Урок 36 (1/2)
Хотите знать, что было дальше? Вы скажите, ах, нет? Но вы ошибётесь, если подумаете, меня это сколько-нибудь остановит.
***Одним утром месяца Последнего Зерна, когда в Хэнбери Корт в бывшей монастырской приёмной—что все звали ’комната миссис Медликотт’—миссис Медликотт, расставляя по шкафам свои вкусные варенья, столкнулась с проблемой: ”Адамз, шта делат з клупнишным, нет мешта.”
В Вивеке мутсера Андарис, которого дома ранее задержала его жена, столкнулся с той же – места не было. Город был переполнен как специально съехавшимися посмотреть на событие данмерами и не только ими, так и временно переселёнными жителями окрестностей самого Вивека и некоторых районов Аскодианских островов, что находились в непосредственном риске затопления. И все крыши, мосты и пояса—от кантонов Св. Олмса и Св. Делина до его собственного Хлаалу—были заполнены желающими посмотреть, как лорд Вивек будет опускать Баар Дау в бухту подле кантона Храма.Мутсера Андарис вернулся домой в свою лавку раздражённый, но, взглянув на Галатель с их двойняшками и подсчитав сколько он заработает на всех съехавшихся олухах, он тут же забыл про свою досаду.’Что лорд Вивек делал, не могу сказать насколько охотно, исполняя последний пункт трёхстороннего соглашения моей милой леди.
В это же самое время в Морнхолде с проблемой ’нет мешта’ столкнулись служители храма. Им некуда было деть старую мебель и прочий хлам из западной части подвала, которую по распоряжению Священной леди освобождали под новое лечебное отделение. Проблему решили, послав ординаторов ярусом ниже очистить им свободное место от занимавшей его банды Чёрного дротика.’Как вы догадались, леди Альмалексия вернулась в Морнхолд. Но должна вам сказать, любителям особых сладостей не лакомиться больше леденцами дядюшки Сладкая Доля. Это было первое, о чём позаботилась леди Альмалексия, придя в себя после своей неудачной дегустации.
А что до другого известного нам дядюшки, как вы узнаете позже, он, как впрочем и все остальные на Вварденфелле, кому Священная леди могла не желать здоровья, вполне здравствует. Возможно причиной упущения стала частичная потеря памяти, которую, говорят, вызывали леденцы, но я склонна думать, божественная сущность (или её остатки) защитила Священную леди от подобных последствий, и то было её собственное принятие случившегося с потерей силы Сердца и, не в последнюю очередь, новые интересы в виде моды, нового ординатора и работе по борьбе с наркотиками. В последнем, написанием новой притчи и открытием нового лечебного отделения (и дядюшкой Сладкая Доля) дело вовсе не ограничилось. И своей помощью больным и поучительными беседами с детьми Альмалексия, неведомо для себя, с письмами леди Барензии не раз радовала милую мою леди, поскольку та всегда любила слышать о добрых делах, кто бы их не совершал.В особо тяжёлых случаях зависимости Милосердная леди, не жалея остатков своей божественной силы, даёт особое своё благословение, после которого, словами исцелившихся, ”на скууму и лунный сахар смотреть тошно”. А ординаторы Альмалексии теперь наводят страх на всех наркоторговцев континентального Морровинда. Но я забежала вперёд.Стоящая на площади Высокого собора новый Высший Консул Дома Дагот,—настолько новый, что об этом ещё не знали на улицах—с охотой отдала бы мутсере Андарису своё место,—не Консула, разумеется, а на площади—но для неё—как и для стоящей неподалёку, рядом с лордом Вивеком, леди Ладлоу—долг и честь (хоть и в несколько отличных понятиях) были второй натурой. И она стояла, но не теряла времени зря и раздумывала. У неё тоже была проблема с местом, далеко не самая большая из её проблем, но всё же. Она не знала какие ещё почётные и не слишком очевидно фиктивные места и занятия придумать для оставшихся поднявшихся спящих, которых она намеревалась держать в пределах Когоруна.’Не все в Доме Дагот пережили—и вовсе не фигурально—потерю силы Сердца Лорхана.
Хотя, кто может сказать, не милосердие ли в этом.Среди них был Дагот Увиль, который, в отличие от ординаторов Альмалексии, не хотел ни на кого наводить страх, но при виде его страх находил. И после своего преображения, не знавший ничего, кроме грубости ординаторов и нахальства приключенцев, заламывающихся без приглашения в Когорун, был, говорят, совершенно очарован моей милой леди во время её визита за Чашей Шестого Дома; и сама леди Ладлоу вспоминала, как он переживал, что его руки поднявшегося спящего не позволяли ему самолично завернуть для неё слёзы корпуса.
