Часть 10 (1/1)
- Отец возвращается из Сиднея в воскресенье. Лизбет и Лиам так хорошо со всем справляются, что он всерьёз подумывает отойти от дел до конца года. Мы, знаешь ли, уже не так молоды, годы берут своё, так что он хочет проводить больше времени с внуками. Кстати, я уже упоминала, Киллиан и Кэрол - это дети Лизбет, Дебора, ты должна их помнить, - поступили в Оксфорд? Они так восхищены и вдохновлены Лиамом, что оба выбрали юридический факультет. И, кстати говоря о Лиаме. Эльза сейчас с детьми в Испании, но они собираются навестить нас в августе. Дебора, ты, должно быть, не в курсе, но у Лиама теперь ещё двое детей, трёхлетние мальчики-близнецы, Саша и Тристан. Луиза, ты не поверишь, какие они теперь большие! Они в столовой, Корделия, Лу и Дебби, и все трое сидят за столом. Дебби сидит практически молча, только кивает, заслышав своё имя от Корделии, которая сегодня особенно разговорчива, и Лу уже надоела её бессмысленная болтовня. Она знает, что должна держать язык за зубами, что Дэшилл может присоединиться к ним в любую минуту, но если ты всё ещё не поговорила с человеком, с которым должна была – спасибо, Дебби, – держать рот на замке фактически невозможно.- Я знаю, мама. Я видела их всех в конце марта. Не говори со мной так, будто я была в Нью-Йорке не два месяца, а два года, - Лу с громким хлопком опускает ладони на бёдра. - Скажи мне лучше, что за чертовщина происходит с нашим ребёнком? Корделия поворачивается к Лу, брови удивленно и смущённо приподнимаются. - Что ты имеешь в виду, Луиза? Объяснись. - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Её расписание такое плотное, будто мы готовим её к поступлению в Академию ФБР. Она напряжена, нервничает и замкнулась в себе. Снова ни с кем не встречается взглядом. Она вздрогнула и чуть не убежала, когда я к ней прикоснулась. И эта показная вежливость со всеми этими грёбаными "мисс Оушен, мэм"... Что это вообще за херня? - голос Лу холодный и глубокий, с явным акцентом. Всё это указывает на то, что младшая блондинка крайне сердита. В отличие от Дебби, которая, кажется, спокойна как удав и внимательно изучает бокал вина, стоящий перед ней.- Хм... Так вот, что ты имеешь в виду. Дорогая, я уже говорила, твой приезд был настолько неожиданным, что у нас не было возможности сказать ей об этом. Пойми, девочка просто запуталась. - Не вешай мне лапшу на уши! Ты послала Джеффри забрать нас из аэропорта. Твои следаки из авиакомпании отследили мой рейс. Ты знала, что я должна приехать. И ты знала, что я приеду с Дебби. У тебя были чёртовы двадцать четыре часа, чтобы подготовить её, но ты этого не сделала! Так какого же чёрта ты этого не сделала? - Лу сидит спиной к двери, и липкая паника пробирается под её кожу, стекает вниз по спине, когда она вдруг слышит дразнящий детский голос позади себя. Вот же дерьмо…- Мама, ты ругаешься, как портовый матрос. Мне казалось, в стенах нашего дома это запрещено? Как тебе не стыдно! Корделия сидит во главе стола, который Дэшилл обходит и садится справа от неё, прямо напротив Лу, а миссис Карсон придвигает стул поближе к столу и через минуту их покидает. Ужин начинается в неловкой тишине, сопровождаемой только звоном столовых приборов о