Часть 2 (1/2)

Тренировки с Хибари – это хождение по канату над пропастью. Одно неловкое движение – и ты падешь вниз. Боль десятком ядовитых зубов вонзается в кожу, отравляет кровь, а через мгновение – отступает, чтобы дать место новой, ещё более сильной боли.

Он игрок. В самом отвратительном значении слова. Он предпочитает играть по-крупному, ставя на кон свою жизнь, словно потрёпанную двадцатку. Он готов разменять свою жизнь на пару сильных противников и интересных сражений. Я пытался объяснить ему ошибочность умозаключений, но спорить с ним так же опасно, как и недооценивать. В этом я убедился при первой встрече.С ним тяжело иметь дело. Неразговорчивый, раздражительный, принципиальный одиночка – я никогда таких не встречал. Разве что Реборн при всех своих достоинствах никогда и никого не подпускал близко.В нём сочетаются совершенно не сочетаемые вещи. При всей своей грубости и надменности он удивительно тёпло относится к зверушкам вроде Хибёрда. Он несговорчив до неприличия, часто его взгляд кажется пустым и расплывчатым… Но иногда, когда ему кажется, что никто его не видит, он поднимает голову и смотрит долгим, пронзительным взглядом в небо, словно сдерживает готовый вырваться крик. Он дышит глубоко и часто, с непонятным мне наслаждением, словно мечтает задохнуться от переизбытка кислорода. Тогда, и только тогда в его глазах зарождается такая глухая, отчаянная тоска, что я при всей легкомысленности и беспардонности не смею прерывать его. И не могу отвести взгляд от его застывшей, охваченной ветром, окутанной невероятным очарованием фигуры.Но иногда я забываю об этих чрезвычайно редких мгновениях и думаю, как сейчас, например, что он меня дико, безумно, просто ужасно раздражает…- Я хочу драться.«Отстань ты от меня».- Я забью тебя до смерти.«Охотно верю».- Дерись со мной, ты ведь здесь для этого?« Ага, бегу!»- Забью.«Валяй».Да откуда ж в нём столько энергии? Ума не приложу! Сила юности в одном месте засвербела, что ли? С виду, хлипкий, болезненный, с вечно бледными щеками. А на деле – настоящий убийца нервных клеток. Загонял меня уже!«Изыди»!Ну что я могу ему сказать? Тренировки с ним – одно сплошное мучение. Слов, команд, приказов и прочего он не понимает решительно. Ему от меня нужно только одно! Сражение. Я пытаюсь указать ему на ошибки, намекнуть, мол, неплохо бы устроить спарринг с другими Хранителями, попутно рассказываю о Вонголе и его роли – как об стенку горох. Нет, он меня слушает, понимает. Но категорически отказывается принимать участие. Мол, не моего королевского ума дело, давай лучше подерёмся.Его ножка упирается в мой живот, и я неохотно приоткрываю один глаз. Будь на его месте кто-то другой, я бы давно изничтожил гадёныша. Но на провокации я не введусь из соображений практической пользы. Он меня не тронет, пока я не поднимусь. Видите ли, любит в поединке честность.А вот если я отреагирую… опять начнётся эта возня в песочнице.Нет, я признаю за Хибари превосходные боевые навыки, но порой мне кажется… что это – смысл его жизни. Он почти всегда раздражён. И почти всегда жаждет сражения. Сильный соперник – вот всё, что он хочет от жизни.- Эй, Кёя, скажи: а у тебя вообще какие интересы в жизни?Нога перестала давить мне на печень.Но он не ответил.За три с половиной секунды до удара я встал с нагретых солнцем бетонных плит, попутно вынимая хлыст.«Реборн-сан, если бы вы знали, как мне это надоело…»***Иногда мне кажется, что Хибари ходит по острому лезвию: остановка – падение, каждый шаг – кровоточащая рана, каждый вздох – усилие воли. И так не только в сражении. Будто у него остались силы только на то, чтобы идти вперёд. Упорство, краткие секунды упоения боем, экстаз от покорившегося твоему зову оружия и плоти, и – тишина. Отдающая плесенью тишина где-то глубоко в сознании. Мне это знакомо…Скользкое ощущение бесполезности собственного бытия. Опустошение. Равнодушие. Механические вздохи, расправляющие грудную клетку, но не дающие чувства насыщения. Коллапс. Микровзрыв во всех болевых точках. И тишина.А потом глубокий, словно предсмертный вздох, до кашля, до боли, до остервенелого желания жить, и снова уши наполняются горячими, тяжёлыми звуками, мышцы – свинцовой тяжестью, а глаза – болезненной усталостью. Дома ты забываешься мёртвым сном, а утром уже снова ищешь жертву, которая доведёт тебя до нового коллапса.

И всё это привычно остаётся незамеченным. Пока кто-то, какая-нибудь лживая дружелюбная сволочь не подтолкнёт тебя вперёд. Коллапс – в кому, боль – в шок, тёмное – в беспросветно чёрное. Запах белых лилий, деревянный футляр специально для тебя.Если бы я не знал, как это бывает, я бы не пытался обучать Хибари.

