Глава 2 (1/2)
?Что, к чёрту, это было?? Поставив локоть на диванную тумбу и упёршись кулаком в висок, Арт рассеянно глядел вперёд. С виду поза была непринуждённой, хоть и с лёгким выпадом, но на деле конечности словно окунули в свинец, обездвижили, вкололи жидкое напряжение, поражающее сосуды и мышцы. Лишь мозг вскипал и волосы растрёпывались от задувающего в окно ветра. Если бы не это, Арт мог бы сойти за монумент. Рядом вразвалочку устроился Найс, скрестив ноги и потягивая через трубочку фруктово-овощной сок. Бежевый ворсистый ковёр покрылся складками от того, что чьи-то ноги бесцеремонно его сдвинули с места. В общем, Найс представлял собой противоположность, кажущийся безучастным и больше дома, чем сам Арт. Оба уставились в новостной канал. ?Как же по-идиотски вышло?, — вертелось в медно-пепельной, тяжёлой голове. Каких потуг стоило отстраниться, переступая через стыд, посмотреть в лицо Найса и… не найти в нём ничего. Ничего, кроме безрадостной линии сжатого рта и покровительственного синего взора. В его объятиях уютно, они усмиряют бесконтрольные бури внутри. Всё это, пока не закончилось, казалось Арту самым верным, что происходит с ним за последние годы.
Но стоило очнуться, как Арт нашёл себя беспомощным, слабым и жалким мальчишкой, будто всё тем же, кто однажды так и не услышал от профессоров и врачей о своём даре. Укрывшись от несправедливости мира в уверенных руках, он прекращал быть собой, он забывал, что это значит. ?Кто я?? Арт аккуратно скосил глаза на друга: профиль Найса сиял беспечностью, освещённый закатными лучами, от ресниц падала размытая тень.
Во власти инспектора был лишь закон, такой не сравнимый с силой Найса инструмент борьбы против недоразумений общества. Арт давно поклялся себе: он научится обращаться с этим инструментом так, что из несравнимого тот превратится в незаменимый. Станет единственной приземлённой стороной сверхъестественного потенциала, отражением частного и субъективного — объективным и всеобщим.
Может, Арт не поразит врага минимумом, но он всегда в состоянии нажать на спусковой крючок. И Найс был тем, ради кого он перетасовал бы все карты. Когда на экране заалели пожары и беспорядки в Йокогаме, Арт оживился, взгляд сфокусировался, фигура собралась.
Люди с плакатами требовали от государства гарантий защиты и безопасности, в то время как новообрётшие свой минимум заявляли об ущемлении их гражданских прав. Претензия смехотворна: невольные жертвы какого-то любителя экспериментов — и Арт в курсе какого — устраивали из фальшивого таланта спектакль. Арт безотчётно цокнул языком и шикнул: — Неоправданная лояльность. Несчастные подделки… Канал сменился. Арт пришёл в себя. — Найс. — Да. — Сделай обратно. — Нет. — Нет? — Арт проследил, как Найс переложил пульт по другую сторону от себя. — Это мой телевизор.
— Скучные новости, я ожидал чего-то о фестивалях уличной еды. Найс невинно посмотрел на протянутую руку и вернулся к соку. ?Ожидается сезон дождей? — возвещала девушка на экране. Арт вздохнул и направился к телевизору. — Если честно, не очень у тебя забота… Найс! Сенсорные кнопки замигали под пальцами и потухли, экран почернел. Рядом так вовремя оказались книжные полки, пристроенные отдельными квадратными блоками к голой стене, но Арт не стал швыряться в диктатора ни книгами, ни китайской вазой или мраморными часами. — Ты остался дома не для того, чтобы работать. Отключи инспектора и побудь человеком. — Но я же не работаю. — Ты всегда работаешь. Даже когда зависаешь — наверняка это шаловливые мыслишки о работе. Бесит. Найс фыркнул, как показалось Арту, пренебрежительно.
Такое вмешательство начинало изводить и пускать полотно терпения на верёвки. Не то чтобы Арт действительно всегда работал, но отдавался обязанностям до конца. Кто бы мог подумать, что об этом можно говорить таким едким тоном. За что? За то, что он по чести исполняет свой долг? — По-моему, мы занимаемся одним делом, — вступил Арт деликатно, — стремимся к миру и порядку в городе. Так почему ты обесцениваешь мою роль? — Ты думаешь обо мне слишком хорошо и плохо, — Найс с треском сжал пластиковую бутылку из-под сока. — Я берусь только за то, за что считаю нужным. Тебе же платят за то, чтобы ты совал свой нос повсюду. А это стоит того редко, как и теперь. — Сую нос, значит, — Арт опустил глаза, и уголок его рта дёрнулся в виноватой улыбке. Он, на манер потерявшего надежду человека, медленно сел на край кресла, чтобы не помять оставленное там с утра юката, и поник. — Ввязываешься во всё без разбору, я это имел в виду, — Найс откашлялся. Вместо очередных извинений. — Сейчас не стоит лезть, пускай эти уроды разберутся между собой сами. — Я вам всем не ровня, и мой запал смешон, ладно, — Арт кивнул, словно согласился со своими же словами. И в лёгком прищуре, и во вкрадчивом голосе сквозила тотальная разочарованность. Он поочерёдно массировал кисти и суставы пальцев, успокаиваясь. —Но чтобы не быть даже противником этим ?уродам? — не знал, что выгляжу именно так, боже мой. — Эй, Арт…
Найс напрягся и выпрямился. Кольнула совесть, обычно спящая беспробудным сном. Он потерял контакт, с тупым сожалением изучал обессилевшую фигуру друга, который впервые сдался в споре с ним. Желание дотронуться до чувствительной кожи повторилось дважды за день, но между ними была целая комната и кофейный стол. Открывшаяся ранимость Арта взывала к дремлющим, как совесть, способностям Найса. Например, он мог бы стать внимательным и нежным.
