Глава 17. Наш ум темнит ревнивый страх (1/1)

Дни настали тревожные, чего, собственно, и следовало ожидать, если решила помочь богу обмана. Тревогу вызывали все и вся, что само по себе было признаком, скорее, прогрессирующего психического заболевания, чем нормально функционирующего инстинкта самосохранения.

Музыка не принесла ожидаемого наслаждения или хотя бы временного забвения: в саду, будто в амфитеатре, восседала вся королевская знать, а возвышался над ней увенчанный короной из цветов Трандуил. Он бросил мимолетный взгляд на Юнис, и ноги девушки тут же подкосились в реверансе. Сын его оказался более приветлив и предложил ей присесть рядом с ним и его гномьими друзьями, коих, помимо Гимли, оказалось еще трое. Садясь по правую руку от Леголаса, она только и могла, что нервно молить всех известных и не очень богов о том, чтобы эта гномья делегация не оказалась сватами.

— Я рад, что ты все же присоединилась к нам, — прошептал эльф, склонившись к Юнис, — жаль, правда, что пропустила, как они пели одну из баллад нашего народа, весьма недурно переведенную на всеобщее наречие. Надеюсь, ваш с Локи спор благополучно разрешен?— Ах-ха, да, — вымученно выдавила из себя Блумквист, нехотя оторвав взор от эльфийского правителя, чтобы ответить его наследнику. Едва ли Юнис понимала, что от нее хотят и какое счастье в виде обильных речей Леголаса свалилось на нее, но что девушка понимала точно, так это то, что еще одна щемящая душу любовная баллада с невеселой развязкой точно прикончит ее. — И еще раз благодарю за приглашение.Взгляд Трандуила был тяжелым и, вполне вероятно, смертельным, для кого-то менее закаленного, чем Юнис. Девушка же была обижена на такое отношение со стороны лесного короля, свято веря в то, что ничем не заслужила ни молчаливого осуждения, ни полнейшего игнорирования собственного существования, и обида ее была настолько крепкой, что она даже не сообразила — король смотрел несколько выше Блумквист, за ее спину, где уютненько устроился Локи. После непродолжительных размышлений о моральных конфликтах и другой скукотище асгардец решил посетить придворный концерт, хотя его никто и не звал. Он-то прекрасно заметил, куда нацелено неодобрение короля, и улыбнулся в ответ одной из своих гаденьких многозначительных ухмылочек, а затем, хоть разговаривать с Юнис ему совершенно не хотелось, положил руку ей на плечо и промолвил достаточно громко, чтобы его услышали все, кто хотел:— Заунывное бренчание и сентиментальные напевы. Ведь я был прав, смертная?— Какой же ты все же засранец, — прошептала девушка, не заметив, что ругнулась на синдарине, потому Локи в эльфийской адаптации земной брани оказался типом, который посещает питейные заведения с сомнительной репутацией.Услышав ее ответ, Трандуил усмехнулся, а это уже было самое большое проявление веселья с того времени, как в Арде появился новый гость. Леголас еще раз получил подтверждение своим догадкам и понял, что на верном пути.Не стал Локи популярнее и после того, как они с Юнис взялись за воплощение в жизнь своего плана. За их экспериментами все жители Зеленолесья наблюдали с опаской. После того как поход к местным лекарям обернулся ничем, все стало еще хуже.От них асгардец узнал, что лучше Мелькора, создавшего орков, в генетике и генной инженерии здесь никто не смыслит, и искренне, а что самое ужасное, не скрывая этого, сожалел о том, что не сможет с ним познакомиться, дабы обсудить животрепещущие вопросы. Юнис тоже не привлекала перспектива обсуждения ее особенностей с местным жутким вариантом Люцифера, тираном-самодуром и поработителем наций, но в сравнении с эльфами, которые здорово натерпелись от происков Мелькора и его приспешников, ее гнев праведный был лишь пшиком.После полного и бесповоротного поражения в сферах науки теоретической, Локи решил, что они будут переть напролом опытным путем. Полностью разочаровавшись в местном мироустройстве, он и слушать не хотел Юнис, которая пыталась взывать к его разуму, да только не могла пробить непрошибаемую завесу самомнения и заносчивости. Асгардец и слова не хотел слышать о магии.Нельзя было сказать, что они совершенно не достигли успехов — Локи выработал в ней условный рефлекс на все резкие звуки и острые металлические предметы. — Никакого изящества, —вздыхал он, в очередной раз пуская стрелу в девушку. Юнис же, вздрагивая, скорее от этого самого рефлекса, чем испуга, переносилась на мгновение в некоторое межпространственное лимбо, как она про себя его назвала, а потом возвращалась назад.Первый и единственный успех после многочисленных изнурительных и опасных для Юнис экспериментов. У них постоянно что-то взрывалось, навевая у девушки мысли о том, что, возможно, где-то среди всего богатства Мультиверсума есть место и для Плоского Мира и Анк-Морпорка с его незадачливой гильдией алхимиков. Локи бы туда приняли с распростертыми объятиями. Две недели местные жители вздрагивали от шума взрывов, брезгливо затыкали нос от едкого дыма, неизбежно распространявшегося от тиглей с неудачными опытами асгардца, и натыкались на Юнис в самых неожиданных местах.

