Часть 8 (1/1)
Если в Нью-Йорке июнь - это летний месяц, то в Мельбурне он всего лишь первый месяц зимы. Холодные воды у берегов и ледяные циклоны из Антарктиды делают местную погоду довольно мрачной и неприятной. И если вы спросите, стоит ли посетить Мельбурн в это время года, вы получите однозначно отрицательный ответ. С другой стороны, не то, чтобы кто-то спрашивал Дебби. Итак, когда Тахо тормозит на подъездной дорожке у крыльца особняка и Дебби выходит за Лу из машины, уже почти полдень, но на улице едва +11°С, и она буквально чувствует, как порывистый ветер с океана проносится сквозь её тело, словно она без куртки, а также без кожи, мышц и всего остального. Высокая стройная женщина открывает тяжёлую дубовую дверь и отступает назад, давая им пройти. Она так же со вкусом одета, как и помнит Дебби: бирюзовый кардиган с V-образным вырезом Ralph Lauren сочетается с белоснежным воротником рубашки и такого же цвета брюками, образ дополнен элегантными украшениями. Платиновые чуть волнистые волосы до плеч идеально уложены, а ногти с французским маникюром аккуратно ухожены. Тем не менее, есть что-то неловкое в том, как необычное выражение проступает на всегда равнодушном лице, когда она закрывает за ними дверь и внезапно обнимает Лу за плечи, прижимая к себе крепче и немного дольше, чем того позволяет этикет. - Луиза! - восклицает она тепло и с... облегчением (?), обхватывая лицо дочери ладонями, и Дебби морщится от неуютного чувства в сердце, вспомнив собственную мать. Корделия бросает сухое “Дебора” с лёгким кивком в её сторону, снова переводит взгляд на Лу и, прежде чем та приходит в себя после неожиданно сердечного приветствия, возвращает свою отстранённую маску.- Дорогая, ты выглядишь ужасно! Такая бледная! Кажется, ты слишком похудела. Ты вообще что-нибудь ешь? Когда ты спала в последний раз? Как твой рейс? Кстати, какая погода в Нью-Йорке? Слышала, в этом году по прогнозу у них необычайно холодное лето. Ты знала о..? - она замолкает, дабы перевести дыхание, но Лу пользуется моментом и прерывает бесконечный поток бессмысленной речи, её голос немного хриплый после нескольких часов молчания.- Мама, я само совершенство. Да, я ем. Мы спали во время пересадки и на втором рейсе. Полёт прошёл нормально. Нью-Йорк - отстой, как всегда. И кстати, - она вдруг делает паузу и оглядывается, словно что-то ищет. - Где она? Выражение лица Корделии немного растерянное, и мгновение она, кажется, не знает, что ответить. - Дорогая, мы не знали, когда ждать тебя, поэтому ничего ей не сказали. Ты лучше меня знаешь, какой напряжённый у неё график. Мы не хотели, чтобы она перевозбудилась понапрасну. - Где. Она. Сейчас? - повторяет Лу, чеканя каждое слово. Дебби видит, она одновременно нетерпелива, раздражена и нервничает. И, с удивлением отмечает брюнетка, она больше не церемонится с матерью, как делала это во время их последней встречи. Что же, много воды утекло. Корделия выставляет вперёд ладони в знак поражения. - Спортзал, - выдыхает она, и прежде чем Дебби успевает что-либо понять, Лу обхватывает её запястье и тянет на задний двор. - Твоя комната готова. Но мы не знали, возьмёшь ли ты с собой Дебору. Так что я скажу Миссис Карсон ("Чёрт возьми, эти люди вообще в курсе, что рабство отменили?" - закатывает про себя глаза Дебби), чтобы она подготовила гостевую спальню, - кричит Корделия им вслед. Дебби сдерживает смешок и почти жалеет, что не может видеть лицо Корделии Миллер, когда её дочь бросает в ответ с мятежной ухмылкой: - Моя комната тоже сойдёт. Дебби будет спать со мной. Когда они выходят на задний двор, раздражающе холодный австралийский ветер уже не кажется таким раздражающим. По крайней мере, если сравнивать с раздражающе холодной австралийской матерью Лу. Дебби едва успевает закончить свою мысль, когда замечает, что задний двор сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Теперь там стоит большое двухэтажное здание, перпендикулярное особняку. Лу всё ещё тащит её за собой, и когда они поднимаются на второй этаж, кажется, что они попали на смотровой балкон первоклассного, полноразмерного и хорошо оборудованного тренажёрного зала. Точно такого же, какие обычно бывают у детей в школе, но, скорее всего, в какой-нибудь частной с богачами-родителями и избалованными детишками. От этой мысли Дебби становится не по себе, но