Глава пятая (1/1)

Забавно, как наше местонахождение влияет на восприятие себя. На Хока он знал, кем является. У него были близкие. Они напоминали о том, что он - ученик гакко, мальчишка, сын, друг. На Синоне он был студентом.Он помнил отголоски своих бывших увлечений. Как терпеливо, прикусив язык, выводил на конструктивном планшете выверенные до миллиметра сложные чертежи аэродинамического контура межпланетного ?прыгуна?. Подгонял щитки и заглушки. Вычерчивал раструбы, сопла. Легкими штришками намечал призрачные пластины дюз маневрирования. На Синоне он хорошо вписывался.Дурацкие мечты о прекрасной жизни, уважении. О том, что отец когда-нибудь вдруг вернется и поговорит с ним на равных, раскроет свои тайны.Здесь же... ничто не имело смысла.Он перестал понимать, кем является. Что несет в себе связь с прошлым, а что - с будущим? И есть ли оно - будущее? Существует ли время или это всего лишь мельтешение атомов в пространстве? Клетки рождаются, растут, умирают... Замещаются другими клетками. Человеческое тело сбрасывает с себя шкуру за шкурой, обновляется, меняется. Неузнаваемо. Невозвратно. Эти перемены и называются временем...

- Вижу, лучше не становится.Кумичё Хидео Такия подпирал огромный и дорогущий дубовый стол, скрестив ноги и сложив руки на груди. Лицо мужчины было далеко от классической красоты, но, тем не менее, захватывало дух своей бесстрастностью и собственной значимостью. Он всегда был словно немного не от мира сего - и читать его выражения было сложно. Он был бы превосходным игроком в покер, если бы увлекался всякой азартной похабщиной.Катагири разводит руками и делает вид, что он пришел просто полить цветочки.В большом черном кресле Генджи утопает, словно мотылек в нефтяной луже. Он обхватил себя за предплечья, съежился. Иногда остервенело трет кожу сквозь грубую ткань, словно наркоман во время ломки, иногда – просто расслабляется и сидит спокойно, рассматривая стены и потолок так, будто те вылеплены из золота. Или из дерьма. Хидео пока не определился. Единственное, с чем он определился наверняка – его сын больше никогда не будет прежним.Нет, нельзя было сказать, что он стал овощем в полной мере этого слова. Иногда парень выдавал достаточно осмысленные фразы. Правда, некоторое время спустя, Хидео большую часть из них находил в какой-нибудь затертой энциклопедии или исторической хронике трехсотлетней давности. Глава клана не мог сказать, что это ему сильно помогало разобраться в ситуации. Генджи никогда не был очкастым ботаником, заучивающим древние высказывания философов и политических ораторов. Боже, да он вообще ничем, кроме техники и рисования не увлекался.Сейчас, впрочем, это было совершенно неважно. Важно было то, что Такия-старший никак не мог определиться, к кому лучше обратиться за помощью.

Катагири внес свой вклад – слетал на Границу и прикупил на какой-то отдаленной планетке контрабандный сканер. Где именно Кен достал древний агрегат, истерзанный многочисленными царапинами и изъеденный потеками ржавчины, Хидео вдаваться не стал – меньше знаешь, крепче спишь.Вместе им удалось положить сына Такии в агрегат – не с первой попытки. Завидев машину, парень почему-то впал в неистовство и буквально чуть не пробил собой стенку. Даже после лошадиной дозы успокоительного он продолжал бормотать какие-то несуразности на путунхуа, дергаться и всхлипывать, таращась сухими, болезненно-красными глазами на железные обводы, смыкающиеся вокруг него.На тощее тело было больно смотреть. Когда луч сканера прошелся туда и обратно по мешковатой серой одежде, и система выплюнула на монитор изображение скелета, Хидео с ужасающей уверенностью подумал, что скоро от его сына действительно останется только каркас. Пока еще это была оболочка, в которой теплилось упакованное нечто. Точнее, перепакованное. Неаккуратно запихнутое так, что клочья торчат наружу, цепляются за живую плоть, доставляя парнишке боль. Где-то в этом кошмаре, возможно, все еще был его сын.

