Часть 9 (2/2)

Я скольжу взглядом по изгибу плеча, торсу, узкой полоске белья над брюками. Хибари прекрасен странной красотой. Чисто мужской, но для мужчин. Невероятно дикой и гибкой, как у кошки, но совершенно не похожей на женскую.

Он был соблазнительно хорош, и всё моё естество сейчас кричало диким зверем: «Возьми его. Возьми».«Хочу».

Я на секунду смежил веки, восстанавливая безнадёжно сорванное дыхание. Не сорваться. Только не сорваться. Потерпеть ещё немного. Ровно столько, чтобы получить истинное удовольствие от этой увертюры.Открывая глаза, я уже совершенно спокоен. Черта-с два я потеряю голову в такой момент!Я нагло ухмыляюсь, смотрю Кёе прямо в глаза. Он умело скрывает недоумение и опаску. Хочу его поцеловать. Немедленно! Грубо впиться в губы и заставить стонать от возбуждения.Этого мне хочется сейчас больше всего.Но, вместо этого, я хищно приближаюсь к нему; задевая кончиком языка ключицу, веду влажную дорожку, облизывая шею и, вдыхая полной грудью терпкий аромат кожи, ловлю губами мочку уха.

Он не позволяет себе дрожать, но напряжение и чёрный, кипящий смолой, взгляд выдаёт его с головой. Нравится, мой мальчик? А уж мне-то… одного твоего выдоха мне в волосы хватает, чтобы демоны начали драть мне грудь, настойчиво умоляя сию секунду повалить тебя назад, на девственно-чистое покрывало. Надо же хоть как-то отомстить тебе за такое откровенное соблазнение.Прохожусь ещё влажным языком по краснеющему ушку и тихо, наполняя его сознание своим ядом, говорю:

-Раздень меня, Кёя.Его имя таяло на языке, желание тугой пружиной вонзилось в живот, стоило лишь представить, как его руки начнут долгую пытку ожиданием. Но покрасневшее ушко и явственная дрожь стоили того.Он замешкался. Всего лишь на секунду, словно бы для того, чтобы доставить мне ещё больше удовольствия. А потом резко повернулся: я едва успел уловить это движение. Хлестнул меня волосами, словно пощёчиной за непозволительную наглость. Неуловимым кошачьим движением выгнулся в моих руках, ластясь к живому телу.

- Как хочешь.Чёрт, как же развратно звучит его голос! Ни единой нотки страха, недоверия или ненавистного притворства . Он не лжёт. В отличие от тех пустых людишек, с которыми я спал раньше, он никогда не лжёт.

Я чувствую в этом голосе, в бархатных интонациях настоящий вызов. Мне знаком этот самоуверенный взгляд, знаком этот всепоглощающий аромат наслаждения. Но его пальцы, так аккуратно и ненавязчиво скользящие по плотной ткани брюк, мне пока незнакомы. И ощущение удавки на горле, жар во всём теле, дикое стремление немедленно впиться в чуть раскрытые губы – вот это для меня впервые.Порхающими, уверенными движениями Хибари разделывается с моей рубашкой. Чёртов педант не знает спешки и, вместо того, чтобы растерзать этот хлам, бережно складывает его на спинку кровати. Стоит ли упоминать, как бесит меня такое относительное спокойствие?Лично я, лично сейчас, готов рвать и метать, готов до потери сознания целоваться, готов к таким пошлостям, о которых никогда раньше и не помышлял… А он тут затягивает!Но я молчу. Так как эту игру предложил я сам, то и останавливать её не имею права. Только не так. Только не с ним.Хибари ни на секунду не колеблется. Лишь медлит, непозволительно медлит, до предела растягивая удовольствие пыткой.Мне кажется, я схожу с ума. Верх и низ теряются, звуки оглушают, а стыд ворчливо прячется под палас, когда его рука на секунду – на короткий миг – проскальзывает вдоль полоски белья. Это небрежное, случайное движение сродни муке, превращает меня в дикого зверя. Я дышу глубоко, пытаясь прогнать наваждение, но он, этот чёртов девственник с ненормальным стремлением к истязаниям, заинтересовавшись реакцией моего тела, повторяет движение. И я падаю.Хватаю его за руку, тяну на себя, заставляя упасть. Ведь падать вместе гораздо приятнее.Ты явно недоволен. Грубостью ли, или тем, как я прервал твои забавные игры с моим телом – взгляд становится темнее и гуще. Но губы… губы, словно приглашая, раскрываются для меня, и тёплое, влажное дыхание накрывает моё лицо. Чёрт.Мы целуемся страстно, не прерываясь, выпивая дыхание до последнего вздоха. Болезненное возбуждение будит во мне такую дикость, что всё остальное летит в пустоту. Я грубо стаскиваю брюки прямо вместе с нижним бельём, отшвыриваю их в сторону и мгновенно забываю. Вот оно! Готовое, обнажённое, жаждущее тело подо мной. Его невозможно не желать, не хотеть.

