Глава 3. Не пей вина, Гертруда! (1/1)

—?Человек,?— бормотала Юнис, упорно цепляясь за сон и пуская слюни на царские одежды.Стук в дверь повторился, и девушка нехотя открыла глаза. Несколько мучительных мгновений ушло у нее на то, чтобы понять, где она и что от нее хотят. В бытность гостьей у другого короля никто не проявлял такой настойчивой заботы о ее питании. Не успела?— ешь со слугами, всемогущий олень не в настроении делить с кем-либо трапезу?— шуруй на кухню, да и сама она часто без особого монаршего дозволения предпочитала тихие ужины, во время которых не надо было следить за сотрапезником и ожидать худшего.Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что несколько раз Локи посылал за ней, вменяя ужин в обязанность. Первый ужин в атмосфере царской обиды и порицания она заслужила своим любопытством, которое порой пренебрегало инстинктом самосохранения. Уж больно активно Юнис интересовалась отношением правителя Асгарда к представителям семейства лошадиных. Она даже думала, что не переживет первое блюдо, но к десерту расслабилась и попыталась поставить несколько неудобных вопросов самому герою мифоэпических извращений. Второй раз приключился несколько погодя, все-таки метание молний взглядом и клокочущий гром в голосе бога возымели на нее некий непродолжительный воспитательный эффект. Кто же знал, что после того как она с самыми чистыми намерениями сделает несколько правок по части грамматики и благозвучия на полях какой-то государственно-важной бумажки, придется бегать от лося с посохом вокруг стола, пока тот не выдохнется и не обретет прежний пафосно-непробиваетмый вид. После уличения Его Психопатейшества в безграмотности, чтобы наладить прежние отношения опасливого нейтралитета, пришлось проявить небывалое терпение и изобретательность. Не помогли ни перечисления великих королей, которые не то что писать не умели, а даже подписью своей использовали крестик, ни убеждения в том, что всяко оно по невнимательности и усталости бывает. Опосля пришлось мучительно долго умасливать его необъятное самолюбие и только ради того, чтобы вновь неумышленно довести до белого каления во время той злополучной охоты, что привела ее из Асгарда в Арду.За дверью послышались обеспокоенные голоса, и Юнис поторопилась ее открыть, дабы нетерпеливому королю и его королевской страже не пришлось вламываться в ее покои и бросать светошумовые гранаты или чем тут выводят противника из строя. В Асгарде этой цели, помнится, служила психологическая атака самого правителя. Но Трандуил, хоть и был суров, аки льды Антарктики, все же не оставлял по себе впечатление полного отморозка. Наверное, просто волнуется, не окочурилась ли его гостья от переизбытка спокойствия и комфорта.Пытаясь привести себя в более-менее сносный вид, Юнис на ходу расчесала пальцами спутавшиеся ото сна волосы, ущипнула за щеки, чтобы привести себя в чувства и отогнать сонную припухлость, и поплотнее запахнулась в плащ владыки, ведь на помятое шелковое платье было просто жутко смотреть. Целый малый совет в виде двух стражников и хрупкой темноволосой девушки встретил ее в коридоре озадаченными взглядами. Сперва бедная Юнис подумала, что все дело в ее всколоченном виде макбетовской ведьмы, но взгляды эльфов были прикованы не к ее лицу, на котором, несомненно, отпечаталось несколько застежек с королевского плаща, а самому злосчастному предмету гардероба. Девушка тоже скользнула по нему взглядом, надеясь, что во сне не умудрилась его безнадежно испортить. Оказалось, что на нем и складочки не обнаружилось, будто он все это время висел в шкафу. Она вспомнила, что и дозорные покосились на нее так, словно она совершила нечто сродни семи ведьминским чудесам да еще и одним махом.Похоже, Владыка Трандуил очень неохотно расстается со своими вещами. Но не смотреть же на меня так, будто я грязно и брутально изнасиловала его прямо в тронном зале, если у них есть таковой.Юнис посмотрела на девушку в поисках хоть какой-то толики женской солидарности. Ведь наличие или отсутствие острых ушей не должно менять того факта, что все мы верные сестры, как утверждает девиз расфуфыренных розовых барышень из Фи Мю. Блумквист с надеждой и мольбой во взгляде продолжила посредством своего природного обаяния и актерского мастерства налаживать сестринские связи в параллельных мирах. Но эльфика, похоже, восприняла ее потуги по-своему.—?Руонна, миледи,?— сказала она и поклонилась. —?Позвольте помочь вам подготовиться к ужину.Немного эльфийской магии не помешает, подумала Юнис, пропуская ее в свои покои, а о субординации и эмансипации подумаем позже.Все благородные порывы нести в массы просветительское слово Симоны де Бовуар провалились, как только Юнис погрузилась в теплую воду, сдобренную травяными настоями и маслами, а когда Руонна занялась ее волосами, девушка чуть не застонала в голос от удовольствия, так давно она позволяла парикмахерам, массажистам и прочим волшебникам баловать ее полным релаксом и нирваной. Когда же последняя завязка на платье была завязана и брошь заколота, Юнис почувствовала, что готова заткнуть за пояс любого, даже самого острого на язык собеседника, а уж предвкушение провести вечер в компании обворожительного таинственного блондина заставляло ее чуть ли не бежать в большой чертог или где здесь обычно подают ужин, не зная дороги. Она поблагодарила служанку и пошла следом за стражей.