- Я хочу приняться за работу, очень хочу, - вдруг раздался голос из недр сканера. - Я уже, наверное, отстал от графика. Начальник участка совсем взбесится.Такия и Катагири пропустили сказанное мимо ушей. Все их внимание было приковано к монитору.Тело Генджи напоминало свалку металлолома на одном из миров Границы. Где только металла не было! Позвоночник, кости и суставы были покрыты тонким, но очень плотным слоем какого-то сплава. Вокруг него по позвоночнику, словно побеги ядовитого плюща, нежно обвивались серебристые прожилки, расходясь впоследствии по конечностям, до самых кончиков пальцев.На месте глаз сканер выдавал яркое фотоэлектрическое свечение. Будто в кобальтовом цилиндре лежал один из древних Ками.- Почему все от меня убегают? Один даже выстрелил… - глухо всхлипнул ?Ками?. - Почему вообще все не так, как должно быть?- Что это за чертовщина? – пробормотал Хидео, игнорируя слова, доносящиеся из сканера.- Понятия не имею, босс. Но одно ясно – с этим я не разберусь. Сатори – и тот не разберется. Возможно, какой-нибудь специалист по механике… Вряд ли есть смысл продолжать… медикаментозное лечение. Хотя, я бы скорей назвал это издевательством.- И что прикажешь делать? - Такия развернулся и принялся мерить шагами комнату. От широкого стола до сейфового шкафа и обратно. – Если мы станем искать специалистов по такого рода делам – не вызовет ли это подозрения? Не нападут ли они на наш след?- Сомневаюсь, что нас вообще кто-то ищет, - кашлянул Кен. - Его как раз собирались... утилизировать. Когда я его вытащил. Возможно, никто вообще не обратил внимания на то, что он исчез.При слове ?утилизировать? бесстрастное лицо главы клана дрогнуло. Это не укрылось даже от Катагири.- Мне нужна еще только одна деталь, - донесся слабый голос из недр металлического кокона.Кен тревожно глянул на сканер, затем на лицо босса.- Он точно будет?..- Вынимай его оттуда, - коротко приказал кумичё.

Хидео задумчиво посмотрел на Генджи. Невозможно было понять, то ли тот все еще пребывал в шоке от сканирования, то ли просто всегда был и будет таким. Сломанная игрушка в черном кресле. Неужели они выжгли ему весь мозг? Но ведь он разговаривает. Не может быть, чтобы он забыл родного отца. Возможно, какая-то психологическая блокировка…- Кто ранил тебя?Молчание. Тонкие босые ноги едва касаются пола. На одной ноге - перевязка. Когда Кен нанес визит парню этим утром, он обнаружил в комнате кровь. Правая нога Генджи была сильно поранена. Очевидно прострелена. Ни минуты не медля Кен сообщил о происшествии кумичё.- Это был кто-то из моих подчиненных? Кто-то из клана? Отвечай.А ведь когда-то Хидео бросил все, чтобы быть с сыном. Он отказался от карьеры... от мечты.Молчание. Взгляд темных глаз под припухшими веками почти, почти осмысленный.- Ничего не случится, если ты ответишь. Мне просто нужно знать, кто тебя видел.Все эти годы. Все это время - впустую. Стоило отвернуться на минуту - и Альянс забрал у него все и растоптал одним движением. Оставив только этот взгляд цвета космической пустоты. Никаких мыслей. Никакой надежды.Катагири прикинулся ветошью и закурил, сидя в дальнем конце кабинета. Его эти дела перестали забавлять давным-давно. Он, казалось, натерпелся от нового Генджи еще больше, поскольку тот разговаривал с ним. И якудза не горел желанием лезть в чужие разборки и выяснять то, что его, собственно, не касалось.Хидео глубоко вздохнул, просверлил Кена взглядом. Хотелось бы ему знать, почему сын разговаривает с Катагири, а не с отцом. Что наплел ему Кен? Кумичё до сих пор не был уверен до конца, стоит ли доверять этому странному человеку. Однако, помощи больше неоткуда было ждать, поэтому вопрос о доверии временно упразднялся.Сказать по правде, сильнее всего Такия хотел бы посоветоваться со своим лучшим человеком – Идзаки Шуном. Несколько лет они вместе разыскивали Ген-куна. Но раз за разом что-то останавливало Хидео от последнего шага. Возможно, это был страх разоблачения. Возможно, он щадил психику рыжеволосого вакагасиры. Возможно, просто боялся за сына.Была какая-то темная история за расставанием некогда лучших друзей. Бывалый якудза видел это в глазах Идзаки. Читал по его почти маниакальному упорству, смертельной решимости, а затем – по наигранной, или реальной, холодности, охватившей многообещающего молодого человека. Отец Генджи не знал, что изменилось в отношении Шуна, и даже задавался вопросом, стоит ли до конца доверять ему.Проблемы кумичё легко было обернуть против него. Особенно проблемы такого рода. А Идзаки, все-таки, без пяти минут преемник Хидео. Что случится, если он вдруг узнает, что нашелся настоящий наследник? - Отведи его обратно, Катагири.

