Глава 18. Дом развлечений (1/1)

Меня душила невыносимая обида за то, какое унижение нам предстоит. Женщина, которая нас купила, оказалась (внимание!) помощницей хозяйки борделя.Согласовав всё с Чёрной Рукой и отдав ему деньги, она повела нас по улицам Дайду. Гадкий работорговец предупредил её о нашем необузданном нраве, и было решено вести нас с перемотанными пеньковой верёвкой руками. Наконец мы очутились у дверей большого каменного здания, фасад которого был украшен красными фонарями. Это был так называемый ?дом развлечений?, где мне предстояло провести остаток этой никчёмной жизни. Помню, день нашего появления тоже ознаменовался происшествием.В то время, пока помощница хозяйки насчёт нас отдавала распоряжения престарелой служанке, я всюду совала нос. Не знаю, зачем мне понадобилась та разрисованная ваза, но она привлекла моё внимание. Я неосторожно махнула рукой, намереваясь потрогать её, и она разлетелась вдребезги. Соннян, рассматривавшая обстановку (наверняка она просчитывала возможность нашего побега), укоризненно взглянула в мою сторону, а Ынсу просто покачала головой. Я сконфузилась и опустила глаза в пол. Но на этом проказы не закончились. Как только служанка повела нас в купальню, я словно взбесилась: завопила и начала упираться. По необычно тихому поведению Ынсу и Соннян, я поняла, что они решили спокойно дождаться возможности побега (хотя по глазам первой было видно, что она тоже не отказалась бы устроить подобную сцену). С собой же я совладать не смогла, уж очень была растеряна и перепугана. Если часть дороги до Дайду я проспала от хронической усталости, то в тот момент мной овладела какая-то непонятная резвость.– Не хочу! Не буду! – кричала я. Но всё равно это не помогало.На балконе во внутреннем дворе столпились здешние обитательницы, принялись обсуждать нас и гаденько похихикивать.– Это новенькие? – Да, только сегодня привезли. Настоящие дикарки.– Точно. Посмотри, какие жалкие.– Поганое отребье, – процедила девушка, стоящая рядом со мной.Она была одной из шести новоприбывших рабынь, но отличалась от общей массы опрятным видом. Она была одета в кипенно-белую юбку, голубую рубаху, выглядывающую из-под плотного облегающего жилета. Волосы были тщательно причёсаны и забраны в низкий хвост.Из-за дверей купальни возникла немолодая женщина, рослая и раздутая, как сварившийся пельмень. Жестом она приказала подойти ближе и, достав из-за пазухи крошечные предметы, похожие на два куска кремня, стукнула камнем по камню. Прямо перед моим носом возникли небольшие искры.– На удачу, – пояснила она.Тогда я не знала, но обитатели ?Дома опавших листьев? были суеверны. Настоящая кисэн или гецзи, как их называли юаньцы, перед началом своей карьеры обязательно проходит такой ритуал. В купальне стояла ещё одна дама, с каменным лицом следящая за процессом нашего насильственного купания. Долговязая, одетая в чёрный кафтан и мужские брюки, она напоминала мне обуглившуюся жердь.– Поживее, Мама велела мне их осмотреть и привести.Покончив с купанием, Пельмешек вышла из комнаты. Позже я узнала, что её звали Соён. А Жердь велела выстроиться в ряд. Глянув в сторону той девицы, что не была продана вместе с нами, она спросила:– Ты служанка из дворца?– Да, и учтите, я тут временно.– Кому ты там нужна, если тебя выгнали сюда, – Жердь протянула к ней свои руки. Толкнула несколько раз пальцами в щёки, под разными углами разглядывая её лицо. – Сколько тебе лет?– Девятнадцать.– Сними полотенце.Самоуверенная девица сконфузилась, однако сделала, как она сказала. Жердь взяла её за плечи и посадила на возвышение, развела ей колени и засунула свою руку между ними. Дворцовая служанка выпучила глаза.Шокировано открыв рот, я отвернулась, чтобы не видеть мерзости разворачивающейся картины. Услышав возглас и шлепок, я заметила на лицах подруг такие же эмоции.– Девственна. Одевайся.Жердь осматривала и опрашивала всех таким же манером. Мне не давала покоя мысль, что рукой, которой она ковырялась в… ну сами поняли, она дотрагивалась до лица следующей девушки. ?Антисанитария-я-я! Фу!? – у меня нарастала паника. Не вытерпев, я и Ынсу начали пререкаться с ней на тему гигиены, хотя Соннян настойчиво прикладывала палец к губам. Жердь обернулась и, подойдя к нам, выдернула сначала докторшу, затем меня из строя.– Языкатые, я смотрю, – на худом строгом лице появилась глумливая ухмылка. – Встать в конец ряда!