Часть 9 (1/2)
***Лицо и шея плавятся, как воск под ярким пламенем. Я плотнее зажмуриваю глаза в бессознательной попытке прогнать навязчивое ведение. Не помогает. Теперь припекает макушку, даром что блондин.
Но безвыходных ситуаций не бывает. И я натягиваю с головой покрывало. Блаженная темень накрывает меня полностью, и я глубоко зарываюсь в свежие накрахмаленные подушки. Воздух пахнет не так как обычно. Обычно в моей комнате пахнет свежим чёрным кофе со сливками, домашней выпечкой Хайди и гортензиями, которые ещё не иссохли только благодаря стараниям служанок.Да и свет слишком яркий.Я глубоко, прожигая лёгкие воздухом, вдыхаю. И тут же закашливаюсь от шока. Постель определённо пахла страстным сексом и чистейшим чёрным шёлком. Мм, запах волос Кёи…Твою мать!Я резко приподнялся на локтях, сбрасывая с себя одеяло. Через распахнутые шторы сплошным медовым потоком лилось яркое полуденное солнце. На полу, как и полагалось, валялись мои брюки и рубашка. Ноги путались в бледно-лавандовом одеяле. Значит, не сон…
Твою мать!Мой крик души услышали только стены. Я в спешном порядке огляделся.Кровать выглядела так, словно на ней долго и с любовью валялись два диких медведя. Собственно, так оно и было. Только роли бурых мишек старательно выполняли я и Хибари.Бардак выглядел впечатляюще.Подушки валялись на полу, простынь смялась, покрывало опуталось вокруг ног канатом. И этот запах… тонкий и тёплый запах его тела.
Я со стоном повалился на подушку. В голове так отчаянно ярко вспыхнули самые колоритные видения вчерашней ночи, что я чуть не задохнулся ими. Ароматы, цвета, густые волосы под пальцами, воздуха не хватает, всё душит и зовёт, спину раздирает от твоих рук…Я дышу глубоко и медленно, жадно вбирая в себя по крупицам воспоминания.
Особенно в память врезались впечатления. Это было выше моих сил! Но каким-то неуловимым образом мне удалось выдержать до конца. Не сломаться. И не сломать его. Последнее, пожалуй, было важнее.В комнате стынет холодная, отупляющая тишина. Греющая своим вечным чёрным пламенем ночь угасла с первыми лучами восходящего солнца. С завтрашним рассветом умрёт и этот аромат ещё неостывших простынь – единственных свидетельств моего сладкого кошмара.Всё, что согревало эту комнату, исчезло. Растворилось, наверняка, по привычке забыв попрощаться.Я напрягаю слух, хотя знаю, что это бесполезно. Ничего. Никого. Ни в ванной, ни в смежной комнате, которую мы с тобой проигнорировали.Пусто. Глухо и пусто в сердце, которое, по идее, должно сейчас заходиться приступом паники. Но я давно для себя решил, что Облака в клетку не запирают.Так что жалеть было бесполезно. Он принадлежал мне лишь однажды. Этого однозначно мало, чтобы чего-то требовать. Он не мой. Я не его. И границы наших отношений даже после всего этого до конца не ясны. Он мне не любовник. Не пара. Не друг и, однозначно, больше не ученик. Но и не посторонний тоже.Красная нить, я её сейчас чувствовал всем дрожащим, отдохнувшим телом, вела далеко за пределы небольшого номера уютной гостиницы. И, по сути, неважно, знаешь ли ты о её существовании или нет – рано или поздно ниточка дёрнется, притащит меня к тебе. А дальше… посмотрим по обстановке.Я лежу на смятых простынях, с комфортом заложив руки за голову. С закрытыми глазами. Заново переживая то чувство, когда цвета и температура зашкаливают за допустимые пределы, а бушующее цунами крика и наслаждения слизывает остатки сознания, выкидывая тебя на другую сторону то ли кровати, то ли целой планеты.
Непередаваемое ощущение.
И, если Кёя испытал меньше, я обязан ему астрономическую неустойку.В окна бьёт яркий свет. В мыслях – тишина.
Мелким зудом по слуху. Вибрация где-то под подушкой. Приглушённый звук скрипок на секунду замер, чтобы разразиться басами тяжёлого рока. Я порылся под подушкой и нарыл телефон. Честно, я бы очень удивился, если бы мне никто сегодня не позвонил. Босс я или нет, в конце концов?Отвечать не хотелось, но я покорно нажал кнопку принятия вызова.- Да, Ромарио?Его хриплый, взволнованный голос прорывается из трубки наружу. Я слушаю, зачем-то киваю. Сообразив, что он не видит сей понимающий жест, покорно хмыкаю в трубку. Свинцовая тяжесть сковывает мышцы. Отупляющий эффект ночи медленно проходит, и голова начинает немилосердно трещать, как после хорошей пьянки.Он коротко докладывает, задаёт какие-то несущественные вопросы. Я не в состоянии лгать и говорю тихо:
-Давай потом, а? Мне сейчас не до этого.Не дожидаясь ответа, нажимаю сброс и откидываю телефон в сторону. Грубо, конечно, но иногда проще сказать правду, чем что-то выдумывать, прятаться за каркасами стандартных ответов. Может, волноваться будут меньше, хотя бы раз?Рука обессилено падает вслед за телефоном. Странное опустошение накатывает и щекочет нервы. Я, неожиданно даже для самого себя, начинаю хохотать. Громко, в голос, в ответ на презрительное молчание потолка и всего мира.