Трандуил, решивший было, что после нанесенного Блумквист оскорбления, немедля последует разрыв отношений между юной девой и проблемным гостем, с удивлением и все нарастающим недовольством наблюдал за совместной возней Локи и Юнис. Леголас же убеждался еще в одной своей теории. Будь он знаком с терминами современной психологии, тут же поставил бы девушке неутешительный диагноз — стокгольмский синдром. Он продолжал увещевать отца, чтобы тот вмешался,пока никто не пострадал, но отец с завидным упрямством наблюдал за этими двоими, все больше убеждая себя в том, что их взаимные оскорбления и попытки физического насилия, видимо, являются какой-то странной и нездешней формой любви. Мысли эти еще больше повергали лесного короля в уныние, и он становился все раздражительнее.Сама же Блумквист просто радовалась, что каждый раз после очередного бредового ?а если…? Локи Лафейсона возвращалась в Эрин Ласгален. Иногда ей казалось, что он уже больше ничего и не ищет, а просто забавляется с ней, пуская стрелы и доводя до инфаркта. Уставшая и провонявшая насквозь дымом пока еще не взорвавшегося варева почетного алхимика Арды и Асгарда она плелась в свои покои, твердо обещая себе, что если завтрашний день не принесет никаких успехов, она сделает все по-своему и обратится за советом к кому-то более сведущему в местных законах мироздания.Юркнув под одеяло, девушка тут же скрутилась в тугой комок, жалея, что вообще выбралась из ванной. Несмотря на то, что сама она едва могла бы сойти за теплокровную — температура ног и рук ее всегда была в пределах температуры за бортом (в морозное зимнее утро), — эльфийские постели раз за разом умудрялись выбивать из нее дух своим холодом. Как-то она пыталась объяснить Руонне, что такое грелка, но та отчаянно не хотела понимать, зачем совать в постель железную хреновину с углями, если не хочешь спалить дворец владыки дотла. Владыка… об него Юнис бы с удовольствием погрела свои окоченевшие конечности, наблюдая за тем, как в его холодных и отстраненных глазах плещется ужас обморожения. Пит, ее бывший, как-то говорил, что от ее холодных ног его собственные сковывает судорога, отголоски которой затихают уже в хребте. Хихикая в подушку, Юнис представила себе, как сонно расслабленный Трандуил выгибается дугой, в глазах его кипит гнев, а в голове одно желание — отправить ее в темницу за покушение на его царственную плоть. Хотя владыка Зеленолесья, наверное, и спит, вытянувшись по струнке, подумалось девушке, и она рассмеялась. Светло и звонко. Так, как давно не позволяла себе. Смех рвался наружу, оскверняя ночную тишину. Ей было так хорошо и чертовски тепло, будто жизнь была лишь прекрасным сном. Пытаясь успокоиться, девушка уткнулась лицом в подушку. Так ее и сморил сон настоящий.— Да… не может этого быть! — воскликнула Юнис, умиротворенная улыбка исчезла с ее лица. — О силы всемогущие, это когда-то закончится?!.— Общество мудрых эльфов благотворно влияет на девочку, — усмехнулся в ответ Якен, сидя в кресле напротив.— Чего тебе, папка? — проворчала девушка. — Я, может, выспаться хочу.А все ведь так хорошо начиналось. Лучики солнца, пробивающиеся в комнату, теплое одеялко, сказочные сны и мысли о том, что сегодня она точно прекратит попытки Локи номинировать себя на премию Дарвина. Опять та же опостылевшая спальня в общаге, тот же деловой костюм на самом крутом убийце Вестероса. Неужели нельзя сменить декорации для разнообразия и поесть мороженое в кафешке под зонтиками? Как-то так ведь и выглядят обычные отцовско-дочерние отношения?— Человек не мог не вмешаться, узнав, как девочка подвергает опасности себя и окружающих. Безрассудно было соглашаться на опыты, предложенные инопланетным пришельцем, — отчитывал ее Х’гар как настоящий отец, тут не поспоришь, только вот сама ситуация была диковатой, а отец заявил о своих правах как-то поздновато, чтобы иметь право голоса.