тарелки и неприлично громким тиканьем ещё одних настенных часов (зачем её родителям нужны эти дурацкие часы в каждой грёбаной комнате, думает Лу), но эта тишина внезапно прерывается Дэшилл, грозясь перерасти в ещё более неудобный разговор. Одетая в тёмно-бордовую водолазку, с двумя косичками, лёгким румянцем на щеках, контрастирующим со светлой кожей, и тёмными ресницами, что трепещут, когда её взгляд равнодушно скользит по тарелкам на столе, девочка больше похожа на фарфоровую куклу, чем на настоящего живого ребенка. - Вы знали, что, согласно современным психологам, человек переживает за свою жизнь пять кризисов? Первый и самый незначительный из них - пренатальный кризис. Сомневаюсь, что кто-нибудь помнит его, даже я. Третий известен как самый тяжёлый и самый длинный – это половое созревание, и в данный момент он также вне наших интересов, - Дэшилл говорит монотонно, размеренно, будто читает лекцию публике, и все три взрослые женщины прекращают есть, ожидая, что будет дальше. - Что действительно интересно, так это второй кризис. Обычно он начинается в трёхлетнем возрасте, когда ребёнок перестаёт считать себя неотъемлемой частью родителей, и его родители, в свою очередь, - неотъемлемой частью себя, особенно в случае отношений матери и ребёнка. Очень тяжёлый период со всей этой самореализацией, расширением границ и ”нет-как-единственный-однозначный-ответ". Я говорю "обычно", потому что в моём случае этот кризис наступил немного позже. Она поворачивает голову влево, всё ещё не поднимая глаз. - Корделия, что сказал мистер Лэнг, мой психотерапевт? - она поднимает глаза к потолку в попытке воспроизвести цитату дословно. - "Принимая во внимание личные качества Дэшилл и особую ситуацию в вашей семье, этот кризис проявился с задержкой, и, скорее всего, ей потребуется больше времени, чтобы его преодолеть.” Девочка замолкает. Так же внезапно, как и начала. - Что ты такое говоришь, Дэшилл? - Лу складывает руки на груди и смотрит прямо на дочь, зная, что они должны закончить этот разговор, если хотят сделать хотя бы маленький шаг навстречу друг другу. Дэшилл переводит взгляд на женщину, но не в глаза Лу, а на её губы.
- Я хочу сказать, что ты спрашиваешь Корделию, какого чёрта со мной происходит, в то время как сама бросила меня в самый трудный период моей жизни. Лу громко выдыхает, борясь с искушением закатить глаза от исключительный способности Дэшилл драматизировать события, но голос её звучит мягко и спокойно. - Дэш, послушай меня. Мы обсуждали всё до этого миллион раз. Ты была не одна. Мне нужно было уехать. И меня не было всего несколько недель… - Нет. Это ты меня послушай! - они всегда разговаривают по-взрослому, на равных, но эта реплика дочери заставляет Лу пересмотреть границы, чувство которых, видимомо, Дэшилл подрастеряла за эти два месяца. -Сейчас мне 5 лет, 8 месяцев и 21 день. Ты исчезла на девять недель. Это почти 3,5 процента моей жизни. - На самом деле, чуть меньше - 3,1. Всегда называй только точные данные, если хотя бы кто-то может их проверить, - все поворачивают головы к Дебби, которая сидит рядом с Лу, впервые подавая голос с начала обеда весьма пренебрежительно, тем самым прерывая затянувшуюся истерику Дэшилл.
