Противостояние (2/2)

Бесы Крейга никуда не делись, они сидели в нём, выжидали подходящего момента, чтобы сломить, растоптать запутавшуюся душу. И сейчас она была как никогда податлива — бери и лепи, что вздумается.— Ты змей, Крейг, тебе не место рядом с людьми. Осознай себя, прими свою истинную суть, не отворачивайся от неё, полюби её, — растекаясь по воздуху сладкой патокой, голос пьянил, гипнотизируя некой особой мягкостью.— Проще уйти. Зачем убивать? — переходя в коматозное состояние, змей ослабил хватку вокруг дверной ручки; желание спасаться пропало.— Санджей ни за что не оставит тебя в покое. Куда бы ты ни ушёл, где бы ни скрылся... Он достанет тебя! Отыщет и заставит делать то, что нужно ему, жить так, как хочет он! Разве ты не заметил, что всё всегда было по его правилам? — внушал демон. Крейг хотел возразить, но не нашёл подходящих аргументов в пользу друга: на данный момент сказанное невидимкой казалось неоспоримой правдой. Крейга словно затягивало в зыбкое болото; не в силах противостоять, он поддавался, а голос всё продолжал убеждать:— Перечеркни теперешнюю жизнь и начни новую. Но для этого нужно избавиться от извращенца, который столько лет притворялся другом — Санджея. Насколько же надо быть ненормальным, чтобы променять красотку Белль на существо другого вида? — задав вопрос, некто замолчал, будто проверяя произведённый на жертву эффект, и убедившись, что всё идёт как задумано, продолжил:— Ладно, если бы он признавал тебя как равного, но нет же: для него ты – животное. Пойми, для Патэла ты волшебная змейка, умеющая говорить, прикольная игрушка для развлечений, которую ему посчастливилось встретить.— Да-а-а... — протянул змей, устало прикрыв глаза; хвост отцепился от двери; тело размякло, принимая естественную форму. Лучшего результата ни пожелаешь: жертва проиграла. А была ли битва? Её не было: Крейг позволил завладеть своим разумом, не сражаясь. Так сложилось, быть может потому, что он сам хотел покориться, ведь потом, в изменённом состоянии сознания можно будет пойти на то, на что никогда бы не решился.— Накачай ядом индийского пердуна! Дружба с ним ничего не дала тебе кроме вредных привычек. Ему плевать на своё здоровье, а на твоё и подавно. Разве нормально змеям есть жареные куриные крылышки, м-м? Разумеется, нет! Подумать только, вы питались этой дрянью почти каждый день... Неудивительно, что после них вас обоих пучит. Из-за Патэла ты не смог как следует развить хищнические способности. Питаясь человеческой, напичканной глутаматами пищей, ты утратил часть охотничьих навыков. О какой охоте может идти речь, когда жратву каждый день приносят на блюдечке со смертельной каёмочкой под названием острый соус?! Яд за яд! Ты отомстишь за всё!

На пороге угасания воли Крейг прошептал:— Санджей не может без крылышек: у него аллергия на меня... Острый соус — единственная панацея, — это был последний всполох адекватного мышления, а за ним... Трансформация. Бешенство обуяло Крейгом; в голове барабанило: "Месть! Месть! Месть!" И он, снедаемый этим, с психоделическими узорами в глазах, злобной сомнамбулой двинулся назад, в комнату друга. Оказавшись внутри, змей сверкнул презрительным взглядом в сторону постели, где спал Санджей; стремительно преодолев разделяющее их расстояние, он обвил ножку кровати и по ней заполз к другу на постель. Недолго думая, сел ему на грудь.

Зов предков манил, взывая к истокам; разноцветные фигуры перестали застилать собой взор, на смену им возникли давно забытые образы прошлого: вылупление из яйца, зоомагазин...И что-то более глубокое, имеющее непосредственную связь с его звериной сущностью. В этих видениях мелькали леса, поля, топи и то, чего он так жаждал, но подавлял неисчислимое количество раз: постепенное заглатывание ещё живой, но уже почти не трепыхающейся добычи, то, как её тёплая тушка обволакивает стенки пасти, проникает вглубь тела, и после сутками переваривается в изголодавшемся по естественной пище желудке. Столь яркие видения плавно перетекли в тактильные галлюцинации — Крейг ощущал всё. Жаль, что приятный мираж так быстро разорвал с ним связь... Зато желание насытиться не пропало! Дух ночного хищника пробудился в Крейге, преображая его натуру, это было похоже на перестройку души и тела. Картина зловещая и вместе с тем захватывающая: Клыки наливались токсичным для жалких человечков ядом; туловище приподнялось и с резко-драконовскими чертами морды нависло над ненавистным хозяином, который горел инфракрасным огнём в вертикальных диких зрачках змея.