*****Не спеша перебирая ногами, Кен Катагири дотопал до комнаты, в которой ему полагалось запереть пацана. Был поздний вечер по общепринятому времени. Кен широко зевнул. За сегодня он физически вымотался, но еще большую усталость бывший медбрат испытывал от всей этой истории. Было бы гораздо проще, если бы он не спасал пацана с того корабля. Хотя, в глубине души Кен понимал, что ни за что не смог бы иначе.Мечтая о выходном и потягиваясь на ходу, Кен сам не заметил, как уткнулся носом прямо в… Шуна Идзаки. Рыжеволосый парень стоял ровно на его пути, преграждая собой неприметную пластиковую дверь без номеров, которую запросто можно было принять за обычную подсобку. Увидев Катагири, вакагасира молча отошел, словно приглашая Кена открыть эту дверь.- Вы…- Да, я, - подтвердил Шун, не потрудившись уточнить, что там хотел сказать Кен. – Не обращайте на меня внимания. Прошу.- Но…В замешательстве, Катагири резко обернулся – но позади никого не было. Этот чертов тощий и серый овощ Генджи Такия просто взял и растворился в воздухе. Оставив беднягу Катагири расхлебывать эту кашу самостоятельно.- Ну что ж, - осмелел Кен, решительно потыкал в кнопки на панели и вошел в открывшееся помещение.Не говоря ни слова Шун Идзаки вошел следом за ним, бесцеремонно потеснив мужчину крепким как камень плечом. Катагири фыркнул и демонстративно прислонился спиной к стене крошечного помещения, скрестив руки на груди и всем своим видом выражая полную уверенность в себе.В абсолютной тишине Идзаки осмотрел ящики тумбочки возле двери. С грохотом раздвинул дверцы вмонтированного в стену шкафа, обшарил пустые полки. Всем его уловом стал кремень, пачка сигарет да комплект чистой серой одежды, подозрительно похожей на пижаму.Катагири довольно хмыкнул:- Ну что, довольны? А теперь позвольте спросить, какого…Он осекся, увидев лицо рыжего. Тот стоял над кучкой сваленных в углу вещей и его буквально трясло. Следующее, что ощутил Катагири – это как он летит на пол, а затем пытается набрать воздуху в грудь, потому как колено вакагасиры вдавливает его лицом вниз в те самые серые шмотки на полу.- Говори, паскуда, зачем ты за мной шпионил?Катагири почувствовал, как парень обшаривает зачем-то его ноги. Задирает штанины и осматривает лодыжки.- Нет, не тебя я подстрелил. Что это за место? Чьи это вещи? Чьи сигареты?- Но Идзаки-сан…- Точно, уже двадцать четыре года Идзаки-сан. Не шути со мной, Кен Катагири. Я давно уже к тебе присматриваюсь и так до сих пор и не понял, что ты за птица. Но точно знаю, что ты – не тот, за кого тебя выдают.- Да пош-шел ты! – прошипел Катагири, чувствуя, что вот-вот лопнет от злости на этих треклятых малолеток.- Я прикончу тебя, если ты не скажешь мне что-нибудь конкретное прямо сейчас, - голос у вакагасиры сделался таким же страшным, как и выражение лица. Он словно гнездо разъяренных змей шипел над Кеном, ухватив того за воротник потрепанной рубашки. – Прикончу, невзирая на то, кто ты и какие грязные делишки проворачиваешь для кумичё.Кен сглотнул, отчаянно дернулся в попытке высвободиться. От безрезультатности этой попытки еще более отчаянно взвыл. Скажи он хоть слово - и все пропало. Если вакагасира его не убьет, так кумичё уж точно добьет.

- Стоп. Хватит.Две пары глаз уставились на существо в дверном проеме. От неожиданности Идзаки выпустил Катагири, и тот совсем не героически хлопнулся обратно лицом в пол.- Что за.. – прохрипел рыжий. Он смертельно побледнел, будто увидел призрак. А может быть, это и был призрак? - Такия?..Но ведь Генджи давным-давно исчез. Кто же тогда перед ним?- Не надо, - мягко сказал призрак. – Кен-сан не виноват ни в чем. Я следил. Прикончи меня… И пусть все закончится.