Представляя, как Хибари шёл домой в рубашке без пуговиц, как оправдывался и прятал взгляд или презрительно молчал, я захлёбываюсь пьяным смехом с оттенком отчаяния.Но истерика стихает, так и не успев набрать оборотов. Плевать.Я и не такое переживал.Всё вышло лучше некуда: он сломал себя, сломал меня. Вытянул свой билет, отчитался и с чистой душой уехал в Японию вместе с другими Хранителями. Повторюсь ещё раз: он не мой. И, после того, как сгинет в притоке свежего, горячего воздуха сицилийских улиц аромат его тела, я снова начну думать, что он мне никогда и не принадлежал. Я уже начинаю в этом сомневаться.Я выхожу из номера через полтора часа, гладко причёсанный, свежий после душа, невозмутимо готовый распрямить плечи и высоко держать голову. Всё правильно! Так и надо. Я был бы полнейшим ничтожеством, если бы позволил этому взволновать меня дольше, чем на час. Хибари сам бы дал мне затрещину за такое слабоволие. Небрежно накинутый на плечи пиджак, гордая походка, равнодушный взгляд – вроде всё готово. Сидит, как влитое.Дверь с надломленным стуком захлопывается за моей спиной. Там, в маленькой комнате, останутся мои секреты. Секреты, которые будешь хранить ты.Латунная табличка с номером «13». Кто-то склонен приписывать ему мистическую, нездоровую силу. Для меня же это просто натуральное число без особого смысла. Не хуже и не лучше других.Ключ приятно греет ладонь. Я закрываю дверь и спускаюсь по лестнице. Вчера она казалась раз в десять длиннее. Может быть потому, что я держал твою руку?Я с удовольствием позавтракал в холле этой чудесной гостиницы свежим кофе, яичницей и салатом, дожидаясь свою машину. Потом, когда Ромарио сказал, что будет ждать меня у рынка, поблагодарил столь радушную хозяйку, пообещал как-нибудь зайти и пошёл по заполненным улочкам в сторону фруктового рынка.Там мне неожиданно попался вчерашний знакомый в синей кепочке. Голодный, ещё более незаметный и странный, чем вчера, мальчик пытался незаметно стянуть яблоко с лотка, но каждый раз получал отпор в виде крепкого удара по голове. Судя по всему, он был у Элизы вроде живой игрушки, и после вчерашнего задания она его попросту здесь забыла, как забывают жестокие дети ненужные куклы на детской площадке.Я аккуратно подкрался к нему сзади и бережно, дабы окончательно не напугать, взял за плечи. Мальчик, конечно, попытался снова сбежать, но теперь я был абсолютно к этому готов. Он, в конце концов, не виноват в том, какой оборот порой принимают взрослые игры. Так что логично было бы сделать ему небольшой подарок за то, как честно и искренне он пытался выжить в жестоком мире мафиози. Подарить ему иную, полную нормальных детских развлечений и лишённую постоянной ломки, жизнь.Крепко держа его за руку, я вёл его по бесконечным рядам торговых прилавков. Мальчик, очевидно, осознав тщетность своих хилых попыток, окончательно перестал вырываться и покорно жевал большое красное яблоко. Я жевал второе.Захлопывая за собой дверь машины, я не испытывал никакого чувства горького разочарования. Руку, как ни странно, грела крепкая, бесконечно длинная нить.В кармане пиджака зазвонил призывно телефон. Незнакомый номер. Я поднёс трубку к уху и тихо, чтобы не насторожить мальчика на соседнем сиденье, позвал:
-Алло?Молчание. Ровная тишина. Я посмотрел на экран.