Свирепея больше и больше, Крейг не походил на самого себя, перемена разительно бросалась в глаза, что сторонний наблюдатель, предположим, знающий змея лично, заметил бы, как дружелюбный остряк, круто читающий реп, способен обернуться жалящим монстром, позабывшим о тех светлых чувствах, ранее испытываемых к Санджею. Ах, что бы сказали Гектор и Меган, предстань он в таком виде перед ними?! Если бы они только знали, что их близкий друг Санджей сейчас на волосок от смерти... Нижняя часть туловища змея скрутилась в несколько колец; напрягшись как пружина, он выжидал момент, чтобы молниеносно нанести смертельный укус в шею безмятежно спящего друга, при этом как заведённый принялся повторять одно и тоже слово:— Пло-о-о-оть, пло-о-о-оть...

Между тем в его зацикленную на убийстве башку опять вклинился настойчивый голос:— Что ты медлишь?! Убей вонючку! Как ни странно, но голос частично привёл Крейга в себя: "Нет, я не могу", – выдал просыпающийся разум; эластичные связки челюсти расслабились, и ядовитый оскал сошёл с лицевой части головы змея.— Одомашнивание животных — одно из форм рабства. Ты не знал? Освободи себя! — демон пытался достучаться до Крейга, сознание коего по крупицам уже пробивалось сквозь мрак, навеянный гласом раздора. "Санджей мой друг, я не стану убивать его!" – змей хотел крикнуть на всю комнату, заодно надеясь разбудить Патэла, однако реплика осталась на уровне мысли, что, кстати, не помешало её услышать бесу и найти чем уколоть побольнее:— Неужели друг? Ты сам то веришь в это? Твой так называемый друг хочет сделать из тебя подстилку! ?Подстилка? — какое унизительное понятие! Оно заставило Крейга взорваться от злости и обиды, буквально сорваться с предохранителя. "Сдохни!" – про себя, в сердцах, он повелел другу уйти в иной мир, вновь выпустив саблевидные зубы, наполненные ядом.— Да, да, да, — подбадривала нечистая сила.— Не-е-ет, не-ет, — захныкал змей, сдержав просившийся на волю всхлип и отстранился от хозяина.

Секунду назад Крейг был готов прибить видящего десятый сон парня, но теплящаяся искра любви, живущая в нём, не позволила совершить роковую ошибку и лишить жизни близкого.— Тряпка! Если ты сейчас не прикончишь этого мальчишку, он и дальше будет помыкать тобой!— Санджей дорог мне, я не пойду на такое... — Крейг возвращался в норму, хотя звучавший в мозгу посторонний голос вряд ли можно считать нормой. Пусть змею и казалось, что он звучит то в уме, то в комнате... На самом-то деле, измывающийся над ним чёрт был никем иным, как его собственным, расколовшимся на фрагменты рассудком. Внутриличностный конфликт, терзающий змея довольно долгое время, окунул его в омут болезни, невроза, в котором он давно утонул.

— Что ж, ты не оставил мне выбора... — прохрипело откуда-то с потолка. Вдруг змей ощутил дрожь во всём теле, затем волнами, начиная с хвоста и скачками переходя на голову, оно будто окаменело; язык и пасть подверглись той же ?заморозке?. Но несмотря на общее остолбенение, между прочим, сугубо субъективное, Крейг оставался гибким и вялым, как тряпочка, ибо всё, что он испытывал, не являлось реальностью. Далее испуг и полное подчинение ?чужой? воли: Послушной марионеткой, крадучись, змей подобрался к сонной артерии мертвенным сном спящего Санджея. Клыки замерли, чуть касаясь кожи друга. Одно неверное движение, и они вонзятся, впрыснув в шею парня дозу токсичного вещества, от которого тот загнётся в страшных мучениях, в лучшем случае за какой-нибудь час, в худшем — два, может три, и... Его уже не вернёшь.— Видишь? Стоит мне захотеть, и твоё тело подчиняется мне, — злорадствовала неподвластная змею часть его же личности. Только в этот раз голос раздавался из-под кровати, глухо, напоминая полтергейст, он звучал так, будто бы бился об ламели.**

Крейг, управляемый мстительным ?Я?, понимал, что вот-вот его челюсти сомкнутся и угробят друга. "Что мне делать?" — обливаясь слезами, думал он. "Сопротивляйся!" — из подсознания сам собой возник призыв, и змей повиновался: Собравшись, он принялся разжимать постепенно сходившиеся челюсти, но они не поддавались, по ощущениям их верно заело. Однако сдаться — значит проиграть. Поэтому, напрягаясь до тошноты, Крейг продолжал бороться, не позволяя яду проникнуть в Санджея.— Недоумок, дай мне убить зоофила, или он защёлкнет на тебе кандалы, которые не скинешь! — змею почудилось, что это сказал рот дрыхнущего Патэла. Ужас! Если бы у Крейга были волосы, то они стояли бы дыбом.