она прогоняет её на задворки сознания, вместо этого проследив за взглядом Лу и сосредоточившись на том, что должна увидеть. Слева от них, всего в нескольких метрах, возвышается стена для скалолазания. Сложная конструкция от пола до потолка, эта стена, изготовленная под натуральный камень, со страховкой, модульными ручными захватами, надрезами и выступами, высотой около двадцати трёх футов. Она изгибается под разными углами, и Дебби почти погружается в воспоминания, как они ходили в скалодром на Манхэттен-Плаза, но Лу слегка подталкивает её и указывает пальцем на нечто прямо посередине стены. Дебби чуть щурится и приглядывается. Кто-то - маленькая фигурка - карабкается вверх по стене. Трудно не заметить, потому что альпинистское снаряжение "Кое-кого" надето поверх яркого травянисто-зелёного тренировочного костюма в контрасте с тёмно-фиолетовыми кроссовками и перчатками без пальцев. ”Чьи-то" длинные тёмные волосы, собранные сзади в конский хвост, качаются, как маятник, когда этот ”Кто-то", чрезвычайно сосредоточенный, все мышцы которого напряжены, смотрит вверх и вниз, намечая каждый последующий шаг. Дебби и Лу, кажется, перестают дышать, просто тихонько наблюдая, чтобы не выдать своего присутствия. “Кое-кто“ делает ещё один рывок вверх и поднимается немного выше, к новой отметке на стене, что находится почти на уровне балкона и которая, вероятно, является ”чьим-то" новым рекордом, потому что фигура застывает на месте, поворачивает голову влево, всё ещё не видя Дебби и Лу, и смотрит куда-то вниз. - Мисс Андерсон, смотрите, 11 футов! - кричит "Кое-кто" с широкой самодовольной улыбкой и австралийским акцентом – таким же явным и заметным, как у Лу много лет назад, когда они впервые встретились, – и голос этот настолько звонкий и весёлый, что будто отражается от всех поверхностей спортзала. Он звенит в ушах Дебби, разнося тепло по её телу, по всем фибрам её существа. Это забавное, неизвестное доселе напряжение охватывает её грудь, и она даже не замечает, как широкая улыбка освещает её лицо. И когда Лу дотрагивается до её предплечья и мягко сжимает, глядя на неё изучающим взглядом с понимающей улыбкой, когда Дебби поворачивает голову, чтобы встретиться с ней взглядом лишь на короткое мгновение, прежде чем снова оглянуться на “Кое-кого", этот “Кто-то” наконец замечает краем глаза движение на балконе и поднимает голову, чтобы разглядеть их. Всего лишь доля секунды, и ”Чьи-то“ глаза внезапно расширяются, встречаясь взглядом с Лу. Всего лишь ещё одна доля секунды, когда "Кое-кто", застигнутый врасплох, пропускает нужный выступ, и его правая нога скользит вниз. И ещё одна секунда, когда “Кое-кто" срывается со стены и падает, повисая на страховке примерно в пяти футах над полом. Сердце Дебби, кажется, срывается и падает вместе с “Кое-кем", и она рвётся к лестнице, чтобы вбежать в спортзал, но Лу кладёт руку ей на плечо и решительно её останавливает. Внизу уже два человека: подтянутый мужчина, вероятно, инструктор по скалолазанию, который освобождает ”Кого-то" от резинок и верёвок, и женщина, которая присаживается перед ”Кое-кем", осматривая руки и плечи, заглядывая в глаза.
- Ты в порядке? Где-то болит? - на лице "Кое-кого" кровь, но этот ”Кто-то " молчит, всё ещё глядя на балкон. - О боже, - женщина хватает крошечное тельце и выбегает из спортзала. Они снова встречаются с “Кое-кем" чуть более, чем через 40 минут. Обе вскакивают с дивана, когда молодая блондинка из спортзала ("Кое-кто" - единственный темноволосый человек в этом доме?) входит в гостиную с ребёнком. Дебби взволнована. Более того, Дебби Оушен просто в ужасе. Чёрт, она не помнит, когда в последний раз не могла справиться со своими эмоциями. Кажется, все внутренности завязлись в узел, ноги стали жидкими, как вода, голова - как желе, и она окончательно замерла, когда Лу рванула вперёд, опустилась на колени и прижала к себе “Кое-кого". Дебби слишком растеряна, чтобы заметить напряжение, заметить, что ребёнок не отвечает на её объятия. Но этих невыносимо долгих секунд достаточно, чтобы Дебби стряхнула с себя оцепенение, и когда Лу нежно целует “Кое-чей” лоб, бормоча что-то в тёмные волосы (похоже на “мне-очень-жаль”?), осторожно проводит большим пальцем по узкой полоске пластыря на щеке (слава Богу, всего лишь небольшая ссадина) и отстраняется, Дебби начинает наблюдать.