Глава 9 (1/1)
Анатоля разбудил грохот, доносившийся, по-видимому, со стороны коридора. Офицер сонно поморщился, но громкое высказывание о чьей-то матери окончательно привело его в чувства. В кухне было темно, лишь мерцающее в окне звездное июльское небо создавало подобие скудного освещения.
С трудом поднявшись с явно не предназначенного для сна кресла, Курагин сделал несколько шагов в сторону коридора, но столкнулся с вынырнувшей из темноты мужской фигурой. - Андрей, это ты? - чувствуя сильный запах алкоголя, исходящий от мужчины, офицер попытался угадать, в каком настроении находится его собеседник, - как съездил? Как дела у Пьера и Наташи?..
Курагину как никому более было известно, что под действием спиртных напитков человек может вести себя совершенно неадекватно. Кроме всего прочего, молодого человека напрягало молчание князя (да, в повседневной жизни Болконский тоже не был особенно разговорчив, но сейчас тишина была настолько гнетущей, что офицеру чуть не сделалось дурно).
- Ты пил у Безуховых? Почему молчишь?.. - хоть вокруг и было темно, Анатоль попытался заглянуть в глаза князю. Вместо этого в руке мужчины он нащупал бутылку, которую тут же, во избежание несчастных случаев, решил отобрать, - ты принес шампанское? Завтра можем открыть его и…Договорить молодой человек не успел, так как сильная рука схватила его за предплечье, лишая возможности вырваться. Костыль с глухим стуком упал на пол.
Изначально Болконский не планировал напиваться. По дороге в Москву он четко решил, что пару часов побеседует с Пьером, узнает о самочувствии Наташи и отправится домой, до полуночи успев вернуться в поместье. Но темы изначально непринужденного разговора, затронутые в гостях у Безуховых, заставили князя опрокидывать бокал вина за бокалом. Если обсуждение его личной жизни лишь пробуждало в мужчине чувство досады и зря потраченного времени, то подробности побега Наташи Ростовой с Анатолем вызвали у Болконского волну справедливого возмущения. Бутылка же шампанского, приговоренная князем уже в экипаже (лошадь, на которой он приехал, по настоянию Наташи была на время оставлена у Безуховых), совершенно лишила мужчину возможности трезво мыслить. Видя в образе Анатоля лишь ненавистные черты негодяя и подлеца, Болконский во что бы то ни стало решил отомстить.
- Какой же ты все-таки ублюдок, - прохрипел голос князя Андрея над ухом у офицера. - Что тебе нужно, Андрей? - пытаясь подавить панику, практически прошептал Курагин, чувствуя горячее дыхание у себя на шее.
Вместо ответа Болконский резко развернул Анатоля к себе спиной и с силой вжал его в кухонный стол. От резкого толчка о деревянную поверхность стола воздух из легких Курагина вышибло, и он закашлялся, лишенный возможности вырваться.
- Ты пьян! Отпусти меня немедленно!.. - Анатоль испуганно заерзал на столе.
- Сколько отвратительных вещей ты за свою жизнь успел совершить, сукин сын? - игнорируя слова офицера, Болконский уперся коленом ему в поясницу.Судорожно соображая, Курагин рванулся вбок, уходя от нежелательного контакта. Анатоль понял, что хватка ослабла и тут же предпринял попытку бегства, вывернувшись из сильных рук князя. Перевернувшись на спину, он успел оттолкнуть оппонента единственной ногой, в тот же момент сильно оцарапав ему щеку.Ответный удар не заставил себя долго ждать, и кулак Болконского впечатался в лицо офицера. Из разбитого носа Анатоля хлынула кровь, пачкая белую рубашку и оставляя темно-красные капли на деревянном столе. - Андрей, что… Почему… - пока Курагин захлебывался собственной кровью, князь Андрей снова перевернул его на живот, так, что задница Анатоля слегка возвышалась над поверхностью стола. Бутылка, находящаяся в руке мужчины, теперь упиралась молодому человеку между ягодиц.Не говоря ни слова, Болконский рывком спустил с Анатоля штаны. Разведя в стороны дрожащие ноги офицера, князь зло усмехнулся.