- Вот, держи!- Что это?Недоверие в его голосе достигает верхней планки. Меня это раздражает, впрочем, как и всегда. Это привычно назойливое ощущение ложкой дёгтя капает сверху на бочонок, в котором таких ложек уже пятьсот, и вся эта липкая, зловонная чёрная масса медленно вытекает за края. Я, конечно, знал, что Кёя не будет мне доверять. Но подозревать в акте доброй воли в виде бутылки минералки попытку его отравить – это уже перебор.- Ничего особенного. Просто вода.- Я не хочу.Крайне неубедительное враньё. Волосы и классическая рубашка свободного кроя липнет к телу, губы высохли, на скуле запёкшаяся кровь. Вид неважный.- Выпей.Я небрежно кидаю ему на колени бутылку, сажусь рядом и тактично отворачиваюсь. Устал.

Тренировка началась как обычно, в полшестого утра. Я хотел продолжить, но в полдень даже привычный бетон крыши Намимори раскалился добела. Тренироваться дальше было невозможно, бесполезно и попросту болезненно.

Бутылка, описав в воздухе дугу, приземлилась у входа на крышу, почти через четыре метра от нас. «Упрямый».- Я же сказал, что не хочу пить.Раздражение в его голосе щекочет слух.

- Знаешь, Кёя, во время боя я отношусь к тебе как к равному, но сейчас… ты как маленький. Почему бы тебе просто не принять помощь? Это всего лишь бутылка воды.«Да, всего лишь бутылка. Но для тебя это – слабость».- Я не хочу пить, - выделяя голосом каждое слово, бросил он и отвернулся.- Да брось ты. Давай, я помогу тебе со ссадинами?- Мне твоя помощь не нужна, тупой конь.- Как грубо! И опрометчиво. Если бы тебе не нужна была моя помощь, меня бы здесь не было. А эти царапины – доказательства того, что тебе ещё есть чему у меня поучиться. Так что просто слушай. Идёт?Я протянул ему предусмотрительно взятую запасную бутылку. Долгие секунды он колебался, но, в конце концов, решительно протянул руку и забрал у меня бутылку.Я сразу же отвернулся, чтобы Кёя не увидел торжествующей улыбки.- Итак…Душевной беседой это назвать было никак нельзя. Более того, даже слово «беседа» одностороннему монологу с хилой попыткой вывести оппонента на ответные реплики явно не подходило.Я будто отчитывал заученную речь заснувшей старушке, которая разве что не похрапывала от моего монотонного голоса. Тем не менее, быть до конца уверенным, что Хибари совершенно меня не слушает, я тоже не мог. И закончил на оптимистичной ноте: Атакуя со спины, ты открываешься слева. Будь добр, отработай двойной удар, желательно, не на мне и попытайся меньше увлекаться во время боя. Твоя одержимость может сыграть на руку врагу.Я ждал ответной реакции. Но её не последовало. Я предпринял последнюю попытку вытянуть из него хоть что-то и поинтересовался наивно: Вопросы есть?Хибари, не поворачиваясь, небрежно бросил:

- Ты оцениваешь мой метод ведения боя, как одержимость?Я знал, что за этим последует, и, тем не менее, ответил честно:- Да.- Я забью тебя до смерти…Это предсказуемо.- … за то, что ты прав.***Из головы не выходил тот наш разговор на крыше. По сути, для посторонних ушей он ничего не значил: Кёя спросил – я ответил. Если не иметь при себе психологического портрета Хибари или хотя бы хоть раз с ним лично не разговаривать, моё ощущение триумфа кажется глупым и пустячным.Но!

Если принять логику Хибари, то такая короткая фраза кажется почти откровением. Он признал за мной право обучать его. Признал, что я способен конкурировать с ним на равных.

И, кажется, смирился с тем, что я понимаю его куда лучше, чем он сам того желал бы. Иначе он бы не признал за собой эту слабость.- Дино-сан, мы скоро подъедем.Я моргнул и сфокусировал взгляд на зеркале заднего вида, в котором отражались глаза водителя.- Отлично.

И заново отключился от реальности. Как выяснилось, зря.Если бы не хорошая мышечная реакция, я имел бы все шансы поцеловаться с передним сидением. Всё случилось очень резко: визг шин, грязная, изощрённая ругань водителя и лёгкий удар в зад от машины Ромарио и ребят.Интересно, и что это за зараза выбегает на дорогу без опаски и запасных костылей?Оказалось, зараза мне вполне знакома и даже симпатична. У заразы вид встрепенувшегося воронёнка, роскошные чёрные волосы, в карикатурном беспорядке падающие на бледное лицо, у неё чёрные, выцветшие глаза, которые горят только во время сражений, и невероятно притягательная фигура.

Заразу зовут Хибари Кёя.Он, как тёмный призрак, скользнул перед машиной, на секунду замер, вслушиваясь в ругательства, и так же равнодушно пошёл дальше, словно не заметив в миллиметрах от своих ног железную громадину. Растрёпанный, он был похож то ли на бездомного кота, то ли на ощетинившегося тигра.Я всё ещё не решил, как к нему стоит относиться: как к ребёнку или как к взрослому. Иногда он ведёт себя как совершеннейшее дитя, а иногда – словно пытается забыться от тягот жизни в сражениях.Его невозможно привязать к себе. Он чувствует привязанность иначе, чем остальные. Для меня узы – это теплота, спокойствие и лёгкость, а для него это боль, отторжение. Как для вампира серебро.