Учитывая расположение своей головы по отношению ко рту друга, змей, конечно, не мог видеть то, как тот говорил, но, по меньшей мере, ему хотя бы краем глаза были заметны движения подбородка. И, опасаясь рецидива, наблюдая за этим видимым кусочкам лица Санджея, змей прилагал титанические усилия, чтобы наконец оторваться от его шеи и убраться подальше.— Жалкие потуги! Думаешь осилишь меня? — теперь, зло заговорило Крейгу в затылок, и он вздрогнул бы от неожиданности, но власть над ним была столь велика, что пошевелиться было практически невозможно. Вдобавок, каждый раз, когда Крейгу с трудом удавалось отодвинуться на жалкий миллиметр, зло притягивало его обратно. Казалось, это противостояние продлится до бесконечности.

Измученный мозг рептилии лихорадочно соображал, искал выход, надеясь придумать план избавления от враждебной сущности, или откопать из недр памяти что-то такое, что могло бы помочь ослабить её напор, но, как на грех, надлежащего опыта не хватало, поэтому на ум ничего не шло, а навязчивая Идея фикс отказывалась его покидать, ввергая в отчаяние. Надрываться не было сил, пелена слез застилала глаза, страх мешал думать, но деваться некуда — надо бороться, и змей, по десятому кругу спрашивая себя: "Что делать, что делать, что делать?" – остановился... Резкий скачок безудержной ярости прервал замкнутый круг, настигнув змея, побудил совершить невозможное: Сопротивляясь удерживающим тело тискам, Крейг вывернулся так, что кости затрещали, а сухожилия натягивались, рискуя порваться. Превозмогая адскую боль, зажмурившись, он отдалился на безопасное расстояние от шеи Санджея, однако, его клыки так и чесались кого-нибудь укусить и отравить. Из них, перемешиваясь со слюной, капал яд. С этим надо было что-то делать. Но что? Змей не знал ответ, а потребность убивать выворачивала его наизнанку, и Крейг, сам того не ожидая, перешёл в исступление. Возбуждение переполнило организм до краёв, недавнее остолбенение каким-то непостижимым образом позабылось и наш страдалец нанёс себе несколько укусов, но облегчение не пришло. Тогда, брызгая ядом, он продолжил кусать. Зубы погружались во что придётся, беспорядочно блуждая по брюху, спине, хвосту, и, разумеется, сидеть спокойно никак не получалось. Напоминая блохастую собаку, пытающуюся дотянуться зубами до труднодоступных, зудящих мест, Крейг скрутился в клубок и начал кататься по постели; он ничего не видел и не слышал, и в один прекрасный момент, просто свалился с неё — кутерьма ?переселилась? на пол. Состояние, мягко говоря, было трудно описуемым. Пребывая в нём, змей измазал кровью, вытекающей из многочисленных ран: одеяло, половик, паркет и тапочки друга, валяющиеся возле кровати. Чудо, что этот самый друг от всего этого не проснулся! Санджей спал безмятежным спокойным сном, а его любимец, тем временем, сходил с ума, кромсая себя так, что кровавые ошмётки летали по комнате. Возможно, со стороны могло показаться, что хозяин притворяется спящим и ему нет дела до питомца, мол: ?Мне плевать?, но присмотревшись внимательно, становилось понятно — дело обстоит далеко не так:

Ничего не беспокоило сон хозяина, что, в принципе, неудивительно: напереживавшись за здоровье своей ненаглядной, домашней змейки и изрядно попотев над её новым супер-террариумом, он до такой степени устал, что мозг отключил все поступающие в него сигналы о внешних раздражителях. Этой ночью тишина являлась верной спутницей Патэла. Но ей было не суждено продлиться до рассвета: Довольно громкий металлический лязг испортил всю идиллию, а вскоре к нему присоединился чей-то, набирающий интенсивность писк.Непонятная суета внизу привлекла внимание сонного разума, и Санджей, приподняв голову с подушки, не справившись с тяжёлыми веками, шёпотом спросил:

