Глава 7. Семейный ужин, или "Покойся с миром, дядя Эрл" (1/1)

Зайдя домой, я старалась сильно не шуметь. Из кухни доносился напряженный разговор Табиты с какой-то женщиной. Они что-то бурно обсуждали, и вторая, неизвестная мне женщина, явно была чем-то недовольна. Я не могла разобрать, о чем они говорят, но по отдельным словам поняла, что речь идет о нас с мамой. Помимо них в доме находился еще мужчина: на полу стояла одна пара мужских, хорошо начищенных и до блеска отполированных туфель. Видимо, он сидел в столовой, где и должен был проходить семейный ужин. Я не стала долго стоять на пороге и, преодолев щемящее внутреннее волнение, прошла в гостиную. Как я и предполагала, на диване расположился мужчина лет сорока с небольшой лысиной на затылке. В руках он держал стакан виски с лимоном. Лед звонко загремел, когда мужчина допил остатки алкоголя и, увидев, что я наблюдаю за ним из-за стенки, быстро привстал и сказал: —?Добрый вечер! Ты, наверное, Катерина? Я Пол?— муж Энни,?— и он, широко улыбаясь, протянул мне свою руку. —?Очень приятно познакомиться! Можно просто Кей,?— неловко улыбнувшись, я пожала ему руку в ответ. Мы оба явно не знали, что нужно говорить дальше, поэтому просто стояли и обменивались смущенными улыбками. К счастью, наше неловкое молчание прервала Табита, словно в одно мгновение появившаяся из кухни с подносом большой запеченной индейки в руках. Энни последовала за ней через несколько минут. Это была женщина среднего роста с короткими волосами цвета пшеничного блонда. Зеленое платье с расклешенной юбкой подчеркивало ее стройную, подтянутую, спортивную фигуру, а открытые лодочки на небольшом каблуке придавали ее силуэту еще больше грациозности.

Казалось, она меня не замечает, но потом Табита сделала небольшой кивок в мою сторону, намекая, что кроме них в комнате есть еще человек. Молодая женщина, пересилив себя, обратилась ко мне: —?Я Энни?— дочь Табиты. Рада, что мы наконец-то познакомились,?— чуть ли не через силу выдавила она из себя, что заставило меня тут же усомниться в искренности ее слов. Натянутая улыбка выдавала истинные эмоции, которые были вызваны приездом ее давно сбежавшей сестры и племянницы, которой уже семнадцать лет. Энни старалась не смотреть мне в глаза, а лишь изредка одаривала заинтригованным и слегка оценивающим взглядом.

Она явно не была из разряда тех людей, которые сразу забывают прошлые обиды и бросаются на шею с распростертыми объятиями. Нервно перекладывая салфетки с одного места на другое, она посматривала на настенные часы и что-то недовольно бурчала себе под нос. Было видно, что обстановка вокруг стала постепенно накаляться, и Табита изо всех сил старалась разрядить ее, рассказывая забавные истории из детства тогда еще не разлучных сестер. Мама опаздывала уже на целый час, отчего я стала беспокоиться, нервно сминая салфетку в руках. — Табита, а мама тебе не звонила? Ты не знаешь, где она? —?волнуясь, спросила я, решив все-таки прервать гробовую тишину в столовой.При упоминании мамы Энни нервно усмехнулась: — Не удивляйся так ее отсутствию, ведь это в ее стиле — беспричинно и не предупреждая никого исчезнуть!?— сказав это на одном дыхании, Энни бросила вилку в тарелку с едой, резко встала из-за стола и ушла на кухню. Табита, вздохнув, посмотрела ей вслед понимающим взглядом, а Пол, извинившись, последовал за женой на кухню, и только я, опустошенная и разочарованная, продолжила сидеть на своем месте. Не зная, как нужно реагировать в такой ситуации, я старалась с пониманием отнестись к поведению Энни. —?Дорогая, прошу тебя, не расстраивайся! Энни — очень импульсивный человек. Она очень переживает, поэтому так себя ведет. — Подсела ко мне Табита и взяла за руки.?— Нашей семье нужно время, чтобы снова объединиться. Это нелегкая работа, но она стоит того, поверь мне! —?она тут же обняла меня, слегка поглаживая по спине. В этот момент слезы подступили к глазам, а в горле образовался огромный комок, который не давал спокойно и равномерно дышать. Я никак не могла позволить себе заплакать, потому что еще моих слез здесь не хватало! —?Энни здесь не при чем, Табита,?— разомкнув объятия, обратилась я к тёте.?— Это все моя мать. Она?большая эгоистка, каких нужно еще поискать. Я уже привыкла к тому, что она вечно где-то пропадает и встречается с людьми, которых я не знаю. Я даже простила ей то, что она не пришла послушать мою торжественную речь на заключительном этапе выборов президента школы, но сегодня... Сегодня она все испортила,?— я с большим усилием сдерживала слезы. Обида внутри меня с силой рвалась наружу, снова давая о себе знать. —?Не надо так ее винить, Кей,?— сказала Табита, пытаясь меня успокоить, но я была непреклонна: —?К сожалению, я не могу по-другому. Мне правда хочется найти какие-то оправдания ее поведению, но их нет,?— ответила я, вставая из-за стола. —?У всего есть своё объяснение и своя причина, Кей. Таков закон жизни. Я уверена, что всё наладится,?— тихо произнесла тётя, не теряя надежды все исправить. —?Спасибо, что поддерживаешь меня. Мне очень жаль, что ужин не удался,?— я постаралась улыбнуться, но вышла лишь какая-то нелепая ухмылка.

