Глава 18. Неблагодарность чудовищна (1/2)
Совесть и хорошее воспитание не позволили Юнис долго наслаждаться отсутствием Локи и холодной благосклонностью короля. Ни обеды с Трандуилом, ни конные прогулки с его сыном, ни даже волшебная эльфийская музыка и несказанная красота книжного слога не могли отвлечь ее от того факта, что виновата в очередном заточении асгардца отчасти она. Причем большей такой части, как убеждал девушку глодающий ее изнутри червячок, явно перечитавший в колледже книг об этике и морали.
Все больше она думала о том, сколько безрадостных дней Локи провел в асгардской темнице в полнейшей изоляции, и сердце обливалось кровью. Юнис ничего не знала о местных подземельях и условиях содержания узников, но ей представлялись самые жуткие картины, в которых он сидит в сырой темной камере, вырубленной в скале, а кормят его такой гадостью, что и орки есть не стали бы. Разумом Блумквист понимала, что эльфы по сути своей гуманисты, и вряд ли будут использовать на пленнике китайские пытки водой, но правда была и в том, что она никогда еще не видела Трандуила таким злым.
Размышляя над судьбой асгардца, который и сдался-то почти добровольно и не напакостив, Юнис теряла беззаботную веселость и аппетит. Она все измышляла, как бы по-тихому узнать о состоянии узника и возможности облегчить его судьбу. В далекой прошлой жизни она была деятельной и активной, участвовала и в студенческом самоуправлении, и в театре, состояла в благотворительных обществах и кружках, коим и счет потеряла, и теперь начала изнемогать от бездействия в Арде. Локи удалось занять ее на несколько недель, а теперь Юнис опять впадала в амебообразное состояние и тихо себя ненавидела.Борьба за права заключенных и освобождение несправедливо осужденных — цель хорошая, благородная. Но, во-первых, кто сказал, что их там угнетают. А, во-вторых, поклонников у Локи в Эрин Ласгален не было, подписи и массовые протесты собирать не из кого. И поскольку Юнис была слепо уверенна, что осужден он был исключительно несправедливо, миссия освобождения требовала деликатного подхода в обход Трандуила, который еще не готов был говорить о новом заключенном.
— Могу я кое о чем попросить тебя, мой принц? — Юнис очень надеялась, что может, ведь она вроде как спасла зад наследничка от королевской порки и в последнее время с тошнотворным уважением и почтением обращалась с загостившей в Зеленолесье гномьей делегацией.
Вышеупомянутая делегация как раз отстала вдали, решив устроить привал с обильным опустошением королевских запасов еды и вина, и Блумквист решила, что пробил час. Леголас вряд ли запрет ее в камере по соседству с Локи за один только вопрос, а если и запрет… что ж, по крайней мере, она сможет сама посмотреть на условия заключения асгардца.— Я сделаю все, что в моих силах, — неопределенно ответил эльф, предчувствуя поджидающий его в следующих словах девушки подвох.Ободренная туманным согласием, Юнис продолжила:
— Если возможно, я бы очень хотела наведаться к заключенному под стражу Локи.
Леголас нахмурился, но ничего не сказал, дав ей закончить. Он думал, насколько же глубоко ей в душу проникла эта странная хворь, что после всех поступков асгардца она все еще ищет с ним встречи.— Не подумай, что я мазохистка какая, — прибегла Блумквист к неизвестной принцу терминологии, оправдываясь, — но я попросту не могу перестать беспокоиться о нем. Мне кажется, что Локи оказался в заключении по моей вине. Если бы я смогла смягчить всю эту историю с проникновением ко мне в покои, то, возможно, он бы сохранил свободу. Лишение свободы вообще угнетает, знаешь ли, — без особого знания дела, но с железным апломбом добавила девушка, — а он попадается не в первый раз, и мне просто хочется знать, что с ним все в порядке.
— У тебя слишком доброе сердце, Юнис, — принцу было сложно наблюдать за тем, как она мучится из-за кого-то столь недостойного занимать даже укромный уголок в ее сердце. Он был не уверен, что их встреча — хорошая идея, потому уклончиво ответил: — Я подумаю, как это можно устроить.Размякла,согласилась с ним на свой манер девушка. Может, отец был прав, и она действительно прониклась местным духом всеобщей любви гораздо больше, чем осмеливалась подумать.