Мы с Ынсу переглянулись и лишь брезгливо скривились. Возражать этой садюге больше не стали, от греха подальше. Наконец, подошла и моя очередь. Она также шлёпнула меня по ноге для острастки. Запустила руку между ногами, уперевшись пальцем прямо туда. Не знаю, как чувствовали себя Ынсу и Соннян во время и после осмотра. Честно, я даже не помню их диалог с Жердью дословно. Но лично я, ошалев от происходящего, некоторое время сидела на своём месте. – Как с животными…Жердь велела всем одеваться и идти к некой Маме. Мамой, но чаще – госпожой здесь звали хозяйку. Я полагала, что эта женщина довольно стара, потому что Пельмешку и Жерди я бы дала лет по сорок, если не больше. Каково же было моё удивление, когда ею оказалась не седовласая солидная особа, а моложавая женщина лет тридцати-тридцати пяти с набелённым рисовой пудрой лицом. Она сидела за столиком и дожидалась нас. Рядом стояла служанка и услужливо подливала хозяйке чай.– Я наслышана о том, что произошло сегодня, – сказала она, оценивающе осматривая нас. – Поэтому считаю, нужно объяснить правила моего дома. – А что тут объяснять? – не задумываясь, спросила Ынсу. – Ведь понятно, для какой цели мы здесь.Лощёная фифа проигнорировала её недовольство:– В этом доме существует своя иерархия – женщины делятся на три ранга: высший развлекает тех, что побогаче, средний составляет досуг гвардейцам и торговцам, а низший – простые служанки.– Высший – это кисэн, что ли? – поинтересовалась я возмущённо. – Какая разница, если они тоже мужиков ублажают? – Нет, в моём доме девушки высшего ранга только танцуют, поют и ведут беседы, не больше. – Определите нас туда, – серьёзно сказала Нян, чем рассмешила хозяйку. – Мордашки у вас троих видные, а ты, – она указала на меня, – совсем редкая птица. Я уже совсем не понимала, что происходит, и тихо спросила у Ынсу:– Нян что, с ума сошла? А как же…?Мы бежать вообще-то собирались! – с возмущением подумала я. – Как же легко они с Ынсу могут отказаться от своих возлюбленных. Лучше бы она в слуги попросилась. Ой, неспроста это всё... Что она там уже химичить собралась??К слову, я начала привыкать, что история несколько изменилась. Ван Ю действительно подходил Соннян в отличие от императора. Среди тех разговоров, которые у нас велись в палатке Талтала, был и тот, в котором я спрашивала Нян об императоре. Я получила от неё сногсшибательный ответ:– Помнишь день, когда я тебя допрашивала? Тот парень, который был со мной, и есть император.– Этот сопляк? – уточнила Ынсу, а я загоготала, вспомнив до смерти напуганного мальчонку лет семнадцати на вид.– Из-за этой скотины умер мой отец, – с ненавистью сказала Соннян.?Посмотрим, может быть ничего у Соннян с королём и не получится. А если что?.. Не насильно же её вести к этому молокососу?.. Ну и пусть будет императрица другая. Танашири всё равно убьют. Там её папаша вроде заговор зачинит и будет казнён вместе с ней. Надеюсь, на общем состоянии страны это не скажется?, – можно сказать, что на этих мыслях я почти успокоилась… – Ты, – обратилась хозяйка к докторше, оценивающе осматривая её. – Слыхала, ты врачуешь. Красива, но старовата. Сколько лет?Ынсу, уязвлённая такой оценкой, ответила сквозь зубы:– Тридцать пять.– О-хо-хо, – произнесла хозяйка и откашлялась. – В таком возрасте гецзи высшего ранга заканчивают свою карьеру, а не начинают. Силёнок хватит? Чтобы попасть в высший ранг нужно очень постараться. Ынсу вздёрнула подбородок, явно намереваясь высказать эксцентричной хозяйке всё, что о ней думает.К слову, Ынсу при всей своей открытости и доброжелательности была человеком чересчур импульсивным и эмоциональным, что очень странно для врача. Тётя Аня, будучи заведующей терапевтическим отделением, обладала строгим, сухим характером и объясняла это тем, что слишком сложно вести себя иначе и не переносить на себя переживания пациента. Честно, приходя с кузеном к ней на работу после школы, мы чувствовали себя странно от циничности шуток медиков за обеденными посиделками. Профессиональная деформация, так сказать. Однако в одном они с Ынсу сходились несомненно – временами использовали в своей речи крепкие трёхэтажные конструкции, когда их кто-то выведет из себя. И потому я подумала, глядя на её гневно раздувающиеся ноздри:?Сейчас будет мясо?.Однако обошлось. Соннян, чувствуя недоброе, сжала плечо докторши и лаконично ответила на такой оскорбительный выпад:– Хватит. – Ну, посмотрим-посмотрим…***Сразу после освобождения от тюркского плена Талтал спешил в лагерь. Морозный ветер бил в лицо, прогоняя сонливость.