Девочка настолько ошеломлена, что позволяет себе короткий контакт между тёмно-шоколадными и голубыми, цвета океана глазами, такими разными и такими похожими одновременно. Но только на мгновение, потому что в следующую секунду она меняется в лице и рычит: “Я сказала ?почти?, мэм” в лицо Дебби. И, мать вашу, если бы вся эта ситуация не была такой неприятной, Лу бы точно расхохоталась над
лицом Дебби в духе "ты это мне говоришь?!", потому что в мире нет ни одного человека, который имеет право так разговаривать с Дебби Оушен. Но Дэшилл этого даже не замечает и не собирается останавливаться, потому что, как и с любым другим обычным ребёнком, её всегда трудно успокоить, когда она так сильно взволнована. - Ты просто выключила телефон и исчезла. А для чего, мам? Чтобы привести её в наш дом? Если тебе интересно, я не хочу, чтобы она здесь была!- Веди себя прилично, Дэшилл! - неодобрительный вздох Корделии возвращает Лу к реальности, кровь шумит в её ушах.- Скажешь это ещё раз, и катись в свою комнату! - угрожающе рычит Лу, одновременно пытаясь найти под столом руку Дебби, но та отшатывается, как от раскалённого железа. - Ты знаешь, кто я? - голос Дебби, спокойный и рассудительный, несмотря на враждебное поведение девочки, нарушает сухую тишину столовой, привлекая внимание малышки. - Я думала, мы расставили все точки над i во время знакомства сегодня днём. Вы подруга моей матери, мэм, - ошеломленно произносит она, не поднимая глаз от тарелки. - Не смей мне лгать! И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Итак, я повторяю вопрос. Ты знаешь, кто я? - на этот раз Дебби произносит каждое слово в своей фирменной убийственной манере со своим лучшим убийственным взглядом. Манера эта, даже не повышая голоса, обычно заставляет всех в комнате выпрямить спины, закрыть рты и подчиниться. Она использовала эту фишку с их командой всего единожды, но этого было достаточно, чтобы они поняли, кто здесь главный, и начали выполнять все её указания беспрекословно. Дэшил густо краснеет от такого неожиданного напора. Совершенно очевидно, за время отсутствия Лу она превратила всех обитателей дома в своих марионеток, даже не подозревая об этом. Но ни Дебби, ни Лу не позволят ей ими управлять. Поэтому из чистого любопытства она переводит взгляд на Дебби и заставляет себя ответить. - С тех пор, как я себя помню, моя мама рассказывала, что у меня есть ещё одна мать. Добрая, красивая и очень умная. Дебби Оушен, выдающийся искусствовед, которая, хотя и любила меня больше жизни, внезапно исчезла и намеренно не выходила с нами на связь по каким-то очень разумным причинам. Девять недель назад, когда мама сказала, что уезжает в Нью-Йорк, чтобы встретиться с тобой и привезти тебя ко мне, я была очень взволнована. И когда она уехала, я прогуглила некоторые свои догадки, чтобы узнать о тебе больше. Конечно, много найти мне не удалось, хотя это было до того, как все упоминания твоего имени волшебным образом испарились (?слишком поздно, Девятка?, - вспыхивает в голове Лу). Но что мне удалось выяснить, так это то, что Дебби Оушен, известной, как арт-критик, не существует и никогда не существовало. Вместо этого есть Дебби Оушен, уголовница, которая была арестована и в начале августа 2012-го года приговорена к 8 годам лишения свободы. В столовой повисла тишина. Глаза Корделии рассеянно скользят по картинам на стенах. Взгляд Лу бегает между Дебби и Дэшилл, пытаясь и не в силах предсказать дальнейшие их действия. Дебби не отводит взгляда от Дэшилл, внешне сильная и неприступная, как нерушимая башня. Но она едва дышит, и когда она невольно сглатывает, сердце Лу пропускает удар, потому что она знает, что башня дала трещину. Дэшилл это тоже понимает. - Так что, скажешь мне, кто ты? Воображаемый супергерой-искусствовед? Или преступница, которая предпочла мошенничество своей семье и в итоге оказалась за решёткой за полтора месяца до моего рождения? Вот и всё. Побеждённая, башня рухнула. Взгляд Дебби опускается вниз. Лу таращится на брюнетку, ибо не хочет пропустить ни одной её эмоции и не ждёт больше речей от их дочери. Но в самом деле, разве не от Дебби Дэшилл унаследовала эту черту, разрывать противника в пух и прах, не оставив камня на камне? - Не думай так громко. Это уже не имеет значения. Я видела копию своего свидетельства о рождении пару недель назад - заглянула в медицинскую карту, когда Корделия беседовала с мистером Лэнгом. И знаешь, что? В колонке ?