Хрипловатый голос был до боли знакомым, но что-то в нем было не так. Он был плоским, неживым, отсутствовали интонации. Так различаются гудящий жизнью город и мертвый макет – его точная, но бездушная копия.- Генджи… - только и смог выговорить Шун, не решаясь даже сойти с места. А вдруг видение пропадет? Да нет, не пропадает. Вот оно, стоит перед ним, не опуская застывший взгляд. Тощий, бледный, со впалыми щеками. Измученный, затраханный и высосанный. Он словно не спал месяц. Глаза лихорадочно блестят из-под набухших темных век. Их болезненная, голодная глубина затягивает.Нет, это не Генджи. Не может быть…Но очень похож. Те же черты. Тот же смешной нос, твердый упрямый подбородок. Все та же подростковая нескладность, хотя, казалось бы, прошло столько лет. Но куда делась жизнь из этих глаз? Черные волосы сильно отросли, кучерявым нимбом оплетают голову. Нет, не может быть второго такого человека.Одна из бесформенных серых штанин закатана. На босой правой ноге – уже чем-то запачканная перевязка.А ведь Шун целился в грудь, на поражение. Если бы не эта нечеловеческая скорость, он бы попал точно в сердце.

?Я не хочу больше быть с тобой?. ?Прощай?.?Наши пути слишком расходятся?. ?Я должен продолжать без тебя?.?Не хочу, чтобы ты мешал мне?.?Ты всегда будешь моим единственным другом и братом?.?Я не могу разделить твои чувства?.

Ему было шестнадцать. Шестнадцать – и он сходил с ума. Страдал по тому, чего быть не могло. Семнадцать – его грызла тревога, тоска о несбывшихся мечтах, о потерянном времени. Восемнадцать – ему все безразлично. Девятнадцать – интересно. Вся жизнь – игровая площадка. Он хочет облить ее бензином и поджечь, чтобы горело поярче. Все – один большой эксперимент. Опыт преобладает над размышлением. Двадцать – время бросаться в омут с головой. Познавать непознанное. Методично и быстро душить эмоции, словно опытный убийца, одну за другой. Выгорать…Двадцать один. Скучно. Тело – всего лишь инструмент для развлечения. Каждый предыдущий партнер похож на следующего. Каждый следующий думает, что он – первый. Животные способы погасить животные потребности. Любой грязи найдется место, даже если ты в космосе. Особенно – если в космосе. Здесь у людей меньше выбора. Меньше пространства для маневра.Двадцать два. Никаких чувств нет. Все уже было где-то, когда-то, с кем-то. Он играет в свои игры. Укладывает пешки на доску, одну за другой. Это даже не развлекает. Двадцать три. Он выжжен. Нет ничего, способного его удивить или шокировать. Он возвышается над другими, чувствует себя древним стариком. Эмоционально он мертв.Двадцать четыре.Его трясет. Дыхание сбилось.

Чахоточные глаза, обведенные синими кругами. Они таращатся на него. Сверлят тяжелым и безжизненным взглядом. Это не взгляд человека, которого он… Это вообще не взгляд человека. Глаза выжидают. Идзаки не знает, чего – раскаяния, нападения, наказания? Он не знает, но это и не важно. Шун встает, делает шаг навстречу. Темные глаза расширяются, часто моргают.Идзаки с размаху бьет Генджи куда-то в скулу стиснутым кулаком. В этом ударе вся его ненависть, вся боль, все вновь проснувшееся кошмарное, эгоистичное чувство одиночества, которым он до сих пор гордился, даже кичился. Темноволосый парень отлетает к стене и сползает по ней, заслоняя голову руками. Он и не думает защищаться.А потом Шун хватает это тело, этого призрака за руку, поднимает одним рывком и крепко-накрепко прижимает к себе. Кажется, даже кости хрустят. Кажется, что в его руках не Генджи, не призрак, не человек – тоненькая ветка, которую так легко сломать. Но в следующий момент эта ветка с необычайной и внезапной силой, неожиданной гибкостью и ловкостью, выворачивается из его рук и шарахается в угол.- Не надо! – кричит это странное существо, похожее на ободранного черного ворона, выставляя вперед бледную руку с растопыренными пальцами. – Шун-чан!Темноволосый сжимается на полу, закрывая руками лицо. Но Идзаки все равно. Он уже рядом, на коленях, пытается отлепить синюшно-бледные руки от лица со впалыми щеками, обозначившимися скулами и мышцами, от лица с лихорадочными темными глазами. Потому что это - лицо Генджи Такии. Вне всяких сомнений.