”Нет места,” – на другом конце Вварденфелла, в юрте Ашхана Зайнаб, сказала Марена. У которой, как оказалось, были хорошие способности в Зачарование, поскольку, перед своей свадьбой, Марена, по настоянию её бывшей хозяйки, леди Ладлоу, брала уроки и была принята в Дом Телванни. Марена вздохнула, -”Трудно найти хороший амулет.”’Говоря об эшлендерах, ’гость' леди Ладлоу, бывший ашхан Эрабенимсун, решил остаться в поместье Ретан, став в нём главным егерем и обнаружив, что егерьство большого поместья давало не меньше, а то и больше, власти, чем его бывшее ашханстство; и занимается тем, чем он всегда любил заниматься – охотой, как на дичь, так и, с ещё большим увлечением, на браконьеров; гулаханы его также остались при нём, в качестве его младших егерей. И если лучшим мером он, пожалуй, не стал (по понятиям леди Ладлоу, разумеется), то ведёт себя вполне прилично (по сравнению сравнению со своим прежнем поведением, разумеется).Кто-то мог бы сказать, что на кровати решившего проспать большое событие Крассиуса Курио места тоже не было,—с тёмной эльфийкой с одной стороны, тёмным эльфом – с другой и серджо Курио посередине—но сам серджо Курио так не считал. ”Для вас, пышечка, место найдётся,” – ответил бы он этому кому-то.’И если Дом Хлаау не стал и, пожалуй, никогда не станет—если такое вообще возможно—более благочестивым Домом в глазах моей милой леди; то серджо Курио удалось, руководствуясь, как мудростью сэра Бэкона, так и своей собственной мудростью и, ещё более, своей собственной хитростью, снизить коррупцию до имперской ?золотой середины?. Будет ли его мудрости и хитрости достаточно, прийди для Дома трудные времена, то покажет только время.Но для кого-то в Доме Хлаалу трудные времена настали пол-года назад. Тогда серджо Орвас Дрен лишился своего контроля над Каммона Тонг, что отобрала у него его племянница, чем чуть было не расколола эту 'славную организацию патриотов'. Но леди Ильмени показала, что хотя её рука легче, чем дядюшкина, той не занимать ловкости и твёрдости; с тем и оставила дядюшку не у дел. Как, впрочем, и Гильдию воров, но в отличие от старых методов её дядюшки, в ход пошли менее кровавые, более Хлаалу, методы.В последующих событиях, как вы можете вообразить, для серджо Орваса было радостного не больше.Но то не радовало многих, больше, правда, по отличным от серджо Орваса причинам. Как король Хелсет изволили иронизировать, восстановление Дома Дагот не было популярной политикой. И самому лорду Ворину пришлось оставить место Высшего Консула. Что лорд Ворин, кажется, сделал с облегчением. И по всему, и леди Ладлоу была права, потеря Сердца Лорхана пошла ему на пользу; он выглядел расслабленным и, если не счастливым, то вполне довольным жизнью.И серджо Орвас Дрен увидел в этом свой шанс, к тому же он знал что-то, что никто ещё не обнаружил. Но виданное ли это дело для данмера добровольно отказаться от своего Дома? Скорее я бы могла вообразить леди Ладлоу снимающей герб Хэнбери, чем какого-либо данмера добровольно меняющим свой. Серджо Орвас, правда, нашёл для себя компромисс, как и убедил сам себя в его приемлемости - войти в Дом Дагот через брак. Но, немудрено, наткнулся в этом на проблему. Ничем не сообщив о своих намерениях лорду Даготу, он отправился в Тель Арун. И пока он увлёкся выбором на невольничьем рынке себе фиктивной жены (а лорду Даготу – приёмной дочери), не только вышел Акт об отмене рабства (который серджо Орвас никогда не верил будет принят), женился сам лорд Дагот.
У серджо Орваса Дрена определенно шла чёрная полоса. И имя этой чёрной полосы было – Ильмени.
Леди Ильмени, Высший Консул Дома Дагот, обвела взглядом свою свиту: Прячущий-Глаза - её личный секретарь и глава её тайной службы; Дагот Утол - брат её супруга и глава Горнодобывающей компании Красной горы; и её дядюшка, он же – теперь приёмный сын её супруга и будущий наместник Когоруна.***А в месяц Огня Очага, когда мистер Маунтфорд, перетопив свои комнаты и, как часто с ним бывало, переев за обедом, кричал на своего дъякона, ”Дьявол!” и ”Чёрт тебя побери!” (чему дъякон нисколько не возражал, поскольку отойдя, мистер Маунтфорд всегда делал подарок пропорционально своему гневу, а ’Чёрт тебя побери’ непременно стоило шиллинга).Во всех Советах Великих Домов проклинали лорда Ворина Дагота и кричали, ”Шармат!” и ”Мехрун тебя побери!”А вскоре и на улицах стало известно, что главным богатством Красной горы оказался вовсе не эбонит, а странным образом не включенное в договор о разделе – стекло-сырец.
