Глава 8 (2/2)
Ясно одно, - размышлял Курагин, - если я неприятен Андрею, то мне не хочется мучить ни себя, ни его. Князю и так пришлось пережить по моей вине множество неприятностей, к чему же весь этот спектакль?
Поначалу выкинуть навязчивые мысли о Болконском из головы было сложно, особенно на фоне нарастающего с каждым месяцем беспокойства. Убедить себя в правильности своего решения Анатоль смог, лишь с головой уйдя в деятельность, которая нынче называется саморазвитием. Садоводство, поездки в город и чтение зарубежной литературы помогли молодому человеку побороть всепоглощающее отчаяние, и Курагин наконец-то обрел душевное равновесие.
Сегодня же, увидев приближающегося к поместью всадника, молодой человек ощутил, как чаши его внутренних весов заколебались, выплескивая наружу его самые сокровенные мысли и чувства. Щенячий восторг сменился досадой, а затем, когда князь Андрей отправился в поместье, дабы прочесть полученное от Безуховых письмо, Курагин совершенно расстроился.
*** - Сегодня же вечером?.. - Анатоль недоуменно поднял взгляд на нависающего над письменным столом князя.
- Да. Пьер пишет, чтобы я заехал, когда вернусь из похода, - голос Болконского звучал более чем решительно. - И что же Пьер еще пишет? - офицер подпер рукой подбородок. Он старался выглядеть невозмутимым, но бескровные тонкие губы и сжатые кулаки выдавали в нем крайнее напряжение. - Они с Наташей ждут ребенка. Хотят, чтобы я стал крестным.
Теперь князь Андрей стоял у окна, без интереса разглядывая розовеющее вечернее небо. Как отметил про себя Курагин, сейчас его собеседник был похож на отвесную скалу - холодную и непоколебимую в своей неприступности. Они даже не успели толком поговорить, как последний засобирался к Безуховым, и Курагина это сильно задело. - Ты приехал всего несколько часов назад, и уже снова куда-то спешишь? - Анатоль потер переносицу. Молодой человек сдерживался из последних сил, чтобы не выплеснуть на князя всю злость, накопившуюся в нем за полтора года.
- Это важно, - явно давая понять, что он не просит разрешения, а лишь уведомляет о своем отъезде, Болконский развернулся к сидящему за письменным столом офицеру. - Я ненадолго.Рывком поднявшись с кресла и чуть не выронив костыль, Курагин встал между князем Андреем и дверью, ведущей из кабинета. В его действиях не было агрессии, было лишь подобие тупого упрямства, что так свойственно детям.
- Стой, - проговорил он, смотря на Болконского исподлобья. - То есть Наташа залетела - ты сразу бежишь к ней, как цепная собака?.. А я что? Я привел в порядок поместье, ждал тебя каждый сраный день, ревел ночами при мысли о том, что ты оттуда никогда не вернешься... - тут его голос стал заметно тише, чтобы в следующую секунду сорваться на крик, - а я, черт бы тебя побрал, располнел! Это первое, что ты мне сказал!..
- Да потому что из-за тебя Наташа досталась Пьеру, а не мне! - схватив за грудки не ожидавшего физического контакта Курагина, князь Андрей с силой оттолкнул его в противоположную от двери сторону, так, что офицер больно ударился спиной об угол небольшого стеллажа, уставленного книгами, - какого черта ты ведешь себя как капризная сука? Ты должен быть мне благодарен уже за то, что я спас твою никчемную жизнь, - продолжил мужчина, нависая над испуганным, вжавшимся в стену офицером, - Наташа родит ребенка, они с Пьером будут счастливы, а мне так и останется гнить с тобой в этом проклятом поместье!..
Еще несколько минут после того, как Болконский вышел, громко хлопнув дверью, Анатоль сидел у стены неподвижно. Выброшенная князем Андреем в порыве ярости информация словно обухом ударила офицера по голове : Болконский был прав. Вина за расторжение помолвки князя с Наташей Ростовой лежала исключительно на плечах Курагина, и спорить с этим утверждением было невозможно. После подобного травмирующего инцидента князь Андрей навряд ли решится на заключение еще одного брака, что не позволит ему завести наследника. Так и останется Болконскому доживать свой век в одиночестве, с Анатолем и, возможно, парой слуг. Разве можно в такой ситуации говорить о счастье?Если бы ему было куда идти, Курагин наверняка покинул бы поместье Болконских, даже не собирая своих немногочисленных вещей. Но места, где бы его с нетерпением ждали, не было, поэтому офицер, подобрав дрожащими руками костыль, медленно побрел в сторону кухни, время от времени опираясь на стену и делая несколько глотков воздуха.
Попрошу у Акулины сделать ромашковый чай. Мне обязательно станет лучше. - спускаясь по лестнице на первый этаж, как сквозь пелену тумана рассуждал Анатоль. - Не думаю, что после всего этого могу считать себя хорошим человеком. Болит спина. Где-то чуть ниже лопатки. Наверное, синяк. Нужно приложить чего-нибудь и отдохнуть. Станет лучше.Переступив порог кухни и не услышав привычного звона посуды, Курагин вспомнил, что отпустил Акулину и Егора на выходные в соседний посёлок. Акулину к детям, а кучера… Черт его знает, куда.
Неловко опустившись в плетеное кресло, принесенное пару месяцев тому назад с террасы, офицер устало положил голову на стол. Сейчас молодой человек чувствовал себя разбитым и ему не помешала бы компания, но, как назло, в поместье он находился один.
Проваливаясь в тяжелый, беспокойный сон, Анатоль думал о том, что ему необходимо помириться с Болконским. Ситуация вышла наипротивнейшая, но вечно гавкать друг на друга, как брехливые собаки - весьма сомнительный выход. Поэтому, подложив руку под голову, офицер забылся, стараясь направить мысли в положительное русло.
В конце концов, не все так плохо, - думалось Курагину, - князь обязательно оценит то, что я сделал для поместья. Я тоже могу быть полезным. С утра он будет в хорошем расположении духа, и мы сможем все обсудить.