Замираю и любуюсь этим великолепным скульптурным изваянием. Лунный свет, разбавленный мглой помещения, льётся на тонкий шёлк кожи, застревает в волосах, любовно ласкает точёные скулы.

Будь я чуть более терпеливым и сдержанным, то удвоил бы удовольствие долгой, мучительной прелюдией. Я бы медленно раздевал его, ласкал чувствительные точки, целовал медленно и нежно мягкие сладкие губы, водил языком по всему его телу…Но я не мог, не хотел ждать. Я жаждал обладать им, властвовать. Чувствовать.Жажда только нарастает, и поцелуи не могут её утолить. Вокруг всё плавится, изгибается и рвётся под давлением, я давно лечу в несоизмеримо глубокую пропасть. Контроль безвозвратно утерян, чувства, горькие, горячие, рвутся наружу. Я задыхаюсь. Мне жарко и больно. Изнутри тлеет моя уверенность.Сейчас никаких шуток. Никаких поддавков. Никаких игрушек. Он не ребёнок. А сейчас он станет моим любовником.

Языком по шее. Слизывая аромат жара и желания, терпкий, возбуждающе знакомый. Я дышу и задыхаюсь: воздуха нет. Есть концентрированное удовольствие.

- Кёя, я хочу тебя. Сейчас же.В его глазах загорается что-то. Что-то такое, отчего мне становится ещё больнее и слаще одновременно. Электрические искры, бурный ультрафиолет легчайшими токами проскальзывает по его телу и рвётся через пальцы в моё тело, в душу. Я чувствую. Я чувствую это безумство. Сумасшествие. Я чувствую и напитываюсь этим ощущением свободы и беззакония. Непередаваемое ощущение. Если бы я мог – я бы подарил его ему.Всё это время… всю эту жизнь… я искал то, чего не существовало в принципе: покой, чистоту, тишину. И не находил ничего.До этого момента.Жёстко, безапелляционно впиваюсь в губы. Так хочется отплатить за эти порочно-блаженные секунды.Если бы я мог, если бы я только умел дарить нежность… Но я не могу. Не сейчас, когда жажда и боль от невозможности обладания душит меня, рвёт на куски. Только не сейчас!

Поцелуи кипящим маслом льются на кожу. Я уже ни черта не соображаю. Белые вспышки мелькают в голове, сумасшедшая карусель катит вперёд. Хибари дышит прерывисто, поверхностно. Сжигая отведённый на двоих кислород.Мы сейчас так похожи. Одинаково возбуждены. Идентично беспардонны.Я тяну его руку к себе. Уверенно кусаю плечо, одновременно скользя пальцами. Ниже. Ниже. И ниже.Горячо. Его член пульсирует в моей ладони. Его рваные, смазанные движения сводят меня с ума. Я почти теряю сознание. Он сопротивляется наслаждению, причиняя себе боль. Я двигаю рукой быстрее. Она вся в смазке. Давай же, Кёя. Покажи мне себя таким, каким хочешь. Обнажённым, готовым, мокрым. Вызывающе прекрасным.Он сопротивляется и кусает до крови губы. Красный цвет бесподобно контрастирует с нарочитой бледностью кожи. Я слизываю солёную, со стальным привкусом влагу, успокаивающе целую. Теперь он кусает мои губы. Крупицы боли делают наслаждение ещё более острым, фееричным. Я надавливаю на головку, обвожу пальцами по центру – и задыхаюсь его стонами. Он стонет тихо, проникновенно, почти жалобно. Умоляя отпустить и взять себя одновременно. Он терзает мой член неаккуратными, резкими движениями. Его бёдра, против воли, трутся о мои. Он, словно гулящая кошка, бесстыдно предлагает мне себя.

Кёя умеет доставить наслаждение. Такому не научишься: эти безыскусные стоны и невинные, но безумно развратные движения только на уровне инстинктов. В противном случае от них тянет фальшью.Он не похож на ноющую, смущающуюся девственницу, на опытную, слишком сладострастную куртизанку, на жертву насильника. Он живёт, дышит той же ночью, разделяя со мной всё: и боль, и удовольствие.Я даю ему короткую передышку. Влажно целую крепкую, судорожно вздымающуюся грудь, вожу бесполезные узоры языком по животу. На секунду застываю.И проникаю влажными, в прозрачной смазке, пальцами в узкое, горячее тело.Кёя не кричит. Мгновенно подхватывает волну наслаждения и бьётся в ней. Глотает боль, как самое желанное блаженство. Он уже готов. Он уже жаждет напиться вдоволь этой агонии. Он хочет меня.- Кёя.Его имя тает между нами. Губы задевают друг друга. Его руки на моих плечах. Тянутся к горлу. Ложатся на кожу и давят. Я задыхаюсь. Он не хочет, чтобы я произносил его имя. Он не хочет, чтобы я жил. Он ненавидит меня так яростно, что путает это с любовью. Или страстью.Я позволяю его горячим пальцам сжаться. Но взамен требую, вырываю долгожданный, тёплый, нежный поцелуй. Непослушными губами целую приоткрытый рот, глотаю его дыхание, впиваюсь пальцами в угольно-чёрные пряди.Я поднимаю его за бёдра и медленно, уверенно направляю на себя.Девственное тело было горячим и до невозможности узким. Я закусил губу. Жар, охвативший меня, был слишком силён, чтобы просто так его выдерживать. Мне нужна была доза. И я искал её в его коже и глазах.Теперь забывался не только я. Он выгнулся до хруста в костях, отдаляясь от меня, раскрываясь, ломая себя от боли. С открытыми глазами. Ловя истерзанными липкими от крови губами прохладный воздух.Боль, похожая на чистейшее удовольствие, опутывала нас.

