Глава 22. Это только начало (1/2)
Линии сходятся в точку, земные токи, идущие поперек меридианов, завязываются в узел, вода наполняется мертвой песней, одуревшие киты втыкаются в атлантические пляжи. Скоро все кончится. Скоро.Э. Веркин ?Пчелиный волк?Шли нормально. Относительно нормально. Коровин выбирал курс. Безымянный пытался нас подбадривать. Мол, скоро придём, не много осталось. А сам-то бледный был, как сама смерть. Коровин особо не волновался. Он же сказал, что не умрём. Я верила. Или хотела верить.– А тундра красива, не думал, что тундра бывает такой. – Сказал Безымянный. – Пожалуй даже, ничуть не хуже зеленых склонов Мачу-Пикчу. Ты была в Перу?Этот вопрос, наверное, мне. В Перу я, конечно же, не была. Он знал.
– Ага, - ответила я, - на выходные моталась. С Седым в Титикаке плескались.Коровин хихикнул.– Вот закончится это всё и поедем в Венесуэлу. Там Маракайбо. Оно солёное, поплавать можно. Я видел у тебя плакат в комнате. Ты же любишь плавать, вроде?Так и шли.Сначала под ?ободряющую? болтовню Безымянного, потом под нудную болтовню Коровина. Коровин придумывал что-то типа стишков. Дурацких. Даже мои были лучше. Замочили парочку игуан. Да снизойдёт на нас игуаний король и да надаёт нам по башке…– Там, – указывал шпагой Коровин, – за Зубом Гулливера, переходом в пять суток есть город. О нем мало кто знает, а кто знает, не очень рассказывает. А я там был. Был…Я посмотрела по направлению, куда тыкал Коровин. Ничего, конечно, не увидела. Но вообще-то всегда хотела побывать в заброшенном городе. Как будто зомби апокалипсис на дворе.– Это что-то удивительное, – продолжал Коровин. – Не знаю, каким чудом он здесь очутился. Но это поразительно. Совершенно мертвый город под лучами никогда не заходящего солнца. Дома, магазины, квартиры, даже кинотеатр. Высохшие бассейны. А вокруг города огромные норы, они уходят в глубь земли. Город – и вокруг огромные норы. Я попробовал спуститься, но ушел всего на километр, потом испугался.
До Зуба оставалось совсем немного, как из кустов неожиданно выскочил волк. Коровин метнул в него меч. Не попал.– Это плохая примета, – сказал Коровин. – Волк.– Застенкер? – спросил Безымянный.– Или одичавший суслик, – сказала я.Ещё одна бессонная ночь. Снова гребанная паранойя. Безымянный опять плевался.То есть не совсем ночь. Ночи уже давно не было. Мы вошли в зону полярного дня. День тебе двадцать четыре часа в сутки. Не думала, что в Стране Мечты так бывает.Мы углублялись в ущелье между скалами. Становилось темнее и прохладнее. Даже холодно иногда. Тогда Коровин пихал мне через силу своё рубище. Брать не хотелось. Рубище воняло Доминикусом. Я брала. Холодно же было.Безымянный вообще выглядел, как кобольд, заболевший чумкой. Бледный с зелёными отливами. Круги под глазами. Еле стоит. Не говорю, что я выглядела лучше, но точно зелёным не отливала.А потом он отключился.Я подбежала, пощупала пульс, дыхание, всё как надо.
– Умер? – спросил Коровин, попутно доставая из рубища какую-то свистульку.– Пока нет.– Ничего. Ещё немного осталось, скоро дойдём.
Поднял парня и положил на Игги.
– Съездите ещё в Перу. Не переживай, – подмигнул мне Коровин и принялся свистеть.Я фыркнула.Шли ещё немного. Коровин затормозил и начал слушать воздух. Мертвечина.– Так, ладно. Не успели. Ну, ничего. Тут паркуемся.Тут. Кругом камни. Засохшие деревья. Немного неба. Тут.Коровин был какой-то радостный. Мазохист что ли? Чего он радуется-то? Сейчас сюда набежит фигова туча кобольдов. Псих. Скоро я такой же стану…– Ты чего довольный такой? – спросила я нервно.– А почему нет? Хорошо же всё, – Улыбнулся он, – Видишь, ты мне веришь. Я же обещал, а обещания я свои всегда выполняю. Ты же знаешь. Всегда. Ну-ка давай-ка его на землю положим. Неудобно там, наверное.Коровин подошёл к Игги, снял Безымянного. Я стащила попону и седло, положила возле камней. На них парня. Сама села рядом. Это начинало меня раздражать…– Жалко, что не попал тогда в волка, - Коровин запрыгнул на большой камень и снова достал свою свистульку, - это на самом деле Застенкер, наверное, был. Ну да фиг с ним…– Ты когда-нибудь пробовал волка в сметане? – спросила я.Коровин усмехнулся.– Зимой бывая в Казахстане, охотно ем волков в сметане,* - Снова свистеть начал.
Да что он свистит всё время?Болезненно застонал Безымянный. Я обернулась. По уголку губы парня тонкой струйкой стекала капелька крови.Я достала револьвер.
Подскочила к Коровину. Наставила на него ствол, взвела курок. Патронов у меня не было, но ему это знать не обязательно. Парень перестал свистеть, услышав щелчок.– Или ты сейчас выполняешь своё это обещание или…– Или что?Коровин спрыгнул с камня и вплотную приблизился ко мне.– Или что ты сделаешь? – спросил он и улыбнулся.Улыбнулся.Я узнала. Узнала эту улыбку. И глаза. Всё узнала.
Это был он. Тот мальчик, который бросил меня. Тот, кто прижал к стенке Безымянного тогда, ночью. Сейчас. Рядом со мной. Всё время был рядом со мной. А я – дура. Совсем мозги в этой Стране Чудес поплыли. Поэтому он всё обо мне знал. И та история, которую он рассказал про мальчика и девочку… Получается, что… Да нет. Не может быть.Кажется, я уже с минуту тупо пялилась на него. Даже не дышала. Тот, кого я хотела убить стоял прямо передо мной и улыбался.
Парень подошёл и аккуратно взял меня за плечи. Наверное, у меня сейчас был такой вид, что свалюсь в обморок.– Скоро всё кончится. Мы выберемся. Вместе. Я обещаю, – прошептал он.Те же слова, что и в моём сне, когда я его последний раз видела.
Я отшатнулась назад и снова выставила револьвер. Парень лишь усмехнулся. Он знал, что сейчас мне слишком интересно, чтобы убивать его.
Он меня знает. Всю меня, как облупленную, и это пугает. Никто меня не знает. Никто не должен меня так знать.И имя. В голове всплыло имя. Просто, само собой.
– Пашка? – нахмурилась я.Он хотел приблизиться, но я снова отошла. Сейчас у меня были слишком противоречивые чувства, чтобы лезть обниматься. Хотелось убить. Просто. Ведь станет легче, но… Он должен мне всё рассказать и спасти Безымянного. Да и пуль-то нет.– Я тебе всё расскажу, - широко улыбнулся парень, - ты всё вспомнишь. И тогда, тогда мы снова будем вместе. Они заплатят за это. – безумная улыбка. Жутко. Оно того стоит.Теперь я поняла Лару, когда она говорила, что теперь я точно не умру.