Эту беспорядочную и дурацкую картину воссоединения молча созерцал все еще лежавший на полу Катагири, не в силах сделать или сказать хоть что-нибудь. Уже было слишком поздно метаться. Теперь нужно было думать, что сказать кумичё.***** Хидео как раз заканчивал встречу с советниками клана и сайко-комон, когда в его кабинет без стука вошёл рыжеволосый вакагасира и остановился в дверях. Одного взгляда на него кумичё хватило, чтобы понять - случилось что-то очень не хорошее.Глава семьи парой коротких фраз отпустил старших членов клана по своим делам и кивнул Идзаки, разрешая ему подойти.Пока все раскланивались и расходились, тихонько переговариваясь, Идзаки не спеша дошел до стола Хидео и остановился рядом с единственным черным креслом, стоявшим напротив. Молча застыл, глядя перед собой и ожидая, пока за уходящими закроются двери.Хидео какое-то время внимательно на него смотрел. Парень был сам на себя не похож: чёрная куртка распахнута, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, перекошенный воротник...Обычно вакагасира тщательно следил за тем, как выглядит, и почти в любых ситуациях оставался спокойным до безразличия. Но не сейчас. Взъерошенные волосы, закаменевшая челюсть и растерянные глаза... Что-то настолько поразило его, что Идзаки впервые казался потрясённым до глубины души.