—?При дворе никаких новостей, кроме старых*? —?Юнис проявила светскую заинтересованность в делах государственных, пока его великолепие не поднял на нее суровый отстраненный взор.Девушка своей улыбкой и вежливым интересом оторвала Трандуила от тяжких раздумий о судьбах мира и заставила его холодный взгляд немного оттаять. Давно при дворе короля Эрин Ласгален не было и вполовину таких обходительных визитеров, как она. Новые друзья его сына не отличались ни изысканностью манер, ни умением поддержать светскую беседу за столом. Помимо того что Юнис Блумквист, свалившаяся словно снег на голову, стала интересной загадкой, отвлекшей короля от рутины государственных дел, она еще и как нельзя кстати появилась при дворе, словно спасение от очередного гномьего нашествия. Пока любимый сын будет изводить его терпение необходимостью выказывать любезное гостеприимство этим примитивным жителям гор, она будет восстанавливать равновесие своими отменными манерами и светским обхождением.Лесной владыка благосклонно кивнул ей и указал на место напротив.—?Вы очень тонко подметили суть всех государственных дел, юная дева.—?Что вы, Владыка, за меня это веками ранее сказал Шекспир,?— ответила Юнис, пряча смущение от его сиятельного снисхождения за разоблачением собственной мудрости. Отрешенный, словно один из просветленных, и непоколебимый, как гора, он казался чем-то неземным и сказочно-нереальным, а посему проявленный к ней интерес и расположение заставили коленки Юнис дрожать, а щеки залиться румянцем. И если бы она все еще стояла, то подкосившиеся ноги заставили бы ее рухнуть ниц пред совершеннейшим из совершенств.—?Вина? —?предложил Трандуил.—?Да, пожалуйста,?— благоговейно прошептала Юнис.Самодовольная улыбка едва заметно коснулась губ короля, но этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить о другом правителе и его беззаветной влюбленности в собственную неотразимость. Она не собиралась питать самолюбие еще одного эгоцентрика, пора бы вспомнить о том, что единственный человек, над чьей самооценкой, самоуважением и чувством собственного превосходства она должна трепетать, это она сама. Юнис должна вспомнить о самообладании, которое прекрасно воспитал в ней Локи, и пускать слюни исключительно на аппетитную еду, а не на эльфийского короля.Пора залить все пошлые мысли о расшитых серебром монарших одеждах у меня в спальне вином, а то ведь подключится его милость к порно каналу у меня в голове, и тогда краснеть придется по поводу и без повода при каждой встрече. Никаких Трандуилов у меня в кровати!Девушка подняла бокал, дабы побыстрее воплотить план в жизнь, и улыбнулась королю, предлагая присоединиться. Они молча пригубили то же прекрасное красное солнечное вино, коим Трандуил угостил Юнис на террасе, а девушка припомнила слова привратника из чертова ?Макбета?, с ролью в котором ее обломали за недостаточно характерную внешность, и процитировала их про себя, словно тост.А вот похоть оно [вино] и вызывает и отшибает, вызывает желание, но препятствует удовлетворению. Поэтому добрая выпивка, можно сказать, только и делает, что с распутством душой кривит: возбудит и обессилит, разожжет и погасит, раздразнит и обманет, поднимет, а стоять не даст.**Король хмыкнул, уже не скрывая улыбки.—?Как я понимаю, в пределах ваших владений не действуют международные документы, закрепляющие основные права и свободы человека,?— вздохнула Юнис, Трандуил одарил ее полным превосходства взглядом, давая понять, что людей тут не очень-то уважают. —?Значит, и что читать мысли нехорошо, вам тоже никто не говорил.—?Возможно, юной деве не стоит думать так громко, что легко спутать высказанное вслух с плохо утаенным? —?посоветовал он.Он еще и издевается, надменный, напыщенный!..Опомнившись, Юнис оставила его без прочих уничижительных эпитетов. Какой толк от невербальных оскорблений, если от твоего собеседника не утаишь ни одной жалкой мыслишки? Она потянулась за вином, дабы восполнить недостаток алкоголя в крови, и, не жалея чужих запасов, налила от души и до краев.—?Ваш бокал еще не опустел, Владыка? Позвольте побыть вашей чашницей,?— предложила девушка из вежливости, чтобы уход в запой не был так очевиден. Всегда проще понять собеседника, когда вы на одной волне.Он кивнул, и Юнис, подняв сосуд с вином, неуверенно встала на свои две.Хьюстон, у нас проблема.Сидя за столом, она не почувствовала, что медовое вино начало коварно брать верх над координацией движений, но отступать было поздно.Как так? Водку пила. Джин и виски пила. Абсент пила, а от вина полный топор.Осторожно, шаг за шагом она ступала по твердому каменному полю, словно по готовым в любой момент осыпаться песчаным дюнам. И каким же великим был соблазн присесть на подлокотник Трандуилова кресла, а не дефилировать обратно, боясь навернуться под пристальным взглядом, сверлящим спину.—?Итак, Юнис, вас озарило, и озарение это было связано с тем, что вас тащили в темницу, я полагаю,?— напомнил ей Трандуил о том, на чем она закончила повествование, прерванное дозорными.Идеальный мужчина! Юнис с восхищением уставилась на короля. Такой наверняка не забудет ни когда у тебя день рождения, ни когда годовщина… но и пьяное возвращение домой после загулов с подругами тоже будет помнить.