Гномы догнали их раньше, чем Юнис все испортила, попробовав, согласно плану, рассказать наследному принцу об очевидных достоинствах асгардца. Тогда бы он точно подключил к делу талантливейших целителей, чтобы те привели юную деву в порядок, избавив от коварного волшебства изумрудного колдуна. Молчание стало залогом скрепления их дружбы и символом общей тайны.Вскоре они достигли границ леса, чему Юнис была несказанно рада, уж сильно бодрыми были гномы, подкрепившиеся дарами лесного короля из его порядком опустевших погребов. Они не замечали молчания провожатых и решили, что те просто очарованы их рассказами о горно-добывательном труде и ювелирном ремесле. Прощаясь, они напомнили о цели визита, приглашении лесного принца на свадьбу. А ведь Блумквист наивно считала, что основной их целью были набеги на продовольственные запасы Зеленолесья, и даже не удивилась, что из владений Трандуила выехало значительно больше гномов, чем она видела при его дворе. Так разъелись, что размножились… почкованием,решила про себя девушка. Кто бы мог подумать, что это была дипломатическая делегация с целью наладить связи между государствами?!Одного только упоминания прекрасного события единения двух душ из уст гнома достаточно было, чтобы Юнис поперхнулась воздухом и нервно икнула. На булькающие звуки тут же обернулся Гимли, смотря на прекрасную деву осоловевшими глазами. Юная дева нервно заерзала на лошади. Лошадь недовольно фыркнула, дернув головой.— А почему бы и вам, милая Юнис, не отправиться вместе с Леголасом? Уверен, шумные гуляния моего народа придутся вам больше по душе, чем эльфийское общество, а красота Эребора…Эребор — это уже перебор, подумала Юнис, едва не рассмеявшись. Спрятать подкатывающее истерическое веселье по поводу внезапного приглашения удалось лишь за мимолетной улыбкой. Гимли улыбнулся в ответ, решив, что дело в шляпе.— Но ведь… — попыталась запоздало исправить ситуацию Юнис.— Мы обязательно прибудем на торжество вместе, если король Трандуил сочтет возможным отпустить юную деву в столь далекое путешествие, — откланялся мастер дипломатии Леголас, а Блумквист осталось только молить о том, чтобы во время разговора об этой роковой поездке владыка Эрин Ласгалена был в своем самом гномоненавистническом расположении духа.
Слишком быстро Юнис пришлось постичь несбыточность собственных надежд, ведь наследный принц всю дорогу назад развлекал ее размышлениями вслух о том, как он собирается уговорить отца на это приключение. Приключением жизнь под горой с яркими приступами клаустрофобии девушка не считала (если в этом и состояло все веселье, то у них действительно слишком разные культуры, чтобы постичь всю соль местной кухни), но предусмотрительно помалкивала, ведь ее молчаливое согласие могло стать еще одним камушком, песчинкой, склонившей Леголаса помочь ей в рисковом предприятии.Все складывалось лучше некуда — внезапный порыв Гимли был подарком судьбы. По возвращении домой он должен был доложить отцу о том, в каком настроении их покинула делегация Эребора (насколько скоро эти варвары вернутся назад) и в каком состоянии находятся границы государства. Безопасность Юнис с того прискорбного случая с пауками тоже была немаловажным вопросом повестки дня. Но все это вряд ли отняло бы у них больше четверти часа — ни Леголас, ни его отец не отличались излишней словоохотливостью, где пространные речи не требовались. А вот при помощи Гимли он сможет отвлечь отца достаточно надолго, чтобы девушка повидала пленника и вернулась в свои покои без лишних вопросов.