— Крейг, что у тебя там происходит? — заспанное, с закрытыми глазами лицо парня, напоминало неглаженную ткань: тут и там на лице, а больше всего на щеке, кожу ?изрезали? розоватые полосачки — типичный признак долгого лежания на одной стороне. ?Музыкальное? представление учинил змей: катавшись по полу, кусая не только себя, но и всё, что к несчастью попадалось на его зуб, он случайно врезался в клетку с песчанками; прокусив её тонкие прутья, закатился к перепуганным зверькам, и, что тут начало-ось... Обезумевший Крейг, крутясь юлой, рвал несчастных песчанок не зная сострадания и милосердия. Кишки, потроха, оторванные головы, лапки, куски мяса, огрызки костей и другие окровавленные части тел мелких грызунов разметались по клетке, а местами, они просачивались через решётку. Зрелище не из приятных. Клетка ходила ходуном, треск и визг, наверное, слышал весь дом. Шум заставил сердце Санджея тревожно ухнуть и опустится вниз, о сне не могло быть и речи. Взволновано вскочив с постели, он подбежал к переключателю и включил свет. В голове вертелось что-то между: "Что чёрт возьми происходит?!" и : "Надеюсь ничего страшного".

Свет зажёгся не сразу, а с небольшой задержкой. Глаза слезились, адаптируясь к пока ещё яркому для них освещению; утерев влагу с ресниц, Санджей разомкнул прищуренные веки и осмотрелся. То, что первым делом предстало взору парня, ужасало: развороченная клетка, изодранные трупы... Причём некоторые из зверьков не успели умереть, тихонько попискивая, они медленно ползали, волоча за собой внутренности. Затем, взгляд Патэла переместился на пододеяльник: красно-бурые пятна пропитали его поверхность. "Кровь..." — ошарашенный увиденным, парень прикрыл рот ладонью; его глаза метнулись обратно к тошнотворной мясорубке. Сглотнув рвотный позыв, он хотел было обратиться к Крейгу, но змея в комнате не обнаружилось, а вглядевшись, Санджей заметил прозрачно-розоватые разводы, тянущиеся кровавой лентой, пересекая паркет от клетки до двери. След, оставленный змеем, выдавал направление его бегства.*** Крейг, воспользовавшись заминкой, которую ему так любезно предоставил не включившейся вовремя свет, успел оказаться у входной двери. Слыша то, как хозяин босыми ногами бежит по лестнице и зовёт его, поторопился выскочить во двор.— Чувак, что за погром ты устроил?! Не мог дождаться утра?! Да куда ж тебя понесло?! — голос друга слышался позади. Крейг не оборачивался, но по его прикидкам, Санджей был уже на веранде.

"Смоюсь по-быстрому... Зачем Санджею такой опасный друг как я? Уйду, чтоб никогда не возвращаться" – проскользнув под калиткой, безапелляционно решил для себя змей.

***

Преследовав Крейга, Санджей распахнул дверь и вышел на террасу; уличный холод тут же обдал одетого в одну пижаму парня, а ветер, гуляющий между домами и деревьями, принёс с собой приторный запах черничного варенья, ударившись в нос, он полетел дальше, разносясь по округе: видимо Нудман, сосед Патэлов, и по совместительству вечный враг змей, додумался заняться любимым хобби ни свет ни зоря. Отмахнувшись от аромата, успевшего за долгое время жительства бок о бок с ярым ненавистником пресмыкающихся порядком надоесть, Санджей ринулся вперёд; не заметив, как перемахнул запертую на ночь калитку, выбежал к трассе.

Пустынная дорога уходила в даль на многие километры, с одного конца тараня горизонт, с противоположного, сворачивая в право, терялась за домами и редкими посадками.

— Крейг, быстро иди сюда, это не смешно! Кре-е-ейг! Кре-е-ейг!Кре-е-ейг! Кре-е-ейг! — Санджей звал друга, бродя вдоль трассы туда-сюда. Воронья стайка, напуганная его криками, каркая, взметнулась в небо. Зябко поёжившись, Патэл взглядом проводил улетающих птиц, которые пропали в нависшей над горизонтам фантомной мути. Прислушиваясь к ночным звукам, он надеялся уловить отклик Крейга, но слышал лишь шёпот листвы, да лай одинокой собаки. Внезапно, наглый порыв ветра пригнал муть и на дорогу.— Тьфу ты, тумана мне ещё не хватало! — раздражённо сплюнув на асфальт, парень пробубнил пару проклятий в адрес белой дымки, и в последний раз позвав любимца, нервно пригладив вздёрнутую чёлку, изрёк:— Сходить за фонариком, что-ли? Ла-адненько... Так и быть, сгоняю, заодно накину что-нибудь потеплее, вернусь и попробую прочесать кусты. Ну, Крейг, попадись мне только, полуночник хренов... Я...*** Крейг шпионил за другом с ветки ясеня, растущего за кустами, что рядами росли за трассой. Из-за тумана видимость ухудшилось, но это не помешало ему различать основные детали происходящего.