- П-пожалуйста, не надо… - чувствуя, как к его анусу приставили что-то холодное, Курагин сжался. Он из последних сил отвел назад свободную руку, дабы оттолкнуть князя, - Андрюша, ты много выпил… - судорожно пытаясь ухватиться свободной рукой за ворот княжеской рубашки, Анатоль не переставал сопротивляться давлению холодного горлышка бутылки, приставленного к его заднему проходу, - я сам тебе отдамся, только не так, пожалуйста…Хруст и резкая боль в руке, которая все же схватила Болконского за рубашку, заставили Курагина издать нечеловеческий вопль. В тот же момент стеклянный сосуд, больше не сдерживаемый тугим кольцом мышц, погрузился в офицера сразу на несколько сантиметров.
Рыдания и всхлипы Анатоля лишь раззадорили Болконского, отчего бутылка стала погружаться в горячую плоть молодого человека все глубже. С каждым наиболее сильным толчком офицер болезненно выгибался, неразборчиво умоляя князя Андрея прекратить. Рука Курагина, до недавнего времени пытавшаяся помешать мужчине, теперь безвольно лежала в неестественном положении, и каждое прикосновение к изувеченной конечности доставляло молодому человеку сильную боль.
Решив, что время прелюдий прошло, Болконский откинул бутылку в угол кухни и, приспустив штаны, вошел в офицера сразу на всю длину уже возбужденного члена. Анатоль взметнулся, почувствовав, как его буквально разрывает изнутри чужеродный объект. Благодаря манипуляциям с бутылкой отверстие молодого человека уже было растянутым, но даже так оно оставалось довольно узким.
- Андрюша, за что?... - из последних сил повернув к Болконскому испачканное слюной и кровью лицо, офицер заплакал. У него больше не было сил кричать или выть : боль во всех частях его истерзанного тела была настолько невыносимой, что ноги Курагина, силой разведенные в стороны, от особенно сильных толчков князя сводило судорогой.
Сейчас Анатоль более всего жалел о том, что не потерял сознание от самого первого удара об стол. Движения Болконского в нем становились все менее последовательными : в конце концов князь, кончив, вытащил член и вытер его о спущенные брюки офицера.
Курагин не помнил, сколько времени он лежал на столе с поднятой вверх задницей и пульсирующим отверстием, из которого тоненькой струей сочилась сперма вперемешку с кровью. Не помнил и того, каким образом добрался до комнаты. Но в его памяти отпечатался весь ужас прошедшей ночи : животный страх, боль и осознание собственной беспомощности окончательно сломили дух офицера.Анатоль просидел до утра на своей кровати, не спуская с двери напряженного взгляда. Офицер боялся выйти из комнаты. У него не было мыслей о том, чтобы вымыться или просто вытереть лицо. Кровь, вытекающая из травмированного отверстия, оставила небольшое кровавое пятнышко на постели. Ноющая боль в левой руке усиливалась, но Курагин, не издавая ни единого звука, продолжал тупо смотреть на дверь, мучительно вдыхая спертый комнатный воздух через разбитый нос. Подобный воздух имел запах запекшейся крови, коркой оставшейся у него на подбородке, но Анатоля это не волновало. Сейчас этому переломанному и изувеченному молодому человеку было уже все равно.
Все произошедшее с ним ранее теперь казалось офицеру лишь грубой прелюдией к тому кошмару, что пришлось ему испытать за сегодняшнюю ночь. Ампутация ноги, холодность родственников - все это отошло на задний план по сравнению с изнасилованием, совершённым единственным близким для Анатоля человеком. Одноногий калека, оставленный на произвол судьбы, теперь ещё и оттраханный самым позорным образом на столе - таким ли безрадостным видел Курагин свое будущее?
К счастью или нет, офицеру было уже безразлично. В нем как будто что-то сломалось : словно рвется струна, натянутая до предела, или от нечаянного удара разбивается зеркало, испещренное паутиной трещин.