- Садись, - указал Хидео на кресло. Тот взглянул на обитый кожей антиквариат, потом на кумичё. Хидео утвердительно махнул рукой. Вакагасира, не сказав ни слова, опустился на мягкое сиденье, но уселся неожиданно прямо, сцепив руки на коленях и опустив взгляд в пол, словно вызванный к директору ученик.Кумичё видел своего лейтенанта в очень разных состояниях, вплоть до полумертвого, но таким потерянным еще никогда. И пускай черная громадина, в которой всего пару часов назад практически утопал его сын, для Идзаки всегда казалась маленькой - сейчас сидя в ней он выглядел лишь немногим больше самого Генджи.Хидео неторопливо достал из ящика стола бутылку настоящего солодового виски, доставшегося ему в подарок от главаря одного из союзных кланов, вместе с парой бокалов. Наполовину наполнив оба терпкой, янтарно-золотистой жидкостью, поставил один перед Идзаки.- Пей.Тот удивленно взглянул на бокал, протянул за ним руку. Пальцы его едва заметно дрожали, и вот это уже по-настоящему поразило видавшего виды главу Рюсейкай. Лейтенант был высококлассным стрелком, его руки не дрожали даже при ранении и значительной потере крови. Что с ним произошло? Неужели?..Парень залпом осушил бокал, со стуком поставив его на стол, и Хидео плеснул виски ещё раз.- Пей, - приказал он. Идзаки на автомате выпил вторую порцию и снова уставился в пол. Хидео вздохнул. Он терпеть не мог тратить время на чужие эмоции. Но, видимо, придется.- Идзаки, - нетерпеливо позвал он, и когда реакции не последовало, повторил: - Шун.Парень наконец посмотрел Хидео прямо в глаза. Его взгляд был полон боли, обиды и непонимания того, что происходит.Да. Похоже случилось то, чего он так не хотел - Идзаки встретился с его сыном. И встреча эта, судя по всему, абсолютно выбила парня из колеи. Оставалось лишь узнать, какими последствиями это грозит.- Я тебя слушаю.Идзаки какое-то время смотрел кумичё в глаза, потом отвёл взгляд, уставившись на бокал, который машинально крутил в руках. Прочистил горло, снова посмотрел на Хидео и в конце концов заговорил.- Давно?.. - спросил он тихим и слишком ровным голосом, словно боялся, что, дав себе волю, будет орать, как обиженный ребёнок.- Что именно? - спросил Хидео, словно не понимая, о чем идёт речь.Лейтенант нахмурился, сузив глаза и продолжая смотреть на него в упор. Хидео никак не отреагировал.- Давно он здесь? - уточнил Идзаки чуть громче, но все ещё спокойно.- Кто?Давай, парень, покажи себя. Мне нужно знать, как быть с тобой дальше.- Не играйте со мной, Хидео-сан! - взорвался лейтенант, вскакивая на ноги и швыряя бокал об пол, где тот разлетелся вдребезги. - Вы знаете, о ком я говорю!Парень навис над столом, шарахнув по нему обоими кулаками, стиснутыми до побелевших костяшек. Его практически трясло от переполнявших эмоций.- Генджи! Давно он здесь? Как? Откуда? Почему Вы не сказали мне? Почему доверились какому-то Катагири? Вы же знали, как я его искал! Мы же вместе его искали! Почему, Хидео-сан?!С каждым словом, с каждым вопросом его голос становился все громче, все надрывнее, пока не сорвался в крик.Кумичё в своей жизни доводилось слышать подобные крики: так орали только от настоящей боли, неважно физической или душевной, когда казалось еще чуть-чуть - и человека разорвет от нее на куски. Вот этой самой - уже неконтролируемой - реакции он и добивался от парня, стремясь понять истинную причину происходящего.И ровно в тот момент, когда крик достиг своего пика и когда Идзаки, казалось, вот-вот кинется на него с кулаками - Хидео рванулся из кресла и одним коротким, хлестким ударом отвесил парню такую затрещину, что того развернуло и отнесло на середину комнаты. Глухо ударилось об пол кресло, на котором он перед этим сидел. А Хидео, не давая Идзаки опомниться, перемахнул через стол, подлетел к нему и ухватив за грудки, прошипел сквозь зубы:- Ты за кого меня держишь, мальчишка? Какого черта я обязан тебе что-то объяснять? С чего ты решил, что я вообще тебе что-то обязан?