’Но открыто: Дома Индорил и Редоран были слишком горды признать себя, простите за каламбур, надутыми; в Доме Хлаалу стали выяснять между собой, кто из них на этом упущении нажился (леди Ладлоу была вне подозрений, в смысле - нажиться, а не причастия, разумеется); а госпожа Терана заявила, ”Как хорошо! Я не люблю стеклянную посуду, а скаттл вкуснее сыра с перцем.”; Дом Дрес опасно молчал.Пилус Аматиус (хотя и имел некую страховку в виде письма 'в случае моей смерти’), опасаясь Мораг Тонг, некоторое время вместе с женой и своими пятью сыновьями прятался в подвале поместья Ретан (лорд Дагот приглашал его в свою Цитадель, но считал ли мутсера Аматиус поместье Ретан надёжней, или его супруге не нравился воздух Красной горы, мне неизвестно); пока король Хелсет—который получал свой налог в любом случае, чего бы он никогда не сымел, оставайся земля во владении Храма—пригласил мутсеру Аматиуса в Морнхолд к себе на службу, пообещав защиту и даже отдав ему и его семейству в телохранители славного редгарда Каррода, чемпиона их величества.И вместе с тем много что говорили—спорили—дрались (в клубах и всех трактирах от Шести Рыб до Привратного и даже Края Света, не говоря уже о всех трактирах и клубах континентального Морровинда)—и не раз вызывали на арену—про леди Ильмени и её брак, и возвышение. И часто одно противоречащее другому: Ильмени называли от номинальной главы до агента Империи, а за ”Хлаалу везде пролезут” в адрес леди Ильмени было разбито рекордное количество носов.
’Где в этом правда? Чего не знаю, того вам не могу сказать. Но лорд Дагот в основном занят работой над своей книгой. Что это за книга? - ваша догадка здесь будет не хуже моей. Я лишь знаю, что он показывал её леди Ладлоу (что, пожалуй, исключает что-либо вконец неприличное), леди Ильмени,—но те содержанием книги ни с кем не делились—и ...Вивеку, кто поделился, но либо солгал, либо лорд Ворин пишет две книги.А леди Ильмени как всегда в делах и проектах. Среди последних, часть - образовательные, и немалая - в помощь бывшим рабам. Что я могу сказать о её политике? Трудно судить об игре целиком, если не понимаешь конечную цель. А её мне не ведома. Но, может статься, она не такая уж дружелюбная к Империи, как мог бы опасаться её дядюшка.Что же вам сказать про сам брак? Леди Ладлоу не считала, что это только долг и политика.И со всем этим данмеры даже забыли, что им стоит возмущаться, когда прошла новость о женитьбе герцога Ведама Дрена на Морри Ормин.’Но, если спросите, то и про этот брак мне мало что известно.Правда, если бы личная охрана герцога сплетничала,—чего, разумеется, никто из них не делает—то никто-из-них, усмехнувшись в ус,—чего, разумеется, никакой уважающий себя данмер не носит—по секрету бы вам сообщил, что из покоев герцога вечерами доносится: ”Кошелёк или поцелуй, о прекрасная дама!” – голосом герцога, и ”Ах, я лишь бедная девушка, благородный разбойник!” – голосом герцогини.’Бывшая же любовь герцогини, известный грабитель кошельков и девичьих сердец, Нельс Онмар, поговаривали, сбежал с леди Эральдил, дальней кузиной Галатель, а может то была другая бывшая любовь герцогини – Нельс Ллендо; кто-то даже говорил, леди Эральдил сбежала сразу с обоими. Но на то они и слухи. Правда, всех троих с тех пор никто не видел.***А в месяц Вечерней звезды, когда в Хэнбери Корт пекли изюмные пудинги и сладкие пирожки,—всё по старым добрым церковным рецептам, передаваемым в семье от одной из первых в роду миледи протестанток,—леди Ладлоу получила от леди Ильмени письмо, которое та написала по возвращению из их с лордом Ворином визита к Дивайт Фиру. В письме были две новости.
’Не знаю, что бы вам сказал о новостях лакей моей милой леди, но сама леди Ладлоу нашла одну новость чудесной, другую – кошмарной.Сперва леди Ильмени поделилась, что они с лордом Варином ожидают наследника.Во второй же части письма сообщала, что Дом Дагот наконец получил официальное разрешение на пользование всех двемерских крепостей в районе Красной горы, и она открывает в Турейнулале доступную для всех академию - её долгожданный проект и мечта.’И бедняжке моей снился совершеннейше дикий сон, действительно, кошмар, в котором по Балморе шёл паровой центурион с лицом лорда Джорджа Гордона, и где вместо шипастого кулака у того был ?Букварь для Варваров?, и вёл за собой к Дому Совета Хлаалу толпы 'черни’ верхом на пауках-центурионах.Но, какие бы кошмары не снились моей милой леди, университет леди Ильмени рос, и, оставив свой книжный магазин, Джобаша стал его ректором.
Некоторые злоязычники стали говорить, что он её любовник (что до этого они же говорили про Прячущего-Глаза и что добавило и добавляет разбитых носов).Один же остряк из Нарсиса, говорят, шутил, что леди Альмалексия и леди Барензия должно быть желают теперь лорду Даготу долгой жизни, не добр час леди Ильмени овдовеет и ненароком решит переехать в Морнхолд.***И Морровинд, может статься, вы теперь найдёте несколько для себя непривычным, и я не говорю о возможности встретить пепельного упыря, спокойно разгуливающего как и любой другой гражданин империи.