— Мне придётся уйти от тебя, мой принц. Прости, но я не знаю иного выхода. Прекрасно, если ты сумеешь найти себе подходящего друга, и пусть это будет человек, нет, ну правда. А на счёт любви... Женись и будь счастлив, надеюсь у вас с Белль всё сложиться удачно. Я же, даже как домашний питомец не гожусь... Лучше я исчезну из твоей жизни, пока способен себя контролировать, в противном же случае, тебе останется только усыпить меня. Ведь ты имеешь на это полное право. На кой чёрт тебе сдался одержимый змей? Я – угроза твоей жизни, друг, — наг прощался с Санджеем, утирая хвостом беспрестанно капающие слёзы. Грусть его голоса, могла с лёгкостью ранить любящее сердце Патэла, заставить дрогнуть и сжаться от боли, но он, к сожалению, не слышал ни единого произнесённого им слова.

Змей думал уже спускаться с дерева, как вдруг жёлтый луч света заполонил весь обзор.

Протяжный свист резины об асфальт, звон бьющегося стекла...

Свет ?погас?, тишина, один лишь ветер воет.— Что там случилось? — клепая языком по воздуху, чтобы учуять запах химического состава воздуха и получить полноту картины обстоятельств, Крейг, выждав мучительную паузу, поспешил проверить. От волнения его душа разрывалась на части, а мозг перебирал варианты.— Пахнет гарью, — прокомментировал он, будучи около края трассы. Кругом дым, мгла сгустилась, но ему без разницы. Инфракрасное зрение вычленило из темноты силуэт... Не помня себя, змей подполз ближе. Детали, которые он увидел говорили о многом: Отпечатки шин на дороге, мелкие обломки чего-то железного и нагретый смог, образовавшийся от смешения дыма с туманом. Для нашего хищника всё это пламенело жаркими красками, ибо раскалилось от произошедшего здесь.— Санджей? — он осторожно позвал друга по имени. Ответа нет.— Кто там хулиганит?! Я сейчас вызову полицию! — проорал кто-то. "Он приближается!" – по шагам орущего определил Крейг, немедля скрывшись в кустах.

*** Вижу твою голую ступню, в обрамлении пижамных штанов , так тобой любимых... Прости, мой родной, но я не смог подползти, чтобы поднять чужой плед и увидеть твое мертвое родное лицо... Час рядом с твоим мертвым телом стоят рыдающие родители. Ждут прокуратуру. Ты лежишь на этой проклятой трассе... Я никогда не смогу забыть это. И только одна мысль: "Этого не может быть... Так не бывает... Только не с нами... Зачем? За что-о-о? Бог не мог забрать тебя у меня!" Мы с тобой всегда были больше чем друзья... Помнишь, как ты гордился мной? Только со мной ты строил чудо машину, только со мной катался на скейтборде, только со мной пукал в банки, медитировал, мечтал, путешествовал, бился с привидениями! Со мной ты писался в постель, фанател от Таффлипса, со мной спасал Белль из лабиринта снов, искал параллельную вселенную в стакане, и ещё много чего. Ты чувствовал себя в моей компании самим собой и мог говорить на любые темы — запрещенных нет! И самое главное — ТОЛЬКО ТВОЙ ЗМЕЙ МОЖЕТ ГОВОРИТЬ! Мы всегда ненавидели мистера Нудмана... Но знаешь? Ведь именно он вызвал скорую и позвонил Дарлин. Почему не постучался в наш дом, а именно позвонил? Я не знаю. Возможно, ему так было проще. Голос нашего соседа так и тарабанит в моей голове, чувствую, что он въесться в мою память навсегда: ?Дарлин, ты только не волнуйся, твой сын...? Думаю, дальше нет смысла продолжать. Сегодня меня не стало, Санджей. Я безнадёжно убит, меня нет. И я уверен этот кошмар не закончится для меня никогда. Отныне моё имя — Скорбь.

***Светало.