться из омута памяти. Гэндальф выпустил несколько колец дыма, никаких кораблей и драконов, просто кольца, каждое меньше и проворнее предыдущего. Видимо, диковинные забавы у него припасены исключительно для хоббитов.— Я могу идти?— Конечно, дитя, — улыбнулся он, спеша вернуться к размышлениям, — уходить далеко в собственные мысли удел старых магов, ибо там вся их жизнь, а юные существа всегда спешат навстречу новому и неизведанному.— Большинство людей предпочитают глупость мудрости, ибо глупость смешит, а мудрость печалит*, — ответила Юнис и поспешно раскланялась, направившись вглубь сада.— Фицджеральдовы ласточки, — пробормотал Гэндальф и, попыхивая трубкой, удалился по тропе обратно во дворец, предоставив девушке возможность совершать новые увлекательные ботанические изыскания самостоятельно.Занятия не начались на следующий день. И через день тоже. Юнис опять заскучала от безделья, и, как показывала практика, заканчивалось это дело хандрой да нервными срывами. Галадриэль с Трандуилом изо дня в день были заняты делами государственными. Гэндальф, по всей видимости, до сих пор считал ласточек. А Леголас пропадал в дозорах. После туманных слов мага о тьме, которая может соблазниться кусочком Юнис Блумквист, он решил выследить и убить оную до того, как та заявит права на девушку.
Не прошло и недели, как Юнис окончательно убедилась, что увлекательная ботаника не ее конек. В библиотеке, конечно, было еще целое множество непрочитанных книг, но действовать ей всегда нравилось гораздо больше, чем созидать. Прав был Гэндальф — негоже юности прозябать в бездействии. Вселенский закон, гласящий, что ищущий приключения на свою пятую точку, всегда их находит, распространялся на все миры Дуги. По крайней мере, Юнис на это надеялась, отправляясь на поиски приключений.