Он несколько раз встряхнул парня как щенка, не обращая внимания на пальцы, судорожно вцепившиеся в его руки, на растерянный, неверящий взгляд, на кровь на губах и сбитое дыхание; не давая возможности прийти в себя, вспомнить бойцовские навыки. Кумичё не собирался драться с пацаном, которого знал - и даже, в общем-то, по-отечески любил - с шести лет.- Ты думаешь, у тебя есть право от меня что-то требовать? Кем ты возомнил себя, сопляк?!Как же далек был сейчас Идзаки от уверенного в себе вакагасиры Рюсейкай, которого все знали и многие боялись! Словно в руках кумичё был не двадцатичетырехлетний якудза, прошедший огонь и воду и прикончивший больше людей, чем многие военные на поле боя, а потрясенный, разозленный подросток, которого обманули и предали и над которым жестоко посмеялись. Хидео, видя это, действовал так, как поступил бы с собственным сыном, вздумай тот однажды закатить ему подобную истерику.Ухватив Идзаки за ворот куртки одной рукой, другой он рывком поднял кресло с пола, подтащил парня к нему и кинул на сиденье.- Сядь! И возьми себя в руки!Когда тот попробовал было подняться, Хидео влепил ему еще одну затрещину.- Садись, я сказал!Идзаки упал обратно в кресло, закрывая ладонью горящую щеку и прокушенные до крови губы. Его било крупной дрожью и он отчаянно пытался нормально дышать, но прерывистые короткие вздохи больше походили на всхлипы.Хидео сделал пару глубоких вздохов, успокаиваясь сам. И отчего-то вдруг вспомнил, как оба пацана еще мелкими доводили его своими выходками до зубовного скрежета. Невесело усмехнулся. Залпом выпил виски, так и стоявший нетронутым в чудом уцелевшем на столе бокале. Поправил костюм, закурил, глубоко затягиваясь и медленно выдыхая. Примостился на край стола, скрестив ноги и стряхивая пепел на пол, и уставился на парня перед собой. Пора было заканчивать эту драму. Так или иначе. Его сын был важнее.- Рассказывай, - требовательно велел Хидео, - рассказывай все, что ты от меня скрыл. Что произошло между вами?Идзаки какое-то время молчал, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. Потом прерывисто дыша заговорил, тихо и не поднимая головы. Хидео пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.- Когда пришло письмо из академии на Синоне и когда Генджи сказал, что полетит туда учиться, я был в шоке... У него было столько планов, столько целей! А я не знал, как без него быть. Он всегда был единственным, кому я был нужен, единственным, с кем я проводил все своё время... Конечно, яб ы лза него рад! Но со мной тогда творилось черт знает что... Я долго не мог понять, что же именно, почему мне так паршиво... Генджи звал меня с собой, он и военную школу там нашёл, и не одну. А я не мог, - парень ненадолго замолк, а потом продолжил: - Именно тогда я понял, что, кажется, в него влюбился - и не знал, что с этим делать...Хидео чуть не поперхнулся дымом. Вот оно что… Что-то подобное, в общем, он предполагал, но за все прошедшие годы так и не смог подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Слишком хорошо Идзаки скрывал себя настоящего ото всех и от него тоже. Как же его шокировало увиденное, если он так легко раскрыл свой единственный самый важный секрет?- Акари-сан было совершенно наплевать, учится он или нет, дома он или нет, на Хока он или ху.. черт знает где, и жив ли вообще. Ее волновали только титул и деньги. А Вас не было, Хидео-сан, - парень поднял голову и посмотрел на кумичё. Его глаза были красными от непролитых слез.- Вас не было, и не было никого, кроме меня, кого вообще волновало, что с ним будет дальше. Я сам отправил его на Синон, Хидео-сан. Сам…Идзаки со всхлипом втянул воздух и отвернулся, вытирая глаза рукавом куртки. Кумичё молчал.- Перед тем, как он улетел, мы поговорили. Я признался ему, что влюблен, сказал, что мне нужно время, чтобы во всем разобраться, и что он должен лететь учиться. Не знаю, понял ли он тогда то, что я ему говорил, или нет, но мы расстались абсолютно нормально... Два года общались с ним по спейскому, каждый день, без перебоев. Я ждал его на каникулы, но что-то так и не срослось… А потом... потом пришло вот это, - он достал из кармана коммуникатор, пролистал список сообщений и включил запись.