— Природа-мать умна, да сын безмозглый*, — скучающим тоном добавила она в оправдание Локи.— Любое перемещение девочки по Дуге могут засечь либо пираты, либо стража, — продолжал читать нотации Якен.До этого момента Юнис слушала отца вполуха, но, получив новую и потенциально полезную информацию, встрепенулась.— Перемещения по Дуге? Я ведь дальше Арды не совалась! И что это за стража такая?— Но ведь могла! — повысил голос и Безликий. — Девочка не контролирует и не понимает своих сил. Девочка накличет беду на всех…— Девочка-девочка-девочка!… — не выдержала Блумквист, подскочив с кровати. — Меня зовут Юнис! Я твоя дочь, черт подери! Хватит разговаривать со мной, как загадочный мудак!— Сядь! — рявкнул Якен, поднявшись навстречу девушке.

В любой другой ситуации она бы послушала лучшего наемного убийцу Девяти королевств, но сейчас ей захотелось проверить, передаются ли убийственные навыки по наследству. Чисто в качестве эксперимента. Локи бы одобрил.

— Да какое право имеешь ты… — Юнис отшатнулась от пощечины, не рассчитав, что в Браавосе ничего не слышали о шведской системе воспитания, равно как и о запрете физического насилия над детьми.Щека должна была гореть от боли — с такой силой ей досталось от Якена, но почему-то чесался нос. Девушка почесала его раз, другой — безрезультатно, а потом от души чихнула. Начало чесаться ухо. Юнис содрогнулась, будто кто-то прошелся по ее могиле, и обернулась по сторонам в поисках невидимого шутника.— Смертная, вставай!.. — слова достигли ее слуха откуда-то издалека, будто прорывались через какую-то акустическую яму. Просто как рок-концерты в местном пабе, подумала она, звук старой доброй консервной банки.

— Прибью! — прорычала Юнис, пробуждаясь. — Прирежу, как орка треклятого!Локи сидел у нее на кровати и усмехался, крутя в руках перышко — орудие пыток и пробуждения. На столике рядом стоял большой кувшин с водой. На памяти девушки вчера ее не сушило настолько, чтобы оставлять у кровати питье на утро, а значит, оно было заготовлено треклятым оленем, который охотно пустил бы кувшин в действо, если бы она оказалась лежебокой.— О, кто-то не в духах с самого утра, — улыбка асгардца стала еще шире, настолько, что грозилась треснуть.

Треснуть его хотела и Юнис. Кувшином. Несколько раз.— Поэтому трепещи и проваливай!* — предупредила она в последний раз.Весь королевский двор был свидетелем того, как из комнаты юной гостьи короля вылетал сначала его новыйнагловатый гость, а потом и кувшин. Те, кто этого зрелища не видел, слышал отборную брань на синдарине, всеобщем наречии и еще каком-то неизвестном языке. Разговоры об этом не прекращались до обеда: изголодавшиеся, видимо, по зрелищам эльфы с удовольствием рассказывали о том, как юная дева в одном ночном платье выбежала из своих покоев, бросаясь в Локи всем, что попалось под руку, а когда оно закончилось, еще долго стояла и выкрикивала проклятия ему вслед. Неизвестно, какими бы еще подробностями обросло утреннее происшествие, если бы Трандуил не зарубил все слухи на корню, пригласив виновников торжества отобедать с ним.Ожидалась порка, причем показательная, раз их попросили к обеду. Юнис, не отойдя еще от воспитательных методов своего падре, шла, понурив голову. Ничего хорошего от Трандуила она не ждала. Зато Локи сиял ярче местных звезд, думал, наверное, ему за такой поступок орден пришпилят и благодарность выпишут. Пинком под зад из дворца владыки Зеленолесья.— Поясни же мне, юная дева, что за прискорбное происшествие произошло сегодня утром? — Трандуил пригласил их сесть и обратился к Юнис на синдарине.Врать было бесполезно, ведь до обеда владыка имел возможность выслушать множество версий случившегося и отделить зерна от плевел, а потому Блумквист твердо решила резать правду, причем на общем наречии, чтобы в ее честности не сомневался никто из собравшихся: ни эльфы, ни гномы.Достаточно ей было признать, что Локи проник в ее покои, как все в зале резко обернулись смертельными врагами асгардца.— Без моего ведома, — трусливо добавила Юнис, пока зуб не начали точить и на нее за растление местных строгих нравов.

Гости и так уже готовы были схватиться кто за меч, кто за топор, а кто и за столовый прибор, но тут Блумквист по глупости выдала еще одну подробность о перьях и тесных контактах Локи с ее постелью. Можно было буквально услышать противное ?тинннь!? — так оборвалось терпение у лесного короля.— Да как ты посмел, колдовское отродье! — проревел Трандуил, вставая во весь свой исполинский рост.