Родители? стоит только одно имя: Луиза Кэтрин Миллер. Без отца. Без второй матери . Без Дебби Оушен. Так что, видишь, я тебе не принадлежу. И ты мне тоже не нужна. - В комнату! Сейчас же! - единственное, что удаётся выдавить из себя Лу. Не сводя глаз с Лу, Дэшилл кладёт салфетку на стол, спрыгивает со стула, вежливо произносит: "Это был отличный ужин. Спасибо, Корделия", и выходит из столовой.***Июль 2012 - 5 лет и 11 месяцев назад Комната для допросов тёмная и тесная. Они допрашивают её каждый грёбаный день из тех пяти, что держат её в КПЗ, и Дебби знает, это означает, что у них нет доказательств для суда. Для человека, который так глупо попался, она кажется удивительно спокойной. Но она и правда спокойна. У неё всё ещё есть карты в рукаве, всего лишь нужно их вовремя разыграть. Соскочить с карусели. Убежать прочь. Вернуться к Лу. Терпение, Дебби. Терпение и холодный расчёт, как учил Денни. И ты будешь дома. Парень, который входит в комнату, новичок. Она не видела его до этого. Он другой. Хороший костюм, дорогие часы, отполированная обувь. Ничего похожего на полицейских со станции. Он выключает небольшой тумблер на стене, и она знает, даже если за широким зеркалом на стене есть кто-то, они не смогут его услышать. - Итак, мисс Оушен. Поговорим, - он улыбается ей, демонстрируя идеально белые зубы, небрежно садится за стол и кладёт на него папку. - Я уже разговаривала с множеством ваших коллег. И так же, как и раньше, не скажу ни слова. - Мисс Оушен, вы должны понимать, мистер Беккер - известный арт-дилер, уважаемый человек. А вы никто. Более того, вы сестра одного из самых известных преступников современности. Ваше слово против его. Полагаю, решение суда будет довольно предсказуемым, не так ли? - И тем не менее, вы здесь. Так что, не сказала бы. Он барабанит пальцами по столу и вздыхает.- Хорошо, мисс Оушен. Мы можем облегчить процесс или же можем обеспечить геморрой и себе, и вам. Вы подписываете признание, мы учитываем это как сотрудничество со следствием. Смягчительные обстоятельства, образцовое поведение и вуаля, вы выйдете по УДО быстрее, чем моргнёте. - Или же я не скажу вам ни слова, вы, наконец, впустите моего адвоката, и мы завтра друг с другом попрощаемся, - её улыбка очаровательна, сама она чертовски красива даже несмотря на то, что носит это идиотское платье не снимая уже пятый день подряд. Он незаметно восхищается ею, и она это знает. - Мисс Оушен, прежде, чем вы примете окончательное решение, я хочу, чтобы вы взглянули на это, - он подталкивает к ней папку. - Это моё дело. Я видела его уже тысячу раз. У вас ничего нет. Так что нет, спасибо. - Даже так. Я дам вам немного времени, - он поднимается и выходит из комнаты, закрывая дверь. Дебби притягивает папку к себе и перелистывает первые страницы. Это её дело. Она уже видела его тысячу раз. И в нём нет ничего нового. Она уже почти закрывает его, когда перелистывает следующую страницу. Фото между страницами. Это терминал аэропорта. На табло на заднем плане написано ?Сидней?, 13/06/2012. Чуть более месяца назад. Одетая в зелёные спортивные штаны ?Adidas?, белые лоферы, чёрную кожаную куртку и футболку с надписью ?Marvel?, которая плотно облегает беременный живот (24 недели), на фото изображена Лу. Её Лу. С её ребенком. Дебби чувствует, как сердце замирает и срывается вниз из грудной клетки, кровь пульсирует в ушах, заглушая мысли. Её бросает сначала в жар, а потом в холод. Она едва дышит - пространства в лёгких недостаточно, чтобы вдохнуть, перехватывает в груди. Когда она хватает эту фотографию, складывает пополам, пряча во внутренний карман пиджака, её руки дрожат так сильно, что она не может их остановить. Она умная женщина. Это было чёткое невербальное сообщение, которое не нуждается ни в каких объяснениях. Когда парень с голливудской улыбкой возвращается и начинает: ?Так, где мы остановились...?, Дебби обрывает его в середине предложения. - Что вы хотите, чтобы я подписала? И башня рушится...