"Шун-чан... Я знаю, тебе будет очень.. Ты будешь очень зол на меня, аники...Пожалуйста, не сердись на меня, Шун-чан. Хотя... Нет, лучше сердись. Злость лучше чем боль, теперь я это знаю.В общем, я не знаю, как ещё тебе сказать об этом... Скажу прямо. Я больше не вернусь на Хока, и мы никогда больше не увидимся, аники. Прости.В этой академии я понял, что мы с тобой слишком разные, что нам с тобой действительно совсем не по пути. Ты не знаешь, что хочешь делать, кем ты хочешь быть. И то, что ты чувствуешь ко мне... Не знаю, правильно это или нет, но я просто не могу ответить тебе тем же. Прости.Ты был прав, аники, тогда я был слишком мелким и ещё ничего не понимал. А теперь, наконец, я дорос. Я не хочу, чтобы ты мешал мне на пути к моей цели. Здесь, на Синоне, я смогу достичь всего, о чем мечтал.Наши дороги здесь расходятся, и я больше не буду доставлять тебе беспокойств, аники. Не пиши мне больше и прости меня.Ты всегда будешь моим единственным старшим братом и лучшим другом.Прощай, Шун Идзаки"."С о о б щ е н и е__з а к о н ч е н о".Это был Генджи. Тот Генджи, которого Хидео не довелось узнать.Сколько сыну было тогда - пятнадцать? Да нет, ближе к семнадцати. Возраст, когда мальчишки вырастают в почти мужчин. Голос совсем взрослый. И живой. Хриплый, деланно-равнодушный, но живой - совсем не такой, как сейчас.Ему нелегко далась эта запись, если Хидео хоть что-то знал о своём сыне и о том, как тот дорожил их с Идзаки дружбой. Неужели рыжий не понял, что это - фальшивка? Верилось с трудом.- Я не знаю, сколько сообщений ему отправил... Не верил, что это - правда. Не хотел верить, думал - это все шутка, розыгрыш. Вспоминал, чем мог его обидеть. Переслушал все сохраненные записи... И ничего. Все было как всегда... - Идзаки глубоко вздохнул и спрятал коммуникатор в карман, достав взамен пачку сигарет. Правда, открывать ее он не стал - начал просто вертеть в руках.- Он так и не ответил... Кохай отследил для меня Кортекс-канал, но тот оказался по-настоящему заблокированным... Что я должен был делать? Что я должен был думать? - воскликнул он, вскидывая голову и снова вытирая глаза.- Даже встретился с Акари-сан...в ногах валялся, спрашивал, что с ним случилось… - Идзаки криво усмехнулся. - Она, видать на радостях, что наконец от него избавилась, показала письмо о передаче опеки над ним главе столичной академии Синона. Аж светилась вся от счастья. А мне хотелось её задушить голыми руками... С ней он тоже не связывался. Но табели с оценками и разные дипломы ей приходили постоянно. Знаю, потому что ещё несколько раз заходил, пока не пришлось убраться с Хока... Ну а дальше Вы и сами знаете.Он наконец закурил - нервно, быстро - но пальцы больше не дрожали.- Я даже ненавидеть долго его не смог. Пытался забыть - и не мог. Но и думать о нем было слишком больно, - продолжил он, не глядя на кумичё. - Хотел одного: увидеть его хотя бы раз и спросить, что это было, что я сделал не так? Как бы там ни было, но причинить ему боль намеренно я не смог бы никогда... Если он испугался моих чувств.. Я бы справился с собой, с ними... Но вот так... Почему он так поступил? Куда пропал? Я бы многое отдал, лишь бы узнать...- А сейчас? - прервал его Хидео, заставляя посмотреть на себя.- Что сейчас? - непонимающе переспросил Идзаки.- Что отдал бы сейчас? Чтобы понять, что случилось?- Всё! - парень вскочил на ноги, вытянувшись перед кумичё во весь свой немаленький рост. - Тот, кого я видел - это не Генджи! Его лицо, его фигура, но... Нет! Это не он! Это не может быть он! Он сам на себя не похож!- Вы не виделись семь лет, - невозмутимо возразил Хидео, не двигаясь с места. - Откуда тебе знать, каким он должен быть, м?- Да потому что яз н а ю! Потому что я помню, сколько в нем былож и з н и!Идзаки снова сорвался на крик, но голос его изменился - боль в нем была совсем другой. Уже не за себя и свою обиду, а за того, в кого он всегда верил, кем искренне гордился и дорожил. - Потому что Генджи,н а с т о я щ и йГенджи, всегда вставал, как бы ни били, и никто не мог его сломить! Ничем! Он был самым непобедимым человеком, которого я знал! А это... - это не Генджи! Это сломанный робот с мертвыми глазами!Он бросил дотлевшую до фильтра сигарету в пепельницу на столе и в два шага оказался в середине комнаты, где застыл спиной к Хидео, напряженный словно перед дракой.Потом резко развернулся.- Что с ним случилось, Хидео-сан? Как Вы его нашли? Я знаю, что Вы не обязаны и что он для Вас важнее всего, но пожалуйста, - Идзаки согнулся в глубоком поклоне, - я очень прошу, скажите мне правду!- Правду? - Хидео уже принял решение, но парень, склонившийся перед ним, должен был принять полную ответственность за свои желания. Потому что пути назад Хидео ему не оставит.- Правда в том, что случившегося уже ничего не изменит, - жестко произнес он. - Правда в том, что Генджи, твоего "настоящего" Генджи, возможно больше нет. И уже никогда не будет. Нужна тебе такая правда, Идзаки-кун?Вакагасира выпрямился. Его глаза горели решимостью, какую кумичё видел в них только раз.- Да!Именно эту решимость - сделать все для его сына, ту самую, которую много лет назад он обнаружил, впервые надолго оставляя пацана на попечение мальчишки всего годом его старше - он и хотел увидеть в Идзаки. И как и тогда снова был ей искренне поражён. Генджи повезло найти себе настоящего аники.- И ты примешь ответственность? - спросил Хидео прямо. Ответ на этот вопрос был равнозначен кровной клятве, из тех, что принимают новички, вступая в клан. Нарушить ее для якудза было все равно что предать семью.Идзаки снова глубоко поклонился.- Да!- Хорошо. Я верю тебе.

Кумичё оторвался от стола и подошёл к задвинутому в дальний угол комнаты и наспех закрытому куском ткани сканеру, в котором они с Катагири проверяли Генджи. Сдернул плотную материю, оставив её лежать на полу. Включил монитор, переведя старый агрегат в режим просмотра результатов, и выбрал единственную запись.- Подойди, - позвал он Идзаки и рукой указал на экран.Вакагасира бесшумно подошёл, встал рядом. Посмотрел на запись, потом на Хидео и снова на монитор.- Что за?.. - Он непонимающе нахмурился, вглядываясь в изображение человеческого тела, пронизанного металлом. - Что это, Хидео-сан?- Смотри сам, кейши*, - зло сказал кумичё, впервые называя лейтенанта своим будущим преемником. - Это то, что сделали с моим сыном.