Вокруг потемнело, будто солнце спряталось за грозовыми тучами, а сам эльф светился угрожающим светом, как вспышки молний, разрезающих небо в бурю. Стало так тихо, что даже букашка не посмела бы нарушить всеобщее молчание шуршанием лапок. Юнис нервно сглотнула, думая о том, что чисто теоретически она тоже заслуживает такого титула, возможно, даже больше, чем Локи.— Взять его! — карающий перст указал на асгардца, и сидящая напротив Блумквист тихо сползла по креслу, обмякнув от облегчения. — Закрыть в темнице, пока я не решу, что с ним делать.Судя по тону Трандуила, выбор колебался между отбивной и медленно обжаривающимся стейком. Для кого-то, может, и аппетитненько, но не для коровы, то бишь оленя, из которого это блюдо предположительно сделают.

Стража ринулась исполнять приказ повелителя, но Локи решил и из своего ареста сделать представление. Он выпрыгнул на стол и принялся отбивать удары посохом, ловко обходя полные яств блюда.

— Это просто кошмар какой-то, — простонала девушка и закрыла лицо ладонями, не желая больше наблюдать за клоунадой, ведь на помощь эльфийской страже уже бросились гномы, которые, кроме прочего, не отличались и балетной грацией.— Все будет хорошо, — сказал Леголас, истолковав ее возглас по-своему. Он заботливо положил руку ей на плечо и предложил удалиться из зала, если ей боязно наблюдать за сражением.

Уходить она отказалась, но благоразумно согласилась наблюдать за происходящим, отойдя подальше. Гномы распалялись все больше, эльфийская же стража отошла в сторону, готовая вмешаться, когда обе стороны устанут крушить все подряд. Локи, потеряв главную зрительницу и половину актеров в составе эльфийской делегации, потерял и интерес к представлению, а потому церемонно протянул сложенные вместе руки вперед и шагнул со стола навстречу тюремщикам.— Еще увидимся, смертная! — крикнул он, помахав ей связанными руками, и послушно двинулся в подземелья.— А нельзя ли?.. — Юнис запоздало попыталась вступиться за Локи.

— Не следует сейчас беспокоить отца, — вмешался Леголас, —у него довольно вспыльчивый нрав. Не стоит, если ты не хочешь провести ближайшие несколько недель под арестом у себя в покоях.Воспитательные меры этого родителя были покруче ее собственного. Юнис тяжко вздохнула и сдалась, так и не попробовав, ведь играть в Рапунцель ближайшие недели ей не хотелось.— Я проведу нашу гостью, ада, — обратился Леголас к отцу. — Она слишком устала и переволновалась.Ответом ему был краткий кивок. Трандуил едва скользнул взглядом по девушке и вернулся раздавать приказы стражникам и прислуге.— Спасибо, юный принц, — Юнис была искренне благодарна Леголасу за то, что ей не пришлось наблюдать последствия погрома и чувствовать на себе осуждающий взгляд владыки леса.

— Отец бывает суров, — признал он, — особенно когда защищает то, что ему дорого.Блумквист уставилась на Леголаса, округлив глаза, она даже забыла, как ноги переставлять, потому несколько следующих шагов эльф волок ее за собой, не считая, что сказал нечто из ряда вон. Нечто такое, что может лишить способности ворочать не только языком, но и конечностями.Не верю, сказал ее внутренний Станиславский, но Леголас продолжал гнуть свою линию:— Он очень ценит твое общество, Юнис, и всячески выделяет среди прочих подданных. Возможно, наши культуры слишком чужды, чтобы ты могла это уловить, но…Эльф говорил и говорил, а девушка начинала сомневаться. То ли в своем неверии, то ли слухе и здравом рассудке, которые сообщали ей через наследника престола, что его нынешний обладатель не только не разочаровался в ней, но и питает нечто схожее с симпатией.

Не может такого быть!— Я бы попросил тебя не заговаривать об изумрудном колдуне в ближайшее время и не питать ложные надежды отца.

Или может? Она вроде где-то слышала, что эльфы не врут. Или это были какие-то другие эльфы? Юнис с недоверием покосилась на Леголаса, который был серьезнее некуда, и даже забыла все свои шутки про Элли, которая не в Канзасе. Изумрудный волшебник, то бишь колдун, был довольно быстро вытеснен другими насущными вопросами.— Я бы не посмела, мой принц, — промолвила Юнис, чувствуя, как румянец заливает ее щеки.

Леголас улыбнулся в ответ. Вскоре его отец вновь обретет былую жизнерадостность.