Глава 8 (1/2)
1814 год, июньНебольшой дождик, прошедший с утра, размыл дорогу, отчего идея добираться до поместья в экипаже князем была немедленно отвергнута. О своем решении у Московского тракта пересесть на лошадь Болконский ни разу не пожалел : статный жеребец скакал рысью, не замедляясь даже на самых сложных участках дороги. Ни солнце, слишком жаркое для начала лета, ни поднывающие с утра шрамы, полученные от шальных пуль под Лейпцигом, не могли заставить князя Андрея потерять лишнюю минуту сегодняшнего дня.
Полтора года, проведенные вдали от родины, не прошли для мужчины даром. Кроме двух пулевых ранений и чина полковника князь Андрей успел приобрести странное чувство тревоги, будто бы все его естество тосковало по дому. Кроме вечернего стрекота сверчков и Акулининых щей с квашеной капустой Болконский отчетливо видел в своих грезах Анатоля Курагина : образ офицера, вальяжно раскинувшегося в кресле, не выходил из головы князя уже несколько месяцев. Признав то, что этот болтливый, вспыльчивый, излишне развязный юноша вызывает у него симпатию, и даже какую-то грязно-извращенную форму плотского желания, Болконский больше не пытался сопротивляться навязчивым мыслям. Поэтому в то время, как его боевые товарищи активно пользовались услугами европейских проституток, князь Андрей предпочитал хранить верность объекту своего обожания - Анатолю.
Пришпорив коня, мужчина полной грудью вдохнул прогретый июньский воздух. Вот-вот за поворотом должна показаться крыша имения, а через пару минут и сам фасад здания с покосившимся забором и заросшим травой палисадником. Не сомневаясь, что за время его отсутствия здесь навряд ли что-то поменялось, Болконский был крайне изумлен, издали заметив кардинальное преображение поместья. Кованая черненая ограда, цветущий сад и само здание, издали встречавшее путника горделивым блеском оконных стекол, заставили князя Андрея на минуту усомниться, не пропустил ли он поворот. Но, увидев мужчину, который (насколько позволял ему костыль) чуть ли не бежал ему навстречу, князь спешился. Не сомневаясь ни секунды, Болконский рванулся к Анатолю, одним движением заключив его в объятия, и очень кстати : костыль, до этого момента находившийся в руке Курагина, упал, более не представляя для последнего опоры.
Несколько секунд мужчины стояли, вцепившись друг в друга, будто бы боясь потерять. Руки Анатоля судорожно сжимали военный мундир князя, в то время как из глаз офицера брызнули слезы радости. - Я думал… Думал, что никогда тебя не встречу, - князь Андрей не видел лица Курагина, но буря эмоций в голосе собеседника заставила его сильнее прижать к себе тело офицера, - Андрей, Андрюша… Почему ты не писал писем? - боль в голосе Анатоля постепенно сменилась на радостные нотки, - хотя, впрочем, это уже неважно. Я счастлив : ты здесь, живой и здоровый… - Ну-ну, - отстраняясь, и оглядывая офицера с головы до ног, Болконский усмехнулся, - а ты, как будто, располнел. Или мне кажется? - подняв с земли костыль и всучив его явно смущенному молодому человеку, князь похлопал Анатоля по плечу.
- Кажется тебе, - нахмурился Курагин. В который раз чувства Анатоля, в порыве эмоций открывшегося князю, последним были безучастно растоптаны. Вся радость долгожданной встречи улетучилась, оставив после себя неприятный осадок.
- А здесь как будто уютнее стало, - не замечая подавленности собеседника, князь Андрей огляделся вокруг. Вблизи двор выглядел ничуть не хуже, чем на первый взгляд : на клумбах красовались розовые и красные бегонии; ставни, создавая контраст с прозрачностью окон, пестрели яркими изразцами изображенных на них кривоногих лошадей и тощих чудовищ с палками в руках, - что это за оказия? - показывая пальцем на одно из “творений”, Болконский издевательски поморщился, переведя взгляд смеющихся глаз на Курагина.
- Дон Кихот Ламанчский, - неохотно пояснил Анатоль, видя пренебрежительное отношение князя к искусству. - Кто? - теперь наравне с гадливостью и усмешкой в голосе Андрея Болконского читался едва уловимый интерес.
- Рыцарь такой, - пояснил Курагин, - из книги. Он с ветряными мельницами борется. - Он глупый?
- Не глупый, а безрассудный, - фыркнул Анатоль. За время пребывания князя на фронте он успел прочесть множество книг. Когда Курагин начинал хандрить, в дело шли не только романы из библиотеки маленькой княгини, но и более серьезная литература, купленная им аж в Москве. Не все произведения были понятны молодому человеку, но последний не унывал, по нескольку раз перечитывая некоторые из них. Поэтому подобное пренебрежение со стороны князя офицер воспринимал если не как вызов, то как жестокую насмешку.
- Эти каракули… Не ты ведь их рисовал? - разглядывая сцены из “Хитроумного идальго” вблизи, Болконский повернулся к собеседнику, недоуменно приподняв бровь. Подобное искусство было для князя Андрея непонятно, но реакция молодого человека на его слова заставила князя прикусить язык.
- Я, - опустив взгляд на носок своего единственного сапога, глухо проговорил офицер. - Очень красиво, - скривившись так, будто съел лимон, с усилием улыбнулся мужчина. Хоть он и являлся человеком излишне принципиальным, видеть расстроенное лицо Анатоля весь остальной день Болконскому не хотелось.
- Ты так не думаешь, - Курагин отвернулся, - но спасибо, что ты хоть где-то начал уважать мои чувства. - Мне и правда нравится, - не очень убедительно попытался возразить Болконский. - Ах да, - будто вспомнив какую-то чрезвычайно важную информацию, Анатоль театрально взмахнул рукой, - несколько дней назад (как стало известно, что русская армия благополучно возвращается из похода), тебе пришло письмо от Пьера Безухова. Не знаю, чего он от тебя хочет, но конверт я не вскрывал, - и, прихрамывая в сторону палисадника, уточнил, - мало ли, Наташа писать изволит.
***Анатоля переполняли смешанные чувства : с одной стороны, столь долгожданный приезд Болконского несказанно радовал молодого человека, ведь полтора года душевных терзаний и переживаний о жизни и здоровье князя наконец-то были вознаграждены. Но, если посмотреть на ситуацию под другим углом (чем Курагин сейчас, собственно, и занимался, аккуратно обрезая засохшие листья цветущей герани*), то можно было заметить, что отношение Болконского к офицеру осталось таким же пренебрежительным.
Поднявшись с маленькой скамеечки, сколоченной Егором специально для Анатоля, молодой человек обошел палисадник, умиротворенно оглядывая свои владения. Грядки и клумбы, ещё полтора года назад находившиеся в состоянии хаоса и запустения, теперь были украшены множеством представителей садовой флоры : на небольшом расстоянии друг от друга произрастали мята, шафраны, маргаритки и бегонии, ярким разноцветьем красок приковывая взгляд.
Полтора года - довольно большой срок. За это время мятежные мысли, что роились в юношеском сознании Курагина, постепенно угомонились, затихли. Душа офицера теперь была словно тот самый палисадник : ранее дикий и неухоженный, незаметный за соцветиями сорной лебеды и колючками бурьяна, но превратившийся в проникнутое умиротворенностью место. Для себя Анатоль уже давно решил, что его нежные чувства к князю безответны. Каждый раз, обнажая свою душу, офицер получал раны от черствости и холодности Болконского.