Леголас тут же решил поделиться с Юнис своим планом, и оба вернулись во дворец в прекрасном расположении духа. Принц радовался тому, что сможет так скоро избавиться от неприятного одолжения, а Юнис — оттого, что этой ночью в кои-то веке сможет сомкнуть веки, не думая о том, какой она ужасный человек. Девушка искренне надеялась, что Локи поведет себя в лучших своих традициях, и оголодавший червячок совести поперхнется его нескончаемыми сарказмами на пару с раздувшимся, как павлиний хвост, самомнением.— Торопись, Юнис, у тебя не больше получаса, — еще раз напомнил ей Леголас, после того как объяснил, как спуститься к нужной камере, — надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.— Спасибо, — искренне улыбнулась девушка. — И удачи.— Тебе тоже, — пожелал эльф, справедливо считая, что в случае чего только она и поможет им обоим избежать серьезной головомойки. Узнай, что они провернули за его спиной, отец был бы в ярости, а у него и так были слишком сложные отношения с Трандуилом, чтобы портить их еще больше. И зачем он только на это согласился?Отступать было поздно. Юнис боязко ступила на первую из ступеней, круто ведущих вниз, вглубь каменного мешка, над которым поднимались филигранные стены дворца. Плохое предчувствие ступило следом, но она решительно не обратила на него внимания.— Локи, — осторожно позвала его девушка, приблизившись к решетке.
В сравнении с теми камерами, что она уже успела пройти, временное жилище асгардца выглядело номером в пятизвездочном отеле. А если учесть, что предыдущие каменные мешки являлись грубым нарушением международных конвенций по правам человека, то эта вполне могла удовлетворить запросы федеральной пенитенциарной системы. Достаточно просторная, чтобы вместить скромную кровать и небольшой столик со стулом. Света хватало, чтобы коротать вечера за чтением, а еду, судя по посуде, оставшейся после ужина, узнику давали не хуже, чем на королевском столе. Несмотря на гнев праведный Трандуила, тот уважил статус Локи и предоставил ему весьма сносные условия заключения.
Утешай себя дальше, Юнис, ведь если ты не успеешь, пока Леголас отвлекает внимание короля, как Золушка, вернуться в свои покои, то кто знает, может, следующую ночь проведешь в камере по соседству… с Леголасом за стенкой,подумала девушка.Заключенный на контакт идти не спешил, смотрел куда-то мимо Блумквист, показывая девушке, насколько ему безразлично ее присутствие. Взвесив все за и против камеры в подземелье, Юнис решила выбираться отсюда, пока может, и уже развернулась к выходу, как ее остановил голос.— Чего тебе, смертная? — протянул с ленцой Локи.
— Я просто пришла навестить тебя, — растерялась Юнис. Неужели за всеми поступками должна быть какая-то подоплека? Неужто нельзя сделать что-то исключительно по доброте душевной? Просто потому, что так правильно? И не пришла ли она сюда, чтобы успокоить совесть? Одного его взгляда было достаточно, чтобы девушка усомнилась в себе.— Как благородно с твоей стороны! — усмехнулся Локи, его голос сочился ядом. — Сначала запереть меня в темнице, а потом прийти полюбоваться плодами своих стараний.В два шага он пересек свою камеру и подошел вплотную к решетке. Юнис в испуге отпрянула. Она сомневалась, что местные замки в состоянии его остановить. Если бы Локи хотел, то давно бы покинул подземелья.— Прости, — прошептала она, глядя в пол. — И за то, что ты здесь вообще оказался. В этом целиком моя вина. Как и в том, что не могу помочь тебе вернуться домой.— Домой?! — взревел Локи. — У меня нет дома, глупая ты девчонка. Вообразила себя героиней местных баллад, прекрасной, благородной и недостижимой. Но знаешь, кто ты на самом деле? Пустоголовая кукла! Бесполезная, но красивая. Правда, по эльфийским меркам недостаточно, чтобы местный король мог тобою всерьез увлечься.Юнис просто не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Она стояла, оторопев, и не могла отвести взгляда от искаженного гневом лица Локи. И чем больше он говорил, тем больше она понимала, что ее опасения не беспочвенны. Даже больше, все намного хуже, чем она признавала.
— Ты настолько бесполезна, что не можешь контролировать себя саму. Жалкое существо. И как я мог подумать, что ты можешь чем-то помочь мне? Слишком много времени я потерял, нянчась с тобой, когда надо было полагаться исключительно на собственные силы.