Табита не стала больше ничего говорить, и я отправилась к себе в комнату. Еще некоторое время снизу доносились разговоры, но вскоре они утихли.*** Мамы не было уже два часа. Мне становилось не по себе, я не находила себе места. Непрерывно меряя шагами комнату от одного угла к другому, я нервно набирала номер маминого мобильного телефона, но все попытки были напрасны.

Только мы с Табитой решили звонить в полицию, как зазвонил дверной звонок. Я бросилась открывать дверь. Открыв ее, я просто остолбенела: на пороге стояла моя мама, вся в ссадинах и порезах. В некоторых местах ее одежда была порвана, а на колене зияла большая рана. —?Боже мой! Что случилось? —?это было единственное, что я смогла выговорить, так как была очень напугана. —?Мэри, ради Бога, не молчи! —?с полными ужаса глазами Табита пыталась достучаться до мамы, но та не отвечала.Мы помогли пройти ей в дом и усадили на диван. Табита побежала за водой, а я все еще не оставляла попыток разговорить маму. Через несколько минут полного молчания она всё-таки заговорила: —?Я ехала на машине домой, чтобы успеть к ужину, как вдруг услышала громкий и неприятный звук, — начала она, опустошая стакан с водой.?— Голова резко заболела, и я не справилась с управлением. В итоге слетела с обочины и врезалась в дерево, а после этого потеряла сознание. Через два часа я очнулась и постаралась дойти до дома сама. Вот и вся история, — поведала мама все это так, как будто ничего особенного не произошло. Она откинулась на подушку и задумчиво уставилась в потолок. Табита еще долгое время уговаривала маму поехать в больницу, но та рьяно от этого отказывалась. Я же просто сидела в кресле и смотрела на нее. У меня никак не укладывалось в голове то, что пару часов назад она могла умереть, и я могла потерять её навсегда. От этих мыслей мне стало плохо и совестно, ведь недавно я обвиняла ее в том, какая она?никудышная мать. Я бросилась ей на шею и заплакала. Наконец, все мои долго сдерживаемые эмоции вырвались наружу. Мне давно нужно было поплакать. Говорят, от этого становится легче. И знаете, что? Это?абсолютная правда. Мама, удивленная моим поведением, не понимала, что со мной случилось. Она лишь крепко обняла меня в ответ. Табита сразу же поняла, что нам нужно побыть наедине, улыбнулась и поднялась наверх. ...Мы еще долго сидели в полной тишине. Нам не нужны были никакие слова, чтобы понять, что мы обе раскаиваемся, ведь все иногда совершают ошибки. Это же?вполне нормальное явление для человека, правда? Затем подошел тот момент, когда нужно и даже жизненно необходимо заговорить на отвлеченную тему, и мама начала первой: —?Энни все еще красит волосы в розовый цвет? —?Что? —?я нервно поперхнулась. Не могла поверить, что та утонченная и элегантная женщина когда-то настолько сильно любила розовый. —?Да-да. Она когда-то была эмо. И это совсем не смешно, Катерина,?— добавила мама. —?Нет, это очень смешно, — возразила я и, немного успокоившись, продолжила.?— Знаешь, она была очень нервной. Постоянно перекладывала салфетки и смотрела на часы. Она ждала тебя... —?Я знаю,?— начала мама.?— Я очень перед ней виновата. Уехала и никому не сказала. Это был поистине эгоистичный поступок,?— мама взяла кружки и понесла на кухню. Видимо, она была еще не готова говорить на эту тему, а я в свою очередь не стала её донимать: не только мне нужно время, но и ей тоже.