При таком раскладе восхищение быстро сошло на нет. Она покачала головой и решила, что ее избраннику лучше страдать провалами в памяти, особенно по части ее громких вечеринок с сестрами.—?Именно,?— согласилась девушка с дедуктивными выводами владыки. —?Вспомнила, куда тащат, и взмолилась уже о том, чтобы там были отдельные камеры. Лишение свободы я бы как-то пережила, но не веселую компанию ребят в духе тех, которые праздновали в чертогах наверху. Тогда я была слишком дезориентирована, чтобы вспомнить о судьбе Генри Янга, который провел в ?каменном мешке? Алькатраса три года и чуть не слетел с катушек. К тому же я все еще не верила в происходящее, списывая все на обморок. Знаете, блондинок вечно нагребывают, почему бы такой фокус не провернуть собственному мозгу.Трандуил предосудительно посмотрел на Юнис. Чуткие до всего прекрасного эльфийские ушки были возмущены грубым разговорным ?нагребывают?. Блумквист усмехнулась и обратилась к парню, который сводил ее с ума, когда надо было учить длинные монологи, а сейчас спасал своими мудростями в любой ситуации, и продекламировала с присущим классическому театру пафосом:—?Слова?— ветер, а бранные слова?— сквозняк, который вреден.***Король только покачал головой, не оценив всей красоты шекспировского слога.—?По пути к камере другие заключенные в лучших традициях американских фильмов о тюрьмах таращились на меня, скалились в улыбке и, наверное, улюлюкали, только вот от их пошлых комментариев и выражений радости спасала отличная звукоизоляция камер. Зря я обрадовалась и отдельной камере, и вещам, которые не напоминали тюремную робу. Мне вообще не к лицу оранжевый. —?Юнис поморщилась, представив себя в оранжевом комбинезоне с номером. —?После нескольких часов, проведенных в стерильной белой камере, хотелось волком выть. Да толку, если никто не услышит. Ни тебе наскальных надписей, ни телика или полки с книгами. Даже поспать невозможно при этом ярком, как в прозекторской, свете. Такое впечатление, что тебя препарируют, как лягушку на уроке биологии. Не знаю, кто у кого украл идею, Асгард у Гуантанамо или наоборот, но пытка лишением сна еще по сути не начавшись уже заставила меня желать сознаться во всех тяжких, коих я, кроме прохода на концерты с липовым ID, и не совершала никогда.—?И ты не попробовала вновь переместиться куда-либо, как сделала прежде?—?Я все еще надеялась, что это сон. И если я засну в этой адской камере, то очнусь у себя дома. —?Девушка едва подавила зевок. —?Да и не знаю я, как у меня получается вот так перемещаться. Может, я до сих пор в бессознательном состоянии и вижу сон во сне?—?Уже слишком поздно, мы обязательно продолжим беседу завтра,?— сказал король, когда Юнис вновь заразительно зевнула, и приказал одному из стражников:?— Проведи нашу гостью до ее покоев.Ибо ночь темна и полна ужасов.Ибо юная дева проиграла схватку с дорвинионским вином, раздалось у нее в голове, и девушка почувствовала себя неуютно в собственном же теле.Такое вторжение в личное пространство уже переходило все возможные границы.—?Попытка не пытка,?— сказала Юнис вслух как можно более спокойным тоном.Если ты не Рамси Болтон, добавила про себя, от души расхохотавшись, и последовала за провожатым.