- Кёя.Его имя. Короткое, броское. Неправдоподобно соскользнуло с губ, как бретелька с обнажённого плеча.

Я не двигался. Замер. Остановился и даже не дышал, заворожённый видом Хибари. Он был, как никогда порочен, исключительно прекрасен, великолепен. Он был моим. Единожды. И навсегда.Его бёдра охватывали моё тело, его руки сцепились за спиной, безбожно раня, сжимая, передавая сквозь кожу частичку своей обречённости. Это было великолепно.Ни секс, ни хорошая драка и не дорогое вино – ничто не могло сравниться с тем ощущением полного растворения, испепеляющего жара, отчаяния. Я испытывал всё это одновременно, впитывая, всматриваясь, влюбляясь снова и снова в эту бесконечную тьму.Я дышал ароматом его волос. Жил его болью. Создавал невесомость вокруг наших тесно сплетенных тел.Я знал одно: это не любовь. Не то чистое, трепещущее чувство, отдающее сладостным ароматом сакуры. Мы причиняем друг другу боль. Пока нельзя иначе. Ведь мы не принадлежим друг другу. Я – часть мира за границами понимания, он – часть общей Вселенной.

Это не похоть тоже. Это страсть, чистейшая, как афганский героин. Это сила, растекающаяся по венам. Это просто судорожное ненормальное влечение. Мне хочется кричать, что я ждал его так долго!Кёя с трудом себя сдерживал. Боль. И наслаждение. Не представляю, что он, такой гордый, испытывал сейчас, так бесстыдно завися от каждого моего движения. Он сжимался вокруг меня, не в силах подавить судороги. Он рвался и метался.

Я терпел долгие минуты, когда он сможет привыкнуть к этому. Но боль и томительное ожидание подстёгивали. Его влажный член тёрся о мой живот. Я снова не выдержал, впился в губы, влажно лаская языком. И начал двигаться.Каждый толчок – наслаждение и крик. Уже не понимаю, кто из нас кричит, а кто – шепчет. В ушах звенит.Движение. Влажная кожа. Трение. Сине-чёрные искры адреналина. Афродизиак, размазанный по коже. Глубокий поцелуй; воздуха не хватает. Контроль теряется где-то за пределами, простыня обматывается вокруг ног. Хибари прижимает свою голову ко мне, пряча глаза. Он невозможно хорош. Невозможно прекрасен.- Я хочу тебя, Кёя. Хочу.Волны становятся выше. Вода кидает нас из стороны в сторону, каждый толчок отзывается ноющей болью во всём теле. Приближается тот момент, когда проще умереть, чем испытать наслаждение. Я ни черта не соображаю. Держу худую талию в руках, насаживая на себя. Впитывая в себя.- Быстрее.Голос Хибари неконтролируемо срывается на стоны. Я насаживаю его на себя, грубо, страстно. Ласкаю худое горячее тело. Волны выше… они вот-вот выплеснут нас за грань. Мысли и движения абсолютно хаотичны. Меня колотит от накатывающего наслаждения.Меня накрывает с головой. В ушах звенит. Тело бьётся в дикой конвульсии. Я уже не сдерживаюсь и стону прямо в рот Кёе. Его уносит следом. Кёя рвётся прочь, выскальзывает из моих ослабевших рук и падает на измятое покрывало. Его грудь вздымается, как кузнечные мехи, пальцы дрожат, губы истерзаны и кровоточат. Он рассеянно слизывает кровь, сглатывает, не глядя на меня.Я не знаю, что сказать. Да он ничего и не ждёт. Медленно, постепенно приходит в себя от первого в жизни оргазма. Ресницы дрожат, румянец возбуждения ещё тлеет на щеках. Я, двигаясь с трудом, укрываю его лёгким покрывалом. Мало ли, вдруг простудится. А через мгновения меня накрывает совсем иная темнота, ровная и гладкая, как поверхность моря в штиль…End of flashback