— Я думаю наоборот. Ты не противник, а союзник, даже с теми, кто нарушает закон. Потому что это идёт от твоего сердца, ты полон решимости их спасти. Союзник для всех, кроме себя. — Мне не от чего себя спасать, — Арт наконец переплёл пальцы в замок и ненароком встретился с пристальным взглядом Найса, теперь не оберегающим, а проникающим в черепную коробку. Найс действительно был красивым, это раздражало, потому что отвлекало от дела. От всех на свете дел. — И понимая всё это, ты хочешь, чтобы я просиживал здесь, пока там творится такое? Чтобы я опустил руки и к чертям забыл, что на меня возложена ответственность? — Я понимаю только, что ты не доверяешь мне, — отрезал Найс. — Я сказал, что разберусь с этим сам. Но тебя всё равно тянет хлебнуть этой дряни. — Ты заставляешь меня выбирать между доверием тебе и себе. Это справедливо? — Мне плевать, как это. Я не хочу тебя потерять.
Арт приоткрыл рот, но не нашёлся с ответом. Последняя фраза окутала внутренний слух и смешалась с волной щекочущей слабости. Озябшим ногам потеплело, но губы, как назло, пересохли, захотелось пить. — И если для этого придётся тебя ограничивать или насильно к чему-то склонять — прости, Арт. Маска непроницаемости на упрямом лице ещё больше подначивала и заводила, потому что Арт чувствовал: за нею скрывается что-то слишком важное и хрупкое, раз Найс вынужден притворяться. Чувствовал самим сердцем. — И ты не даёшь мне выбора, потому что тебе не нужен такой простой и слабый союзник? — Нет, — Найс моргнул и помедлил, не отводя глаз. —Я не даю выбора смерти, которая может нацелиться на тебя. На кухне щёлкнула пароварка, и Арт поспешно встал, ухватившись за этот звук как за прогремевший гонг. Поединок окончен, констатировал он, стискивая зубы. Опять он проиграл. Если это всё ещё оставалось игрой. К его померкшему, но всё же счастью, они могли прерваться на готовку и прикинуться, что ничего не случилось. Ничего нового; только то, что как бы ни была изречена правда, ей не обрести перед Найсом своей истинной формы, суть шифровалась за наслоениями туманных вопросов и уклончивых слов. К вечеру Арта охватил жар. Тело ломило, мучила жажда и хотелось лежать.
Найс настойчиво убедил друга переместиться на кровать. Низкая, в стиле внушительного футона на деревянной монолитной подставке, она вызывала в Арте гордость за его вкус. Найс потому сидел на полу рядом и перекидывался дежурными фразами с ним.
Арт тем временем осознал себя воспалённым куском мяса, немощным, унылым, не способным развлечь друга, скрасить обстановку или отблагодарить за внимание, например, прогулкой к парку. У него как раз завалялась лишняя пара тысяч йен на аттракционы и перекус в ближайшей кофейне. Он удручённо закрыл глаза и опустил руку на лоб поверх мокрого полотенца.
Найс чем-то занимался в телефоне, нахмурив брови. Так не могло продолжаться вечность, и он встал. Арт тоже сел на кровати, расчёсывая пальцами влажную чёлку. — Я тут подумал, — Найс надел свою жилетку и завозился с наушниками, — это очень странное времяпровождение, когда я с утра до вечера заставляю тебя глазеть на мою рожу и считаться с моим присутствием, ничего не давая взамен.
— Всё в порядке, — выдохнул Арт. — Мне нравится. — Да что ты? — Найс растворился в темноте прихожей, но его сильный голос остался. — А понравится ли тебе, если я буду у тебя ночевать? Сегодня, завтра и, может быть, ещё потом? И контролировать, чтобы ты не сбежал на работу. А?
Арт рассмеялся. Настроение Найса, вопреки возражениям, было игривым, и единственное, что он заставлял — напрягать мышцы и много, очень много улыбаться и любоваться им. В том числе и его ?рожей?. — Пожалуйста. У меня как раз есть свободный футон. — Чёрт, ты должен был сказать: ?У меня как раз двухместная кровать?! — Найс издал театральный возглас разбитых надежд. — Ну, если ты не боишься заразиться…