Очень тяжело за несколько дней вернуться к тому, что давно забыто. —?Я пойду к себе, хорошо? —?крикнула я уже с лестницы. —?Конечно, я еще немного побуду здесь с тётей. Сладких снов, дорогая. Хорошо выспись?— завтра будет тяжелый день.*** Больше в этот вечер мы с мамой не говорили. Я была рада тому, что напряжение между ней и мной немного спало. Разговор и крепкие объятия помогли нам. Завтра похороны дяди Эрла, и нам всем нужно хорошенько отдохнуть, поэтому я решила искупаться перед сном. Забравшись в ванную, я моментально задремала. Вода согревала, а масло для ванны с запахом ванили расслабляло. Прием ванны всегда был моим особым ритуалом. Это лучшее время побыть наедине с собой и смыть с себя стресс прошедшего дня. После этого я всегда чувствую себя умиротворенно и спокойно, но в этот раз мне этого сделать не удалось. Пролежав в воде еще минут десять, я услышала странный шум, доносившийся из моей комнаты. Мама и Табита уже спали. Неужели кто-то забрался ко мне в комнату? Я моментально встала и завернулась в белое банное полотенце. Мне было страшно открывать дверь, но я все же на это решилась. Если кто-то посторонний и был в моей комнате, то он не смог бы мне навредить в моем же собственном доме: мама и Табита обязательно услышат мой крик. Еще пару мгновений я стояла не двигаясь, а потом повернула дверную ручку. В комнате никого не было. Может быть, мне показалось? Я уже начинаю привыкать к тому, что чувствую, будто за мной здесь кто-то следит. Но я отчетливо слышала шум и не могла ошибиться. В конце концов я поняла, что была права: некоторые вещи на тумбочке лежали не так, как я их здесь оставляла. Подушка и постельное бельё были немного смяты, будто кто-то поправлял их. И, конечно же, окно было настежь открыто. Я подбежала к подоконнику и выглянула на улицу. Там тоже никого не оказалось. Мне стало жутко от одной только мысли о том, что несколько минут назад здесь кто-то был, пока я была в ванной. И этот кто-то с такой легкостью мог забраться на второй этаж дома и так же быстро сбежать, не создавая постороннего шума. Я моментально почувствовала себя в небезопасности. Этого еще не хватало для полного счастья! Постояв еще пару минут у окна и не увидев ничего подозрительного, я все-таки его закрыла и задернула занавески. После этого я направилась к кровати, где по уши закуталась в одеяло, чтобы ничего не видеть и не слышать. Мне было страшно, но я всеми силами старалась преодолеть свой страх. В три часа ночи мне все-таки удалось заснуть, но чувство этого пристального внимания так меня и не покинуло...*** На кладбище было невероятно холодно, и вдобавок ко всему этому стало еще и моросить. Я старалась согреться, но все мои попытки были лишь каплей в море. Мое единственное черное платье было без рукавов, с V-образным вырезом на груди и еле-еле доходило до колена. Куртку я с собой не взяла, о чем жалела всю похоронную процессию. Лодочки на каблуке предательски проваливались во влажную почву, а волосы из небольшого пучка постоянно выпадали. На похороны пришло очень много человек. Я даже была готова поспорить, что весь город! Никого, конечно же, я не знала, и это меня удручало. Все с нескромным интересом меня разглядывали, сильно смущая, отчего знакомое чувство неловкости появилось снова. Где-то посреди всей этой толпы я все-таки сумела разглядеть парня из книжной лавки, чему была невероятно рада. Майкл Дэвидсон слегка улыбнулся и помахал рукой. Я улыбнулась в ответ. Не знаю почему, но его появление здесь немного успокоило меня. Мама и Табита стояли около пастора, который уже минут двадцать читал погребальные молитвы. Сквозь черный платок тети я увидела, что та плачет. Из-за этого в груди защемило, и я наконец-то поняла, где мы находимся и что происходит. Все вокруг пахло смертью. Именно так я называю запах на кладбищах. Первый и последний раз я чувствовала его, когда хоронили пустой гроб моего отца. Я не хотела, чтобы это ощущение возвращалось, поэтому физически и психологически пыталась закрыться. Из-за чего я не стала подходить к гробу дяди Эрла, но если бы все же сделала это, то, уверена, вообще упала бы в обморок. Когда официальная часть закончилась и все отправились в местное кафе поесть, я решила пойти домой. Мы перекинулись парой слов с мамой, и она сказала, что мне лучше сделать именно так. Пожалуй, это лучшее решение на данный момент. По дороге домой меня догнал Майкл. Он выразил свои соболезнования, которые явно были просто знаком уважения, а не истинной правдой, потому что дядю Эрла он лично не знал.

Мне было очень приятно, что Майкл пытался разговорить меня, но настроение было ужасное, поэтому оставшийся путь до моего дома мы шли молча. На пороге мы простились, и он отправился в книжную лавку. Я уже почти хотела пригласить его на чашечку чая, но что-то внутри меня не дало это сделать. Видимо, не самый подходящий момент. Майкл уже ушел, когда я поняла, что забыла ключи в доме, а он закрыт. Тем не менее, к моему огромному удивлению, входная дверь была открыта. Страх снова объял меня с головы до ног. На лбу выступил холодный пот, но я не дала себе запаниковать и зашла внутрь. Явных признаков ограбления не было, но моё шестое чувство подсказывало, что в доме есть посторонний. В ту же секунду, как я зашла в гостиную, я почувствовала, что сзади меня кто-то есть. Тело моментально оцепенело, и я лишилась возможности двигаться. На сей раз это было не только внутреннее ощущение, потому что я чувствовала томное и спокойное дыхание того, кто стоит за моей спиной. Именно сейчас я ощущала себя загнанным животным, которому некуда бежать. Преодолев невероятный страх, я обернулась и увидела его?— того самого "зверя" из бара...