Талтал всю ночь с ужасом думал о том, что оставил трёх взбалмошных женщин совсем одних. Кто знает, что они могли натворить в его отсутствие? Особенно Ючжин. С этой непредсказуемой девицей совсем сладу не было.Талтал искоса поглядывал на Ло Бёнсу, который частенько намекал насчёт ?шакалов и лисиц?, чем успел изрядно надоесть не только ему, но и генералу Байану. Однако Талтал сохранял невозмутимость и не поддавался на провокацию.?Наверняка хочет подтвердить догадку. Разумеется, если не следил за мной и моими людьми?.Ло Бёнсу уже почти поравнялся с ним и, не теряя попытки вывести Талтала на чистую воду, снова спросил:– К кому это Вы так торопитесь? ?Ведь не отцепится, прямо как клещ?, – подумал Талтал, глядя на Ло Бёнсу. Он вздохнул и ответил, словно говоря простую истину:– Чем быстрее соберём всё наше добро и доберёмся до Дайду, тем быстрее предстанем перед канцлером и получим свою награду.Последние слова попали в цель: глаза Ло Бёнсу алчно заблестели.– Да, верно, – мечтательно произнёс он. – Кто знает, может быть, получится отхватить себе хорошее звание в дворцовой гвардии?Всю оставшуюся дорогу они ехали молча.По прибытии, их небольшой отряд встретил изнурённый, взлохмаченный сотник, доложивший о потерях. Талтал молча оглядел место недавнего сражения: над выжженной огнём землёй поднимались клубы дыма, по всей территории лежали десятки трупов. Лагерь был почти пуст, и осталось много раненых. Рассеянно дослушав жалобы сотника ещё и на недостаток провизии, он пошёл в свою юрту.?Возможно, девушки ещё не в курсе окончания их ?заточения??.Но всё, что он нашёл в тот день – серебряный крест с медальоном. Талтал помнил, что такой висел на шее у Ючжин, да записку от Соннян:?Спасибо, что спрятали нас. Я никогда не забуду этого и обязательно выполню свою часть уговора?, – прочитал он, теребя в руках потерянный медальон.Соннян обещала помочь свергнуть канцлера. Только как? Ну и что, что она умна, этого все равно мало. Талтал жалел, что согласился на эту глупую авантюру с кучей неприятных последствий, создаваемых одной жутко наглой и глупой девицей.Талтал усмехнулся при мыслях о Ючжин. Он находил её нелепой. Растрёпанные русые волосы, всегда собранные в хвост, вечное ворчание и большие зелёные глаза – первое, что приковало его взгляд к ней, придавали девушке сходство с совой. Её диковинный вид не трогал сердце Талтала, но вкупе с детским характером и невообразимой глупостью вызывал интерес и заставлял задаваться вопросом, откуда она такая взялась.Своей грубостью и нахальством Ючжин частенько провоцировала Талтала отпускать едкие замечания в свою сторону. Было забавно наблюдать за её попытками одержать победу в словесном поединке и злостью, когда этого сделать не получалось.Поймав себя на мысли, что непозволительно часто он думает об этой девушке, Талтал снова взглянул на медальон и решил, что при первой возможности непременно отдаст его владелице. Ему ни к чему чужая вещь.?Что эта пигалица там говорила? Боится остаться одна? Тогда наверняка увязалась за Ынсу, а та, судя по её рассказам, и сама не особо знает куда идти, – рассуждал Талтал. – При первой же возможности спрошу у Ван Ю, куда направляется Соннян. Наверняка он её уже видел и в курсе её перемещений?.***3 ноября 1340 год. Корё, Кэгён.– С тех пор, как ты узнала, когда открываются врата, ты только и делаешь, что пишешь без отдыха. Так нельзя! – привычно ворчала Ынсу.– Что поделаешь? Нужно исправлять свои ошибки… – ответила я.– Знаешь что? Я жалею, что решила взять тебя с собой... Вот, что! Бросай свою писанину, и идём с нами гулять, – сказала Ынсу, пытаясь вырвать тетрадь у меня из рук. Я замотала головой, вцепившись в свой дневник.– Оставь меня, ступай одна. Я из окна видела, тебя уже Чхве Ён дожидается. Не думаю, что моё присутствие будет уместно на вашем ?свидании?, – это была глупая отговорка. Чхвё Ён всё понимал, оттого и вёл себя крайне тактично, что было не свойственно его прямолинейному нраву. – Много ты думаешь, – фыркнула Ынсу. – И проблем столько же из ничего делаешь, от того и мучаешься. Вот отправлю-ка тебя назад…– Зачем? Из моего возвращения ничего хорошего не выйдет. Я и так много чего сотворила.Ынсу пристально рассматривала моё лицо:– Ты хорошо лжёшь, но глаза тебя выдают, – её весёлые карие глаза, казалось, читали всё, что у меня было на душе. – Это ведь не главная причина? Я фальшиво засмеялась и пожала плечами.– Всё дело именно в этом.– Нет, не в этом, – сказала Ынсу и ушла, качая головой.