14.47. То самое время. Но теперь я знал, что нужно сказать, чтобы заставить тишину стать более значимой, более терпкой.Конечно, мой собеседник молчал. Я не сдержал довольную улыбку и коротко бросил в трубку:
-И не надейся, что сбежал от меня, котик!И сбросил вызов.Пробегаясь пальцами по холодному экрану телефона, я думал, что ещё нескоро забуду это «маленькое итальянское приключение», однако, как это всегда и бывает, стоило включить зажигание, как ровная повседневная жизнь вытеснила из памяти всё, что секунду назад казалось таким важным. Я знал, что это далеко не конец и был абсолютно готов на новую авантюру…*** Flashback в ТУ ночь.Мысленно я ликовал. Я мог гордиться собой, ведь я не просто хотел быть сумасшедшим. Я им был! Вполне натурально сходил с ума от невозможного желания: обладать и принадлежать. Две невозможные грани. Анти-математический предел, стремящийся к бесконечности.Я мог едва ли не с гордостью кричать, что сегодня я – буйно помешанный. Но почему-то кричать об этом не особо хотелось. Более того, отвлекаться от основного действа не было вообще никакой возможности.И по вине Хибари мой рот был постоянно чем-то занят. О том, ЧЕМ КОНКРЕТНО, лучше даже не упоминать.Самое смешное было в том, что Хибари думал точно так же. Он знал то же, что и я. Он жил теми же вздохами, дышал той же обречённостью. Он был рядом. И одновременно, как никогда далеко.Повторюсь, он мне никогда не принадлежал. Он никогда не был моим. И именно поэтому я мог позволить себе всё, что угодно. Нашим единственным взаимным обязательством было подарить друг другу наслаждение. Бесстыдное и аморальное – неважно. Важно то, как это сделать.Мы не знали друг о друге совершенно ничего – и одновременно слишком много. Интуитивно настораживались от малейших звуков, но, ведомые инстинктами, упрямо двигались вперёд. Ведь только так – с закрытыми глазами, отдавшись полностью – падают в бездну. Сине-чёрную, манящую обещанием вечного покоя, темноту.Наши губы соприкасались, мимолётно, быстро, едва задевая чувствительные рецепторы. Горячее, влажное дыхание заполняло пространство между нами. Я чувствовал в нём предвкушение, ожидание. И сам отчаянно желал того же.Лёгкое поддразнивание было невыносимо. Мне до стона, до крика, до ненависти хотелось поскорее насладиться – вдоволь и навсегда – этими губами. Но торопиться не хотелось. И я бессильно сжимал в руках хрустящее, свежее покрывало.Я сминал его губы, скользил по ним языком, надавливая на затылок. Я подчинял его своей воле и одновременно, до невозможности откровенно, попадал в его власть сам.
Но очевидное доминирование с моей стороны его откровенно взбесило. Его глаза наполнились злостью и страстью.
В какой-то момент мне кажется, что первое пересиливает, но это настолько заводит, что я лишь сильнее бешу его. Возбуждая все свои инстинкты. Гуляя по канату, протянутому над многоэтажками и небоскрёбами.Я представлял себе, что он будет сопротивляться. Или лежать прекрасной восковой куклой, медленно млея от моей наглой ласки. Я привычно отдавал себе ведущую роль. Но, естественно, клише моему Хибари было незнакомо. Он просто не умел быть банальным. И быстро перехватил инициативу, что я ему, признаться, с удовольствием позволил.Язык мазнул по уголку губ, скользнул мне в рот и играючи принялся ласкать мой язык. Я ошарашено смотрел на Хибари, он отвечал мне наглым самодовольным взглядом и, уже освоившись, принялся ласкать так, что я почувствовал, как звереет моя натура.Он вообще отдаёт себе отчёт, что я вот-вот потеряю контроль и над ним, и над особо прыткой частью своего тела? Его вообще колышет, что нельзя в клетке со зверем так эротично изображать кусок свежего мяса? А, плевать. Он поплатится за такой откровенный вызов! Мелкий паршивец!Он закусывает мои губы, и я слетаю с катушек.Ни с кем не целовался, значит? А я повёлся…Моя ярость проступает сквозь прикосновения и, уже ни черта не соображая, я дёргаю его за талию на себя, заставляя приблизиться. Врываюсь в его рот, терзаю губы языком, наклоняя назад, заставляя прогибаться. Нагло хватаю за бедро и непослушными пальцами расстёгиваю ремень.Его язык на моём языке. Мне сносит крышу. Никаких утончённых ласк и долгих прелюдий. Мне сейчас не до этого. Чёрная ночь за окном – чёрная ночь в его волосах. Слепящие искры на стекле – как в моих глазах. Я доказываю. Доказываю ему, что это не случайность, не алкоголь и не обстоятельства – это моё желание.Я терзаю его губы, его тело, его брюки, потом рубашку. Знали б вы, как чертовски неудобно расстёгивать эти глупые пуговицы одной рукой! Воистину дьявольское изобретение.
Вконец взбесившись, резко дёргаю ткань на себя. Пуговицы с негромким звяканьем рассыпаются по полу, его рубашка распахивается, обнажая грудь. Взгляд Кёи становится угрожающим.- Я забью тебя до смерти.
Чёрт, как сексуально звучит его голос. Хриплый, низкий, соблазняющий. В нём звучит угроза. Самая желанная в эти минуты.- О да, Кёя. Сегодня я позволю тебе всё, - голос меня подводит и то, что должно быть сказано с усмешкой, звучит как мольба о новой, более чувственной и жестокой пытке.Я отрываюсь на мгновения от сладостно горящих губ и заворожено наблюдаю за тем, как ползёт, утончённо лаская, обнимая, грубая ткань по плавному изгибу ключиц, вниз к животу. Хищно слежу за тем, как обвивает тугая, непослушная, царапающая руки ткань роскошное тело Кёи.