Интересно, какая девушка ему подойдёт?Хм, мне трудно представить его вместе с кем-то. Словно на его личную жизнь, даже мысленно, наложено табу. Самые невинные мысли по этому поводу даются с трудом.Она должна быть сильной, очень. Не только в физическом смысле, но ещё и в моральном. Он должен уважать её за силу, принимать её. И при этом она должна быть хрупкой, чтобы позволять ему заботиться о себе.

Интересно, как будет вести себя Кёя с девушкой? Я ни разу не видел, чтобы он хоть с одной заговаривал. Разве что отчитывал ледяным тоном за неподходящую длину юбки или неухоженные волосы.

А вот если представить привычно холодного Хибари краснеющим, неловко сжимающим тонкую девичью руку, заправляющим локон ей за ухо или – что уж совсем невероятно – целующим её где-нибудь в укромном уголке школы…

Или как девушка будет поправлять ему галстук, кормить своим приготовленным бенто, приходить к нему на крышу и ложиться на колени, рассказывая смешные небылицы…

- Босс, вы покраснели? – полу удивлённо, полу шутливо спросил-заметил водитель. Я глянул в зеркало заднего вида. Боже, что со мной! Щёки, как у юного пастушка, заслушавшегося пьяных речей заядлых извращенцев, залиты яркой краской смущения.

- Кажется, я перепил… кофе, - ответил я с привычным смешком. Водитель хмыкнул и перевёл взгляд на дорогу. Фух, кажется, вру я убедительно. Но всё же! Я, босс семьи, взрослый мужчина, краснею, как девственница в секс-шопе, всего лишь представив Хибари с девушкой? А что будет, если…Ой, нет-нет-нет! Нельзя! Ни в коем случае. Тут уж выпивкой не отговоришься. Ой, нет, не на-а-а-а-а-до!Но буйная фантазия уже сделала своё.В итоге успокаиваться пришлось резко и ну очень неприятным образом! Школа Намимори приближалась, а кровь приливала уже не только к щекам.

«Так, что же придумать?! Холодного душа нет, а мне нужно успокоиться. Срочно! Что у нас там? Хибари с девушкой – это не то. Может, представить Хибари с мужчиной?»Ой-ой-ой…- Босс, вы в порядке? У вас кровь из носа течёт! Эй, босс.Его босс, то бишь я был уже в отключке.Оказалось, что нет ничего хуже, чем прогонять возбуждение, вызванное буйной фантазией с Хибари в главной роли не менее яркой фантазией, где он выступает в женской роли. Никогда! Никогда-никогда этого делать нельзя!На это есть одна простая причина: одно дело – Хибари с девушкой, и совсем другое – Хибари, лежащий на чёрных шёлковых простынях, извивающийся от невыносимо болезненных и чувственных ласк, кричащий и стонущий, кусающий бледные губы и умоляющий о том, чтобы его взяли немедленно…«Вот чёрт, опять кровь носом пошла!»Я скомкал окончательно испорченный платок, заснул его в карман, выругался для верности, мысленно представляя себя на большой чугунной сковородке в Аду, и вылез из машины. После короткого разговора с Реборном, я отправился на место нашего обычного рандеву – на крышу. Хибари уже стоял там и, очевидно, ждал меня.Почувствовав на себе волны желания, что густой липкой пеной тянулись от его фигуры, я поспешил осадить возбуждённого предстоящей тренировкой ученика.- Сегодня тренируемся не здесь.Было очень важно сказать это быстро, до того, как он достанет тонфа. Потому что, когда Хибари вошёл в кураж – тут уж его никакие слова не остановят.- Где?- В лесу. Тренировки здесь больше не имеют смысла: ты знаешь тренировочную площадку как свои пять пальцев, поэтому нужно сменить обстановку. Погрузить тебя в условия, к которым тебе будет тяжело адаптироваться.- Почему лес?- Потому что там тихо, спокойно. Без свидетелей. Чтобы никто не бегал вокруг и не кричал от ужаса при виде твоего оружия. Ты, знаешь ли, легенда в этом городе. Но есть одна проблема.- Какая?- Тебе придётся поехать со мной.Это была не самая лучшая идея. И в десятку худших она входила легко. Её, пожалуй, опережали только две вещи: первая – это моя попытка напугать Реборна, которая закончилась тем, что я оказался на дереве, а под ним скалили пасти на мою персону пять доберманов, и вторая – моя разыгравшаяся фантазия с Хибари в главной роли. Вот это было страшнее.

Теперь я вынужден разделить с ним очень неловкий тет-а-тет на два часа, пока мы не доедем до места.С первой минуты, как он сел в салон, стало очевидно, что разговора у нас не получится. Взгляд в окно, презрительное молчание в ответ на попытку водителя завести беседу, полное отчуждение.