Глава 11 (2/2)
***Увидев бледного Курагина, в одной ночной рубашке лежащего на кровати, князь Андрей испытал весь спектр чувств от жалости и сострадания до возмущения и злобы. Дыхание офицера было затруднено, однако он был в сознании. Это означало, что любое промедление будет стоить молодому человеку жизни, поэтому князь решил действовать без лишних слов.
Одним движением скинув с прикроватного столика все книги, бумаги и прочую шушеру, он водрузил на него поднос с кружками, наполненными теплым молоком. Усадив Курагина спиной к изголовью кровати, он поднес к губам молодого человека первую кружку. - Пей, - проговорил Болконский. Хоть состояние офицера, находившегося на грани обморока и вызывало у него тревогу, князь решил идти до конца. Резким движением он запрокинул голову Курагина, зажал ему нос и тут же принялся вливать в широко распахнутый рот молодого человека молоко.
Долго ждать ответной реакции князю Андрею не пришлось : Анатоль, сделав пару непроизвольных глотков, захрипел и вырвался из рук Болконского. Упав на живот, он принялся откашливаться и отплевываться, пачкая молоком постель.
- Тебе необходимо пить больше молока, - протягивая злополучную кружку в лицо Курагина, заявил князь, - вся отрава, которой ты наглотался, выйдет вместе с рвотой. - Мужчина старался выглядеть спокойным, но руки его дрожали : Болконский предпринимал попытки подавить растущее беспокойство, но получалось откровенно плохо. - Андрюша, я, кажется, умираю... - с усилием подняв голову, едва слышно прошептал офицер.Анатоля бил озноб. Употребив лошадиную дозу хинина, он надеялся на быструю и безболезненную смерть, а не на то, что в голове будет звенеть так, будто там ударили в гонг. Дышать было тяжело, а живот сводило спазмами. Проблеваться было бы очень кстати, только в горле будто стоял ком, мешающий реализации сего процесса. Перед глазами молодого человека все расплывалось, а знакомый голос, принадлежавший, по видимому, князю, доносился словно из-за железной двери. Очередной спазм в области груди привел к тому, что Курагин, закашлявшись, перевернулся на спину. В панике он попытался сделать вдох, однако легкие больше не желали принимать в себя кислород.
Осознав, что самостоятельности от Анатоля ждать не стоит, князь Андрей решил действовать без лишних разговоров. Вновь усадив Курагина к изголовью кровати, он протянул ему кружку.
- Руки… дрожат, - слабо прошептал офицер, заваливаясь на бок, - не удержу ее… - Ничего. Сейчас… Ты, главное, глотай, - не обращая внимания на бессвязность своей речи, Болконский, поддерживая голову Анатоля, медленно влил содержимое кружки в открытый рот Курагина. Молоко белой струйкой текло по подбородку, исчезая за воротом ночной рубашки.
Вся ночь прошла, как в агонии. Анатоль плакал : его рвало, он кашлял, проклиная князя и его бесчеловечные методы лечения отравлений. Ночная рубашка, насквозь пропитанная молоком, потом и блевотиной, была снята и бесцеремонно брошена в угол комнаты. Болконский, действовавший словно по инструкции, не прекращал насильно разжимать челюсти офицера, вливая в рот последнего холодную жижу. Вся кровать и пол были немилосердно испачканы рвотой, а взглянув на бледное лицо князя, можно было смело предположить, что дурно этой ночью было именно ему.
Возня и шум в комнате маленькой княгини утихли лишь к утру. Робкие лучи рассветного солнца, пробравшись в комнату через полупрозрачные занавески, осветили весьма странную картину. На мокром полу сидел Андрей Болконский, устало обнимая обнаженное тело молодого человека. Рука князя лежала на его вздымающейся груди : мужчина чувствовал равномерное биение сердца и знал, что Анатоль теперь в безопасности. Хоть спящего Курагина и бил легкий озноб, Андрей чувствовал, что больше жизни офицера ничего не угрожает. Князь облегченно вздохнул.
Несмотря на то, что окна были открыты настежь, запах в комнате стоял ужасный. Решив, что Анатолю, да и ему самому не помешало бы принять ванну, Болконский, осторожно подняв на руки офицера, вышел в коридор. - Что с ним?.. Жив?.. - вынырнула из коридора Акулина, видимо, тоже не сомкнувшая за ночь глаз. - Жив, - кивнул князь Андрей. На мгновение служанке показалось, что мужчина улыбнулся, - послушай, милая… Не могла бы ты искупать его? Мне необходимо доделать кое-какое дело у себя в кабинете, я позже спущусь. - Вы, князь, говорите загадками, - принимая в объятия нагое тело, показавшееся ей больно легким, дородная женщина бросила недоверчивый взгляд на Болконского, - какая такая важность? - Врать не стану, Акулина, но и ты слишком не возмущайся, - устало проговорил князь Андрей, расправив затекшие плечи, - я снова собираюсь уехать. - Как? Куда? И надолго ли?... - недоуменно открыла рот служанка. Слова князя могли бы показаться ей шуткой, если бы она не знала его еще мальчишкой. - Я планирую подыскать себе комнату в Москве. После случившегося с Анатолем… После того инцидента... - В голосе Болконского чувствовалась неловкость, - думаю, лучше мне некоторое время пожить отдельно. Дабы не причинять ему неудобств своим присутствием, я решил сегодня же отправиться на поиски нового жилья.
Вытянувшись в струнку и высоко подняв голову, князь будто ждал приговора от служанки. Акулине странно было слышать подобные речи от человека, с ног до головы перепачканного в рвоте, но она удержалась от резких комментариев в сторону мужчины. Если бы не серьезность Болконского, она посчитала бы его слова ребячеством, попыткой отвлечь внимание от более серьезных его проступков. Однако в данной ситуации Акулина увидела в действиях князя Андрея благородство, готовность пожертвовать своими интересами ради комфорта другого человека.
- Разумеется, я напишу ему небольшое письмо, - не дождавшись ответа задумавшейся служанки, подавленно проговорил Болконский, - и я буду приезжать раз в несколько месяцев, если он будет рад меня видеть. Если же нет… может, и реже. Его синяки и… прочие повреждения заживут недели через две, если за ним ухаживать. Но я не знаю, сколько времени понадобится на то, чтобы вылечить его душу.
Проговорив последнее слово, князь Андрей поднялся вверх по лестнице. Шел он медленно, будто ему на плечи навалился тяжкий груз. Наверху скрипнула дверь кабинета. Акулина продолжала стоять, устремив взгляд на второй этаж. Пока князь говорил, служанке показалось, что на его глазах выступили слезы : будучи по натуре своей скупым на эмоции человеком (по крайней мере для тех, кто не знал его достаточно хорошо), князь всегда старался скрыть от посторонних глаз свои слабости и переживания.
Оторвавшись от навязчивых мыслей, Акулина заметила, что у нее ноет плечо.